Мастраккио, Ричард Алан

Ричард Мастраккио
Richard Mastracchio
Ричард Мастраккио, июнь 2013 года
Страна:	США США
Специальность:	инженер
Экспедиции:	STS-106, STS-118, STS-131, МКС-38/39 (Союз ТМА-11М)
Время в космосе:	227 суток 13 часов 38 минут
Дата рождения:	11 февраля 1960(1960-02-11) (64 года)
Место рождения:	Уотербери, Коннектикут
Награды:

Ричард Алан Мастраккио (англ. Richard Alan Mastracchio), известный также как Рик Мастраккио (англ. Rick Mastracchio) — американский инженер и астронавт НАСА, совершивший 4 космических полёта общей продолжительностью 227 суток 13 часов 38 минут, во время которых Мастраккио совершил 9 выходов в открытый космос (в открытом космосе Ричард провёл 53 часа 4 минуты).

Биография

Ричард Мастраккио родился 11 февраля 1960 года в Уотербери, штат Коннектикут. В 1978 году Ричард окончил среднюю школу Кросби (англ. Crosby High School), после чего поступил в Коннектикутский университет, в котором проучился до 1982 года и получил степень бакалавра наук по электротехнике и компьютерным наукам. В период между 1982 и 1987 годами Ричард Мастраккио работал компании Hamilton Standard в Коннектикуте, где в качестве инженера принимал участие в разработке инерциальных измерительных блоков и бортовых управляющих компьютеров. В 1987 году Мастраккио получил степень магистра наук по электротехнике в политехническом институте Ренсселира.

В 1987 году Ричард Мастраккио переехал в Хьюстон, штат Техас, где до 1990 года работал в компании Rockwell Shuttle Operations при Космическом центре имени Линдона Джонсона.

Работа в НАСА

В 1990 году Мастраккио перешёл на работу в НАСА, на должность инженера в директорат операций летных экипажей (англ. Flight Crew Operations Directorate). Основным направлением деятельности Ричарда были разработка и тестирование программного обеспечения шаттла в Лаборатории сборки авионики (англ. Shuttle Avionics Integration Laboratory).

В 1991 году Мастраккио получил степень магистра наук по физике в университет Хьюстона «Клеар Лэйк» (англ. University of Houston – Clear Lake, UHCL). В том же году Рик принимал участие в 14-м наборе в отряд астронавтов НАСА, где с 5 января 1992 года в составе 3-й группы кандидатов проходил собеседование в Космическом центре им. Джонсона в Хьюстоне, но отобран не был. В период с 1993 по 1996 годы Ричард работал в качестве специалиста по навигации и управлению (англ. Guidance and Procedures Officer) на этапе запуска и посадки шатала в ЦУПе (Центр управления полетами). В 1994 году Ричард Мастраккио повторно принимал участие в отборе астронавтов НАСА, на этот раз Рик в числе 122 финалистов 15-го набора проходил собеседование и медицинское обследования в Хьюстоне с 28 августа 1994 года в составе 5-й группы кандидатов.

1 мая 1996 года Ричард был отобран в качестве кандидата в астронавты 16-го набора, в результате чего прошёл двухлетний курс общекосмической подготовки (ОКП), по окончанию которого получил квалификацию специалиста полёта и назначение в отдел астронавтов. С 1998 года Мастраккио работал в отделении компьютерного обеспечения (англ. Computer Support Branch), отделении Космической станции (англ. Space Station Operations Branch) и отделении Внекорабельной деятельности (англ. EVA Branch).

Первый полёт

18 февраля 2000 года Рик Мастраккио был назначен в экипаж шаттла «Атлантис STS-106» в качестве специалиста полёта, и с 8 по 20 сентября 2000 года совершил свой первый полёт. STS-106 был четвёртым полётом шаттла по программе Международной космической станции (МКС), в задачи которого входили доставка на борт МКС грузов и оборудования (в частности, двойной транспортный модуль «Спейсхэб»), необходимого для приёма первого постоянного экипажа. Общая продолжительность полёта составила 11 суток 19 часов 11 минут и 1 секунду.

Второй полёт

15 августа 2002 года Ричард Мастраккио был назначен специалистом полёта в экипаж шаттла «Атлантис STS-117», однако после катастрофы шаттла Колумбия в феврале 2003 года экипажи были переформированы.

17 мая 2006 года Мастраккио был назнначен в экипаж шаттла «Индевор STS-118», и 8 августа 2007 года Рик отправился в свой второй полёт. Помимо доставки на МКС материалов и оборудования, в задачи экипажа входили доставка и монтаж сегмента S5 ферменной конструкции МКС и замена вышедшего из строя гироскопа ориентации станции.

Во время полёта экипажем STS-118 было совершено четыре выхода в открытый космос, в трёх из которых участвовал Рик Мастраккио.

• Первый выход, с целью монтажа сегмента S5, был совершён Риком Мастраккио и Давидом Уильямс. Продолжительность 6 часов 17 минут (начало 11 августа в 16:28 UTC). Через три часа работы астронавтов в открытом космосе, произошёл один из крупных инцидентов на МКС — отказ главного командно-контрольного компьютера американского сегмента станции.
• Во время второго выхода, продолжительностью 6 часов 28 минут (начало 13 августа в 15:32 UTC), Мастраккио и Уильямс производили замену гироскопа ориентации.
• В 14:37 UTC 15 августа Ричард и Клейтон Андерсон совершили третий выход, во время которого были произведены работы по усовершенствованию коммуникационных систем станции (подготовка сегмента ферменной конструкции Р6 к перестановке). Продолжительность: 5 часов 28 минут.

19 августа 2007 года STS-118 отстыковался от МКС и перешел в автономный полёт, и 21 августа благополучно приземлился. Общая продолжительность второго полёта Ричарда Мастраккио составила 12 суток 17 часов 55 минут 34 секунду.

Третий полёт

5 апреля 2010 года, стартом шаттла «Дискавери STS-131», начался третий полёт Ричарда Мастраккио. Во время полёта было совершено три выхода в открытый космос, все три были проведны Риком Мастраккио и Клейтоном Андерсоном:

• 9 апреля, продолжительностью 6 часов 27 минут. Астронавты выполнили подготовку к замене бака с аммиаком в системе охлаждения, заменили гироскоп системы навигации, сняли экспериментальные образцы с наружной поверхности японского научного модуля.
• 11 апреля, продолжительностью 7 часов 26 минут. Произведена установка нового бака с аммиаком в системе охлаждения.
• 13 апреля, продолжительностью 6 часов 24 минуты. Перенос старого бака в грузовой отсек шаттла для отправки на Землю.

Посадка шаттла произведена 20 апреля 2010 года. Продолжительность полёта составила 15 суток 2 часа 47 минут 10 секунд.

Четвёртый полёт

Четвёртый полет Ричарда состоялся на корабле «Союз ТМА-11М», стартовавшем 7 ноября 2013 года, в рамках 38/39-й длительной космической экспедиции. Посадка была совершена 14 мая 2014 года примерно в 147 километрах юго-восточнее казахского города Джезказган. За время экспедиции Мастраккио совершил три запланированных выхода в открытый космос (21, 23 и 25 декабря) для замены одного из насосов системы охлаждения, неполадки с которым привели к проблемам с энергоснабжением на американском сегменте станции. Продолжительность полёта составила 188 дней.

Личная жизнь

Ричард Мастраккио является членом международной Ассоциации инженеров электротехники и электроники (IEEE). Женат, имеет троих детей.

Ссылки

• [www.spacefacts.de/bios/astronauts/english/mastracchio_richard.htm Биография Ричарда Мастраккио] на сайте SpaceFacts. (англ.)
• [www.jsc.nasa.gov/Bios/htmlbios/mastracc.html Биография Ричарда Мастраккио] на сайте НАСА. (англ.)
• [astronaut.ru/as_usa/text/mastracchio.htm?reload_coolmenus Ричард Алан Мастраккио] на сайте [astronaut.ru/ Космическая энциклопедия]. (рус.)

Отрывок, характеризующий Мастраккио, Ричард Алан

Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.