Рождённый в восточном Лос-Анджелесе
| Рождённый в восточном Лос-Анджелесе | |
| Born in East L.A. | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Питер МакГрегор-Скотт, |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Чич Марин, |
| Оператор |
Алекс Филлипс мл. |
| Композитор |
Ли Холдридж |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
85 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Рождённый в восточном Лос-Анджелесе» (англ. Born in East L.A.) — американский комедийный фильм 1987 года[1].
В середине 1980-х годов дуэт комиков Чич и Чонг распался. Чич Марин начал сольную карьеру. За основу своего фильма он взял песню «Born in East L.A.» с их последнего с Чонгом альбома «Get Out of My Room», которая в свою очередь основана на песне Брюса Спрингстина «Born in the U.S.A.». В этом фильме Чич Марин выступил, и как режиссёр, и как сценарист, и как актёр.
Фильм получил 4 приза на Гаванском кинофестивале в 1987 году[2].
Содержание
Сюжет
Мать просит Руди после работы заехать на фабрику мягких игрушек и забрать там своего двоюродного брата Хавьера, который приезжает к ним в гости из Мексики. Сама же она вместе с детьми должна уехать во Фресно. Руди никогда не видел этого своего брата и сам Хавьер совершенно не говорит по-английски, а Руди наоборот не говорит по-испански.
Руди отправляется на фабрику, где именно в этот момент миграционные службы проводят облаву. Все рабочие на фабрике — нелегальные мигранты из Мексики и Руди принимают за одного из них, хотя он и пытается объяснить, что он американец и родился в восточном Лос-Анджелесе. Всех их сажают в автобус и вывозят за американскую границу.
В Мексике он первым делом идёт на пропускной пункт, но не может пройти, ведь у него нет с собой документов. На последние деньги он звонит домой, но дома никто не берёт трубку. За попытку разбить телефон-автомат он попадает на сутки в мексиканскую тюрьму. Далее в Тихуане Руди знакомится с американцем Джимми, который за еду даёт ему поработать зазывалой в ночном клубе. Джимми также объясняет, что в Америку можно попасть двумя способами. Если есть деньги, то специальный человек перевезёт через границу на грузовике, если денег нет, то можно просто попробовать перебежать, но тут уже как повезёт. Руди пробует бесплатный вариант и опять попадает в мексиканскую тюрьму. Там он устраивается делать наколки барыгам и при удобном случае сбегает.
Таким образом, Руди опять оказывается у Джимми. В бильярдной он знакомится с официанткой Долорес, которая сама не прочь перебраться в Америку, но для начала хочет подкопить денег здесь. Джимми даёт Руди дополнительную нагрузку в виде кучки азиатов. Они выглядят и ведут себя как нелегальные мигранты и когда они попадут в Америку их сразу же вычислят. Руди должен обучить их вести себя, как обычные американцы из Лос-Анджелеса. Он учит их правильно здороваться, правильно ходить и сидеть, а также правильно завязывать повязку на лоб…
Через какое-то время Руди наконец-то собирает нужную сумму. Долорес в последний вечер приглашает его к себе на ужин. Руди опаздывает, поскольку его избивают хулиганы, а придя просто засыпает… На другое утро Джимми и Долорес отправляются провожать его. Руди залазит в кузов грузовика к другим нелегалам. Однако, около машины появляется какая-то несчастная женщина, которая просто умоляет забрать её тоже, но денег у неё нет. Руди сжаливается над ней и уступает своё место. Таким образом, он снова оказывается без денег и в Мексике. Руди решает ещё раз попробовать бесплатный способ, но слегка усовершенствует его. Он приводит к американо-мексиканской границе тысячи желающих попасть в США нелегалов. Всем вместе, огромной толпой, им удаётся перебежать границу. Долорес в этот раз он берёт с собой. В восточный Лос-Анджелес они попадают как раз к параду в честь Синко де Майо.
В ролях
- Чич Марин — Руди
- Дэниэл Стерн — Джимми
- Камала Лопес-Даусон — Долорес
- Пол Родригес — Хавьер
- Ян-Майкл Винсент — Маккалистер
- Люпе Онтиверос — мама Руди
- Тони Плана — эпизод
- Джейсон Скотт Ли — один из азиатов
- Лилиан Шовен — немка
Напишите отзыв о статье "Рождённый в восточном Лос-Анджелесе"
Примечания
Ссылки
- [www.nytimes.com/movie/review?_r=2&res=9B0DEFDE153AF937A1575BC0A961948260 Рецензия] в New York Times (англ.)
- [www.webcitation.org/5xI3NQrOn Рецензия] в Washington Post (англ.)
- [www.rottentomatoes.com/m/born_in_east_la/ Рождённый в восточном Лос-Анджелесе] на сайте «Rotten Tomatoes» (англ.)
- [www.allmovie.com/movie/born-in-east-la-v6743/ Рождённый в восточном Лос-Анджелесе] на сайте «Allmovie» (англ.)
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Рождённый в восточном Лос-Анджелесе
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
