Рохас Клементе и Рубьо, Симон де

Симон де Рохас Клементе и Рубьо
исп. Simón de Roxas Clemente y Rubio
Дата рождения:	27 сентября 1777(1777-09-27)
Место рождения:	Титагуас
Дата смерти:	27 февраля 1827(1827-02-27) (49 лет)
Место смерти:	Мадрид
Страна:	Испания
Научная сфера:	ботаника, лихенология, ампелография

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Clemente». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Clemente&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=12384-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Симон де Рохас Косме Дамиан Клементе и Рубьо (исп. Simón de Roxas Cosme Damián Clemente y Rubio; 1777, Титагуас — 1827, Мадрид) — испанский ботаник, считающийся отцом испанской ампелографии.

Биография

Симон де Рохас родился 27 сентября 1777 года в валенсийском муниципалитете Титагуас. У него было около 15 братьев и сестёр, из которых шестеро дожили до взрослых лет. С 1787 года учился в семинарии в Сегорбе, затем продолжил обучение в Валенсии. Там Симон учился философии у профессора Антонио Галианы. Также он выучил некоторые иностранные языки, в том числе греческий, латинский и иврит. В то же время Симон де Рохас интересовался учением о естественных науках. В 1797 году как раз вышел труд Антонио Хосе де Каванильеса, подтолкнувший Симона к изучению ботаники.

В 1800 году дон Симон де Рохас решил отправиться в Мадрид, чтобы стать профессором в Королевском училище. Вместо этого он стал работником Училища Сан-Исидро, где он одновременно учился ботанике, химии, минералогии и арабскому языку. Там же он познакомился с ботаниками К. Гомесом Ортегой и М. Лагаской. В 1802 году Лагаска и Клементе издали работу Introducción a la Criptogamia Española. В том же году Симон был назначен профессором арабского языка. В это же время он познакомился со шпионом и путешественником Доминго Бадией и Лебличем и отправился с ним в Северную Африку. Во время поездок по Франции и Англии Клементе собрал большое количество образцов растений, которые он впоследствии передал Мадридскому ботаническому саду. Затем Клементе несколько лет путешествовал по окрестностям Гранады на деньги, передаваемые ему за умолчание Мануэлем Годоем, на которого работал шпион Доминго. В 1806—1807 Симон де Рохас Клементе издал несколько публикаций в журнале Semanario de Agricultura y Artes, обобщающих некоторые его исследования. Затем он стал директором Санлукарского ботанического сада, который он существенно расширил, создав экспериментальную лабораторию, целью которой было привезение в сад всех сортов винограда, выращиваемых в Испании.

Падение правительства Годоя и наполеоновские войны нарушили планы Рохаса. Он то поддерживал испанское движение сопротивления захватчикам, то выступал на стороне французской армии. В 1812 году Симон де Рохас Клементе поселился в Тутагуасе. После окончания войны он был приглашён Мариано Лагаской на должность библиотекаря Мадридского ботанического сада. В 1817 году Клементе и Лагаска издали каталог, в котором определялись растения, привезённые в Мадрид из Южной Америки Х. С. Мутисом. Затем Рохас переработал книгу Габриэля де Эрреры 1513 года, дополнив её растениями, активное выращивание которых в Испании началось в XVI—XVIII веках.

В 1820 году Симон Клементе и Рубьо стал работником отделения здравоохранения и сельского хозяйства в Кадисских кортесах. В 1821 году из-за ухудшения здоровья Симон был вынужден вернуться в Титагуас и уйти на пенсию. Он продолжил собирать информацию для работы Historia Natural de Titaguas. Также Клементе стал изучать пчеловодство. В 1826 году Клементе снова переехал в Мадрид чтобы закончить некоторые свои работы. 27 февраля 1827 года он скончался.

Некоторые научные работы

• Clemente y Rubio, S.; Lagasca y Segura, M. (1802). Introducción a la Criptogamia Española.
• Clemente y Rubio, S. (1807). Ensayo sobre las variedades de la vid comun que vegetan en Andalucía. 325 p.
• Clemente y Rubio, S. (1864). Plantas que viven espontaneamente en el Termino de Titaguas. 72 p.

Роды, названные в честь С. Клементе и Рубьо

• Clementea Cav., 1804, nom. rej. [syn. Canavalia Adans., 1763, nom. cons.]

Литература

• Piqueras, J. (2002). «Gesta y vida de un insigne botánico. Reseña biográfica de Simón de Rojas Clemente». Mètode 34.
• Stafleu, F.A.; Cowan, R.S. [www.biodiversitylibrary.org/item/103414 Taxonomic Literature]. — Ed. 2. — Utrecht, 1976. — Vol. I: A—G. — P. 510. — 1136 p. — ISBN 90-313-0225-2.
• Silva, P.C. (1992). «Nomenclatural notes on Clemente's Ensayo». Anales ín Botánico de Madrid 49 (2): 163—170.
• Martín Polo, Fernando (2016), Simón de Rojas Clemente, Valencia: PUV, 606 p.

Отрывок, характеризующий Рохас Клементе и Рубьо, Симон де

Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.