Сазонов, Александр Михайлович

Александр Михайлович Сазонов
Место рождения	с. Вязовка, Саратовский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Место смерти	Саратов, РСФСР, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род войск	пехота  Воздушно-десантные войска
Годы службы	1916—1917, 1918—1952
Звание	старший фельдфебель
Командовал	9-я гвардейская воздушно-десантная дивизия (1943—1944)
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Великая Отечественная война  • Старорусская операция  • Курская битва  • Битва за Днепр
Награды и премии

Алекса́ндр Миха́йлович Сазо́нов (20 июня [2 июля] 1897, с. Вязовка, Саратовская губерния — 2 апреля 1955, Саратов) — гвардии генерал-майор, командир 9-й гвардейской воздушно-десантной Полтавской Краснознамённой орденов Суворова и Кутузова дивизии. Участвовал боях на Курской дуге, в операциях по освобождению Полтавы, Кременчуга (1943), Кировограда (1944), при форсировании Днепра и т. д.

Биография

Родился в с. Вязовка Саратовского уезда Саратовской губернии. Русский.

Первая мировая война

Служил в Императорской армии с мая 1916 по октябрь 1917. В 1916 году окончил учебную команду 140-го запасного пехотного полка (Пенза), служил там же младшим, старшим унтер-офицером. С мая 1917 года в составе 1-й батареи 3-го отдельного особого артиллерийского дивизиона воевал старшим фейерверкером под Ригой (Северо-Западный фронт), старший фельдфебель.

Гражданская война

9 сентября 1918 года вступил в Красную Армию (отряд по борьбе с контрреволюцией и саботажем в Саратове). С октября 1918 — курсант 1-х Саратовских пехотно-пулемётных курсов, с января 1919 — командир отделения там же. В составе курсов участвовал во взятии г. Уральска (1919), в сражениях с казаками генерала Шкуро.

Окончив курсы 15 октября 1919 года, служил в 4-й запасной бригаде в Саратове (командир взвода, роты), с декабря 1919 — в 399-м этапном батальоне (Баку), затем комендантом этапа (Эвлах, Дербент). В 1920—1921 годах — начальник пешей разведки, миномётной команды 3-го запасного пехотного полка (Вольск).

С мая 1921 года — начальник пешей разведки 238-го Брянского стрелкового полка (27-я Омская стрелковая дивизия, Царицын); участвовал в ликвидации бандформирований в Поволжье.

В феврале 1922 окончил курсы высшего и среднего комсостава ПриВО (Самара), после чего служил командиром взвода, роты в 81-м стрелковом полку.

Мирное время

В 1923 году окончил Высшую объединённую военную школу имени С. С. Каменева (Киев), после чего служил в должностях командира взвода, роты, батальона в 81-м стрелковом полку (Смоленск, Витебск), 191-м стрелковом полку (Смоленск, с 1925), 94-м территориальном стрелковом полку (Саратов, с 1928); помощник начальника штаба, начальник школы младшего комсостава в 15-м отдельном территориальном батальоне (Пенза). Член ВКП(б) с 1927 года.

С мая 1931 — начальник штаба, с февраля 1932 — командир 12-го отдельного стрелкового батальона 4-го отдельного территориального полка (Стерлитамак). В 1932 году окончил курсы штабных командиров при курсах «Выстрел». С сентября 1936 — начальник штаба 294-го горнострелкового полка (Стерлитамак), в 1937 передислоцированного в Петропавловск-Камчатский. С 1938 — командир 138-го горнострелкового полка Камчатской дивизии, с апреля 1941 — заместитель командира 101-й горнострелковой дивизии в составе Тихоокеанского флота.

Великая Отечественная война

В Великой Отечественной войне — с 10 ноября 1942 на Северо-Западном фронте; 12 ноября 1942 года назначен заместителем командира 23-й гвардейской стрелковой дивизии. С ноября 1942 по март 1943 части дивизии участвовали в ликвидации Демянского «выступа».

С 19 марта 1943 командовал 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизией, в составе 5-й гвардейской армии освобождал Николаевскую область.

В боях с 11 по 23 июля 1943 года в районе Прохоровка — совхоз «Октябрьский» дивизия под командованием А. М. Сазонова, вступив в бой с марша и отбивая атаки немецких войск, перешла в контрнаступление и уничтожила до 4 тысяч солдат противника, 110 станковых пулемётов, 90 пушек, 94 танка и 45 грузовых машин. 28 сентября 1943 года гвардии полковник Сазонов Александр Михайлович приказом № 170-н по 5-й гвардейской армии Воронежского фронта был награждён орденом Красного Знамени.

23 сентября 1943 года 9-я гвардейская воздушно-десантная дивизия штурмом овладела Полтавой, ей присвоено почётное наименование «Полтавская». 25 сентября 1943 А. М. Сазонову присвоено звание «генерал-майор».

9-я гвардейская воздушно-десантная дивизия под командованием А. М. Сазонова 29 сентября 1943 года освободила Кременчуг; 9 октября в битве за Днепр захватила плацдарм на западном берегу; 6 декабря освободила Александрию; с января 1944 года участвовала в Кировоградской и Уманско-Ботошанской наступательных операциях. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19.01.1944 генерал-майор Сазонов Александр Михайлович награждён орденом Кутузова 2-й степени.

В марте 1944 в ходе Уманско-Ботошанской операции А. М. Сазонов тяжело заболел и до июня находился на лечении; позднее был назначен начальником Алма-Атинского пехотного училища.

После войны

С октября 1945 по март 1946 находился в распоряжении ГУК НКО СССР.

С 1946 — начальник военной кафедры Воронежского университета; с октября 1947 по январь 1952 года — в той же должности в Саратовском университете.

В январе 1952 уволен в отставку по болезни. Умер 2 апреля 1955 года в Саратове.

Награды

• Медаль «20 лет РККА» (1938)
• Орден Красного Знамени (28.9.1943)
• Орден Кутузова 2-й степени (19.1.1944)
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «30 лет Советской Армии и Флоту» (1948)
• 2 ордена Красного Знамени и орден Ленина — за выслугу лет

Современники о А. М. Сазонове

Командир дивизии гвардии генерал-майор Александр Михайлович Сазонов был очень требовательным и справедливым человеком. Внешне спокойный и уравновешенный, перед тем как принять решение, он обстоятельно взвешивал все за и против. Приняв решение, он проводил его в жизнь со свойственной ему настойчивостью и твердостью. Как только где-нибудь складывалась тяжелая обстановка, генерал с командующим артиллерией дивизии и начальником разведки направлялся на этот участок и оттуда руководил боем.

— Самчук И. А., Скачко П. Г. [desantura.ru/blog/9_vdd/334.php?sphrase_id=3378 Атакуют десантники]. — Воениздат, 1975.

Литература

• [www.kvoku.org/images/kvoku/pages/sazonov/sazonov.htm Сазонов Александр Михайлович] // Великая Отечественная. Комдивы : военный биографический словарь / Д. А. Цапаев (рук.) и др.; под общ. ред. В. П. Горемыкина. — М.: Кучково поле, 2011. — Т. 1: Командиры мотострелковых, моторизованных, кавалерийских, воздушно-десантных, артиллерийских, минометных, танковых и народного ополчения дивизий. — 734 с. — ISBN 978-5-9950-0189-8.

Ссылки

• [club.desantura.ru/user/2530/blog/210/ Сазонов А. М.]. Десантура.ru — Клуб однополчан (10 марта 2009). Проверено 17 февраля 2016.

Отрывок, характеризующий Сазонов, Александр Михайлович

Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.