23-я стрелковая дивизия (1-го формирования)
- Всего 23-я стрелковая дивизия (РККА) формировалась 4 раза. См. список других формирований
23-я стрелковая дивизия (23сд) | |
| Награды: |
|
|---|---|
| Почётные наименования: | |
| Войска: | |
| Род войск: | |
| Формирование: |
июль 1922 года |
| Расформирование (преобразование): | |
| Преемник: | |
| Боевой путь | |
|
1941: Прибалтика, Псковская область, Новгородская область, | |
23-я стрелковая дивизия (23-я сд) — воинское соединение РККА Вооружённых Сил СССР в Великой Отечественной войне.
 Внешние изображения
| |
|---|---|
| Боевой путь 23 сд (1 формирования) | |
|
[maps.google.com/maps/ms?oe=UTF-8&ie=UTF8&hl=ru&msa=0&msid=205396463540045845604.000487cb5c97d704cde2d&ll=57.973157,30.673828&spn=3.275034,8.305664&z=7 Карта боевого пути дивизии] |
Содержание
История
23-я стрелковая дивизия была сформирована в июле 1922 года на базе Заволжской стрелковой бригады.
17 мая 1935 г. дивизия входила в состав Харьковского военного округа. На 1 июля 23-я Краснознамённая, ордена Ленина стрелковая дивизия входила в состав 14-го ск[1].
Дивизия принимала участие в Польской Кампании в сентябре-октябре 1939 в составе Украинского фронта. На 2.10.1939 находилась в составе 49-го ск 12-й армии[2].
17 октября 1939 23-я сд входила в состав Харьковского военного округа. Снова в составе 14-го ск.
Великая Отечественная Война
1941 год
Дивизия находилась в действующей армии с 22 июня 1941 года по 1 марта 1943 года.
На июнь 1941 года дивизия дислоцировалась в Двинске, а с 17 июня 1941 года начала марш в район Козлова Руда.
В ночь на 22 июня 1941 года дивизия выступила из района Пагелижяй (20 километров юго-западнее Укмерге) в район Андрушканцы для дальнейшего следования в район лесов южнее и юго-восточнее Каунаса. 22 июня дивизия находилась на днёвке в местечке Кармелава и в тот же день заняла оборону на шоссе, ведущем из Пруссии в Каунас. При этом три батальона дивизии уже находились непосредственно на границе на самом крайнем фланге 11-й армии северо-восточнее Пильвишки. Они, по всей видимости, были уничтожены в первые дни войны.
Дивизия получила приказ оборонять Каунас с юго-запада и северо-запада, прикрывая тем самым отход войск 16-го стрелкового корпуса. В ночь на 23 июня 1941 года дивизия заняла оборону по реке Невяжа, и с 23 июня дивизия была вынуждена начать отход к Каунасу в связи с обходом противника с флангов и далее на восток, заняв оборону в 17 километрах восточнее города. После того, как дивизия подверглась сильному артиллерийскому обстрелу, она получила приказ отбить Каунас. К 11:00 получила задачу сосредоточиться в районе Свилайняй и наступать на юго-запад вдоль шоссе Ионава — Кармелава — Каунас. Во время и перед наступлением понесла большие потери с воздуха и от артиллерийского огня, тем не менее смогла продвинуться и взять Кармелаву, которую дивизия удерживала до 26 июня, но вынуждена была начать отход. 117-й стрелковый полк при этом попал в окружение, вышел из него, затем вся дивизия была отрезана от своих и вышла из окружения только 28 июня. Продолжив отступление, к 4 июля дивизия переправилась за Западную Двину севернее Дисны в районе Семёново. К 7 июля дивизия сосредоточилась в районе Боровни и начала отход в район Погорелово. 12 июля заняла оборону западнее Насвы, а к 14 июля выдвинулась ещё западнее на 50—60 километров, заняла оборону на рубеже озёр Каменное, Язно.
С 18 июля дивизия вновь начала военные действия против передовых частей Вермахта. В тот день получила пополнение: 5100 человек. С 19 по 21 июля вела бои на занимаемом рубеже, прикрывая с юга Насву, а к 22 июля дивизия отошла на рубеж Каменка — Струги, а затем и далее, к Локне, была разрезана и частично попала в окружение (89-й стрелковый полк, часть 117-го стрелкового полка и 211-го артиллерийского полка), в том числе в тяжёлом положении оказался и штаб дивизии. С 22 июля 1941 года оставшиеся со штабом подразделения дивизии начали отход по маршруту Мишутино — северный берег озера Локново — Дроздово. 23 июля дивизия не смогла прорвать вражеские заслоны, и встала в круговую оборону в районе Бараново — Клишковичи. С 24 июля дивизия, совместно с окружёнными подразделениями 5-й, 33-й стрелковых, 84-й моторизованной дивизий вновь предприняла попытку прорыва, на этот раз 117-й стрелковый полк смог выйти, однако остальные части остались в окружении, в том числе и штаб. С большими потерями дивизия выходила из окружения в район Молвотиц, после чего с 2 по 5 августа 2-2,5 тысячи человек из различных соединений были объединены под командованием дивизии. В это же время 89-й стрелковый полк и 211-й артиллерийский полк, а также 117-й стрелковый полк вели бои под непосредственным командованием 65-го стрелкового корпуса в Локне и на рубеже Подберезье соответственно. К 28 июля остатки этих полков были выведены из боёв и сосредоточены в 5 километрах восточнее Холма, заняли оборону на шоссе Холм — Осташков и с ведением боёв отступали на северо-восток и восток. В это же самое время части, вышедшие в район Молвотиц, были на марше.
С 8 августа 89-й и 117-й полки предприняли попытку наступления на Холм и несколько дней вели ожесточённые бои у Каменки, остальные части сосредоточились в районе Велилы. С 13 по 14 августа дивизия вела бои за Лужки, а с 21 по 24 августа осуществляла безуспешные контратаки и 25 августа перешла к обороне на рубеже Филино — Извозно — Боброво протяжённостью 12 километров, имея соседом справа части 188-й стрелковой дивизии, а слева 256-ю стрелковую дивизию. 30 августа немецкие войска перешли в наступление и в течение двух дней дивизия вела тяжёлые бои, в результате чего оборона дивизии на стыках с соседями была прорвана, и дивизия отошла за реку Большой Тудер. К 2 сентября дивизия заняла оборону на рубеже Калинкино — Паньково, а к 3 сентября — на рубеже Падера — Паньково, где вела бои 3—4 сентября. С 5 сентября дивизия вновь отступала, а затем заняла оборону на подступах к Молвотицам, с 6 по 7 сентября вела бои за село и, оставив его, отступила к Демянску, заняв 8 сентября оборону у села Пески.
С 10 по 11 сентября обескровленная дивизия наступала на Демянск и достигла небольшого успеха, но 12 сентября вражеские войска выбили 28-ю танковую дивизию из села Шишково, окружив 23-ю стрелковую дивизию, которая 13 сентября прорвала кольцо и вышла из окружения.
13—14 сентября дивизия вновь вела бои, а с 15 по 16 сентября отошла на восточный берег озера Велье, где удерживала оборону до 23 декабря, когда, сдав этот участок, к 25 декабря, сменив 73-й стрелковый полк 33-й стрелковой дивизии, заняла оборону по восточному берегу озера Селигер на рубеже Долматиха, Городец, Глебово.
1942 год
Принимая участие в Торопецко-Холмской операции, 9 января дивизия перешла в наступление и, форсировав по льду Селигер, овладела опорным пунктом Высечки, блокировала Заозерье и к исходу дня начала бой за Ровень Мосты. 10 января дивизия нанесла удар в направлении озера Белое и к исходу дня выбила противника из Палагино, затем продолжила наступление. К исходу 12 января дивизия освободила 9 населённых пунктов, в течение 13—14 января части дивизии продолжали вести наступательные бои в общем направлении на Молвотицы и к 15 января вели бои за Линье, Сивущино, Конищево. К 16 января дивизия вышла на подступы к Молвотицам, но безуспешно атаковала село в течение января — февраля и лишь 9 марта, действуя совместно со 130-й стрелковой дивизией, смогла освободить Молвотицы.
10 марта дивизия продолжила медленно продвигаться вперёд, наступая на Дегилево, Дрозды и Ожиелы, овладев населёнными пунктами Бекасово и Дрозды. 22 марта дивизия перешла к обороне на достигнутом рубеже западнее опорных пунктов Бель-2 и Бель-1, где находилась до 7 июля, когда сдала свою полосу частям 166-й стрелковой дивизии и совершила марш в район Свапуща, где находилась в резерве.
11 августа дивизия совершила марш в район Осташкова, где погрузилась в железнодорожные эшелоны и убыла на Сталинградский фронт. 18 августа дивизия выгрузилась на перегоне между железнодорожными станциями Фролово — Лог и к 19 августа сосредоточилась на левом берегу Дона в районе Вилтов, Ново-Григорьевская, приступив к созданию оборонительного рубежа. 27 августа дивизия перешла в наступление, овладев хутором Канойчев. Всю осень 1942 года дивизия вела бои в составе 21-й армии.
22 ноября дивизия перешла в наступление, овладев населёнными пунктами Осинки и Шевырев, и к 26 ноября сосредоточилась в районе Картули. С 4 по 28 декабря дивизия безуспешно пыталась прорвать оборону противника.
1943 год
С 10 января дивизия вновь наступает и к 13 января вместе с 304-й стрелковой дивизией вышла к реке Россошка, но форсирование реки с ходу не получилось. 15 января дивизия, форсировав реку, освободила Ново-Алексеевский. C 21 января дивизия возобновила наступление, к 25 января достигла Городища и к вечеру освободила посёлок, и затем с 27 января по 1 февраля вела бои за посёлок «Баррикады».
21 февраля дивизия прибыла в Елец и выступила в марш по маршруту Елец — Курск — Фатеж. 1 марта преобразована в 71-ю гвардейскую стрелковую дивизию, когда дивизия находилась на марше.
Полное название
23-я стрелковая Харьковская ордена Ленина Краснознамённая дивизия
Подчинение
Состав
- 89-й стрелковый полк
- 117-й стрелковый полк
- 225-й стрелковый полк
- 211-й артиллерийский полк (с 21.08.1941 все уцелевшие орудия и расчёты (в том числе из 226-го гап и 106-го оиптд) были сведены в один 211-й полк. Также в полк вошли остатки 682-го гап, действовавшего с июля 1941 в отрыве от своей 235-й стрелковой дивизии)
- 226-й гаубичный артиллерийский полк (до 05.12.1941, фактически до 21.08.1941 года) — на конной тяге
- 106-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион 1-го формирования (до 21.08.1941)
- 106-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион 2-го формирования (с 31.12.1941)
- 153-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион (с 13.10.1941 по 31.12.1941)
- 316-я зенитная батарея (338-й отдельный зенитный дивизион с 21.08.1941 года, бывший 46-й озад из 46-й танковой дивизии)
- 458-й миномётный дивизион (с 22.10.1941 по 25.10.1942)
- 82-я разведрота
- 131-й сапёрный батальон (с 23.06.1941, бывший 224-й сапёрный батальон 119-й стрелковой дивизии)
- 45-й отдельный батальон связи
- 61-й медико-санитарный батальон (бывший 42-й медсанбат из 42-й танковой дивизии)
- 266-я отдельная рота химический защиты
- 35-я автотранспортная рота
- 47-я ремонтно-восстановительная рота
- 33-я (37-я) полевая хлебопекарня
- 60-я полевая почтовая станция
- 158-я полевая касса Госбанка
Командиры
- Котов, Николай Яковлевич — (07.1922 — 06.1923)
- Германович, Маркиан Яковлевич — (06.1923 — 06.1924)
- Кимундрис, Александр Георгиевич — (06.1924 — 09.1925)
- Капуловский, Иван Дмитриевич — (09.1925 — 12.1928)
- Лукин, Михаил Фёдорович — (12.1928 — 04.1935)
- Куницкий, Иван Фаддеевич, комбриг — (04.1935 — 10.07.1937)
- Павлов, Василий Федотович, полковник (с 17.02.1938 комбриг, с 05.06.1940 генерал-майор) — (21.07.1937 — 25.06.1941)
- Горячев, Сергей Георгиевич, генерал-майор — (26.06.1941 — 27.08.1941),
- Горяинов, Аристарх Михайлович, полковник — (28.08.1941 — 24.09.1941)
- Вахрамеев, Павел Прокопьевич, полковник — (25.09.1941 — 10.12.1942)
-
Сиваков, Иван Прокофьевич, полковник — (11.12.1942 — 01.03.1943)
Награды и наименования
| Награда (наименование) | Дата | За что получена |
|---|---|---|
| Орден Красного Знамени | 07.1922 | по преемственности от Краснознамённой Заволжской стрелковой бригады. |
| «Харьковская» | 06.11.1922 | |
| Орден Ленина | 23.05.1932 | «за активное участие в строительстве ХТЗ (Харьковский тракторный завод) и трудовой героизм личного состава». (первой среди армейских соединений награждена орденом Ленина) |
Напишите отзыв о статье "23-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"
Примечания
Литература
- [www.fictionbook.ru/author/novojilov_igor_vasilevich/god_rojdeniya_1921/novojilov_god_rojdeniya_1921.html И. В. Новожилов «Год рождения — 21-й.» (О начальном периоде войны)]
- Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 гг. — М.: Вече, 2001.
Ссылки
- [www.rkka.ru/ihandbook.htm Справочник]
- [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd023/default.html Справочник на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
- [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру]
- [www.soldat.ru/perechen Перечень № 5 стрелковых, горнострелковых, мотострелковых и моторизованных дивизий, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны]
- [rkka.ru/ihandbook.htm, Ведомость распределения сд и корпусных управлений по округам (на 17.10.1939)] Сайт РККА.
- [rkka.ru/ihandbook.htm "Дислокация войсковых частей, штабов, управлений, учреждений и заведений Рабоче-Крестьянской Красной Армии по состоянию на 1 июля 1935 года.] Издание 4-го отдела штаба РККА. Москва — 1935 г. Сайт РККА.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 23-я стрелковая дивизия (1-го формирования)
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
