253-я стрелковая дивизия (3-го формирования)
253-я стрелковая дивизия | |
Награды: | |
---|---|
Почётные наименования: |
«Калинковичская» |
Войска: |
сухопутные |
Род войск: | |
Формирование: |
1942 |
Расформирование (преобразование): |
лето 1945 года |
Боевой путь | |
1942: |
253-я стрелковая дивизия — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне.
Содержание
История
Формировалась с лета 1942 года в Чапаевске под Куйбышевым[1].
В составе действующей армии с 31 октября 1942 по 12 мая 1943, с 25 августа 1943 по 3 декабря 1943, с 15 декабря 1943 по 12 марта 1944 и с 18 апреля 1944 по 11 мая 1945 года.
Поступила в действующую армию (на Северо-Западный фронт) 31.10.1942. В этот период дивизия действовала в составе 11-й армии в районе Демянского плацдарма в Новгородской области, и оставалась здесь до 12 мая 1943 года (с февраля по май 1943 года — в составе 27-й армии), когда была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования (в 52-ю армию). С 25 августа 1943 года — вновь в действующей армии на Воронежском фронте (с октября 1943 — 1-й Украинский фронт). В этот период участвовала в Битве за Днепр. Захватила в ночь с 23 на 24 сентября 1943 г. один из первых плацдармов на правом берегу Днепра в Букринской излучине в районе деревни Ходоров[2]. 3 декабря 1943 года вновь выведена в резерв Ставки и переброшена на Белорусский фронт (позже — 1-й Белорусский фронт) (в действующей армии — с 15 декабря 1943 года). С 12 марта 1944 года — в резерве Ставки (3-я гвардейская армия), в действующей армии — с 18 апреля 1944 года, вновь на 1-м Украинском фронте (с остальными силами армии).
В составе этой армии и фронта действовала до конца войны. Дивизия расформирована директивой Ставки № 11096 от 29 мая 1945 года.
Полное название
253-я стрелковая Калинковичская Краснознамённая орденов Суворова и Кутузова дивизия
Состав
- 979-й стрелковый полк
- 981-й стрелковый полк
- 983-й стрелковый полк
- 808-й артиллерийский полк
- 327-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 540-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
- 346-я отдельная разведывательная рота
- 551-й сапёрный батальон
- 627-й отдельный батальон связи (211-я отдельная рота связи)
- 330-й медико-санитарный батальон
- 292-я отдельная рота химической защиты
- 521-я автотранспортная рота
- 369-я (363-я) полевая хлебопекарня
- 89-й дивизионный ветеринарный лазарет
- 44129-я (2036-я) полевая почтовая станция
- 1180-я полевая касса Госбанка
Подчинение
Командиры
- Розанов, Анатолий Николаевич (05.08.1942 — 20.12.1942), генерал-майор;
- Штыков, Серафим Григорьевич (21.12.1942 — 30.12.1942), генерал-майор;
- Воронин, Георгий Григорьевич (31.12.1942 — 23.01.1943), полковник;
- Петров, Иван Петрович (24.01.1943 — 28.02.1943), полковник;
- Бедин, Ефим Васильевич (01.03.1943 — 04.10.1943), генерал-майор;
- Щербаков, Григорий Фёдорович (05.10.1943 — 06.10.1943), полковник;
- Бедин, Ефим Васильевич (07.10.1943 — 10.11.1943), генерал-майор;
- Филатов, Александр Евстигнеевич (11.11.1943 — 23.05.1944), полковник;
- Кантария, Иван Георгиевич (24.05.1944 — 18.09.1944), полковник;
- Эпин, Ефим Павлович (20.09.1944 — 20.02.1945), полковник;
- Еригов, Вадим Артемьевич (21.02.1945 — 24.02.1945), полковник;
- Насибулин, Халим (25.02.1945 — 02.03.1945), полковник;
- Василенко, Емельян Иванович (03.03.1945 — 12.04.1945), генерал-майор;
- Эпин, Ефим Павлович (13.04.1945 — 11.05.1945), полковник.
Награды и наименования
Награда (наименование) | Дата | За что получена |
---|---|---|
Калинковичская | 14.01.1944 | |
Отличившиеся воины
Герои Советского Союза:
- Бедин, Ефим Васильевич, генерал-майор, командир дивизии.
- Воробьёв, Николай Николаевич, капитан, командир батальона 979-го стрелкового полка.
- Головкин, Алексей Иванович, старший краснофлотец, разведчик 346-й отдельной разведывательной роты.
Кавалеры ордена Славы трёх степеней.[3]
- Богомолов, Василий Иванович, младший сержант, командир отделения противотанковых ружей 981 стрелкового полка.
- Бокарев, Иван Васильевич, младший сержант, командир отделения пешей разведки 979 стрелкового полка.
- Малышев, Валентин Александрович, старшина, старший разведчик штабной батареи 808 артиллерийского полка. Погиб в бою 2 мая 1945 года.
- Ральченко, Андрей Петрович, младший сержант, командир отделения разведки батареи 808 артиллерийского полка.
- Уткин, Михаил Васильевич, рядовой, вожатый военно-служебных собак 2 отдельного полка спецслужб.
- Ходус, Владимир Иванович, рядовой, разведчик 979 стрелкового полка.
Напишите отзыв о статье "253-я стрелковая дивизия (3-го формирования)"
Примечания
Ссылки
- [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd253/default.html Справочник на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
- [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру]
- [www.soldat.ru/perechen Перечень № 5 стрелковых, горнострелковых, мотострелковых и моторизованных дивизий, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны]
Отрывок, характеризующий 253-я стрелковая дивизия (3-го формирования)
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.