130-я стрелковая дивизия (2-го формирования)

130-я стрелковая дивизия (1-го формирования) сформирована до 1941 года.
130-я стрелковая дивизия (2-го формирования) сформирована в 1942 году.
130-я стрелковая дивизия (3-го формирования) сформирована в 1943 году.

130-я стрелковая дивизия
Войска:	сухопутные
Род войск:	пехота
Формирование:	22.01.1942
Расформирование (преобразование):	8.12.1942
Предшественник:	3-я Московская коммунистическая стрелковая дивизия
Преемник:	53-я гвардейская стрелковая дивизия
Боевой путь
Демянская операция (1942)

130-я стрелковая дивизия (130сд) (2-го формирования) — воинское соединение (стрелковая дивизия) РККА ВС СССР в Великой Отечественной войне, действовавшее в период с февраля по декабрь 1942 года.

История дивизии

130-я стрелковая дивизия сформирована 19 января 1942 года на базе 3-й Московской коммунистической стрелковой дивизия. 8 декабря 1942 года преобразована в 53-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

В феврале 1942 года дивизия была направлена на Северо-Западный фронт, в район Демянского плацдарма южнее Демянска.

21 февраля в результате многодневных боёв ею был занят посёлок Новая Русса. Вела боевые действия в южной части Демянского «котла» до его ликвидации. В мае продолжала вести тяжёлые наступательные бои.

В июне и июле части дивизии, после ожесточенных боев овладели населённым пунктом Малое Врагово, имевшим важное значение в системе обороны гитлеровцев. С 10 августа 1942 года и до середины января 1943 года (после переименования) дивизия действовала в составе 1-го гвардейского корпуса 1-й ударной армии Северо-Западного фронта, выбив врага из ряда его опорных пунктов и «закрыв наглухо коридор, соединявший окруженную 16-ю армию противника со старорусской группировкой фашистских войск».

Подчинение

(по)

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус (группа)	Примечания
1.02.1942	МЗО
1.03.1942	Северо-Западный фронт	3-я ударная армия
1.04.1942	Северо-Западный фронт	34-я армия
1.05.1942 — 1.08.1942	Северо-Западный фронт	53-я армия
1.09.1942 — 1.12.1942	Северо-Западный фронт	1-я ударная армия

Состав

(по)

• 371-й стрелковый полк,
• 528-й стрелковый полк,
• 664-й стрелковый полк,
• 363 артиллерийский полк,
• 215 отдельный истребительно-противотанковый дивизион,
• 453 зенитная автотранспортная рота,
• 151 разведывательная рота,
• 192 саперный батальон,
• 130 отдельный батальон связи (342 отдельная рота связи),
• 122 медико-санитарный батальон,
• 103 отдельная рота химзащиты,
• 255 автотранспортная рота,
• 153 полевая хлебопекарня,
• 994 дивизионный ветеринарный лазарет,
• 261 (1802) полевая почтовая станция,
• 1601 (1135) полевая касса Госбанка.

Командиры

(по)

• Анисимов, Николай Павлович (с ноября 1941 — командир 3-й Московской дивизии народного ополчения, с 22 января и по 12 сентября 1942 года — 130-й дивизии), полковник, позже генерал-майор;
• Романовский, Михаил Васильевич (с 13 сентября по 8 декабря 1942 года), полковник.

Воины дивизии

Награда	Ф. И. О.	Должность	Звание	Дата награждения	Примечания
	Ковшова, Наталья Венедиктовна	снайпер, 528-й стрелковый полк	рядовой	14.02.1943	погибла 14.08.1942
	Поливанова, Мария Семёновна	снайпер, 528-й стрелковый полк	рядовой	14.02.1943	погибла 14.08.1942
	Котлов, Федор Васильевич	начальник инженерной службы,старший политрук	майор	21.05.1942	умер 12.03.1991

См. также: «Книга Памяти».

Литература

• Кирсанов Н. А., «По зову Родины», Москва, 1974.
• [historyofuglitch.narod.ru/Books/Fate_of_the_soldier_1.doc Судьба солдата, Кулагин Алексей Викторович, Кулагин Владимир Алексеевич, Кулагина Наталья Алексеевна, Углич, Историко-музыкальный музей «Угличские звоны», 2008]
• [www.ug.ru/issues/?action=topic&toid=3148 Ополчению — 65 лет, Сергей КНЯЗЬКОВ, 2006-08-22]
• [www.redstar.ru/2006/07/11_07/4_03.html Стояли насмерть! Сергей КНЯЗЬКОВ, 11 Июля 2006 года]

Отрывок, характеризующий 130-я стрелковая дивизия (2-го формирования)

– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.