214-я стрелковая дивизия (2-го формирования)

214-я стрелковая дивизия
Награды:
Почётные наименования:	«Кременчугская» «Александрийская»
Войска:	сухопутные
Род войск:	пехота
Формирование:	декабрь 1941 — апрель 1942
Расформирование (преобразование):	25 июня 1946
Боевой путь
1942: Сталинградская оборонительная операция, Операция "Уран" 1943: Операция "Кольцо", Белгородско-Харьковская наступательная операция, Полтавско-Кременчугская операция Нижнеднепровская стратегическая операция:Знаменская наступательная операция 1944: Кировоградская наступательная операция, Корсунь-Шевченковская операция, Уманско-Ботошанская операция 1945: Сандомирско-Силезская операция, Нижне-Силезская наступательная операция, Берлинская наступательная операция: Баутцен-Вайсенбергское сражение, Пражская наступательная операция.

214-я стрелковая Краснознаменная Кременчугская Александрийская орденов Суворова II степени, Богдана Хмельницкого II степени дивизия — воинское соединение РККА в Великой Отечественной войне.

На основании постановления Государственного Комитета Обороны от 22 ноября 1941 г. и директивы Народного комиссара обороны №орг/3214 на территории Башкирской АССР (Южно-Уральский Военный Округ) было начато формирование 433-й стрелковой дивизии. Дивизию формировал генерал-майор Бирюков Н. И. и комиссар дивизии — полковой комиссар Соболь А. Ф. Штаб дивизии располагался в здании уфимской школы № 38 по улице Октябрьской революции, 7.

9 января 1942 г. 433-я стрелковая дивизия была переименована в 214 стрелковую дивизию.

Дивизия укомплектовывалась в основном за счёт новобранцев весеннего (1942 года) призыва юношей 1923 года рождения и мобилизованных мужчин старшего возраста, многим из которых в своё время не пришлось служить в Красной Армии. Предварительную военную подготовку прошли ускоренно.

Дивизия должна была быть передислоцирована из г. Уфа (Юж.-УрВО) на ст. Рузаевка (МосВО) в период с 26 апреля 1942 до 9 мая 1942. К 9 мая все подразделения прибыли в г. Сталиногорск, где дивизия вошла в состав 1-й Резервной армии.

Боевой путь

Сталинградская оборонительная операция

Директивой Ставки ВГК № 994103 от 9 июля 1942 г. 10.07.42 г. 1-й Резервная армия была переименована в 64-ю Армию, включенную в состав Сталинградского фронта.

Директивой Ставки ВГК № 994111 от 12 июля 1942 г. 64-й Армии в составе: 131 сд, 229 сд, 29 сд, 18 сд, 214 сд и 112 сд надлежало прибыть в г. Сталинград. Дивизия разгрузилась из вагонов на ст. Донская (г. Калачь), Музга, Рычков 16 июля 1942 г. и пешим маршем отправилась занимать исходные позиции на рубеже обороны.

Первое боевое крещение дивизия приняла в ходе Сталинградской оборонительной операции в большой излучине р. Дон, где согласно Оперативной сводки № 204 ГШКА на 8.00 23.07.42 г. «…214 сд, сменив части 196 сд 62-й Армии, приступила к занятию обороны на рубеже Нижне-Солоновский — Пристеновский (30 км сев.-вост. нп Тормосин), имея передовой отряд по р. Цимла».

23.07.42 г. в 15.00 Передовые отряды (ПО) дивизии вошли в соприкосновение с противником в районах: Александровка, Чернышковский, Верхне-Аксеновский.

В период с 23.07 по 27.07.42 г. дивизия вела тяжёлые оборонительные бои с передовыми частями 71 пд 51АК 6-й Армии фашистов, отражая атаки до батальона пехоты с 25 танками.

После того как 25.07.42 г. противнику удалось прорвать оборону соседней правофланговой 229-й стрелковой дивизии и нависла угроза прорыва немцев к станице Нижне-Чирской, 26.07.42 г. был отдан приказ по Армии об отводе 214-й сд на восточный берег р. Дон.

«26 июля 214-я стрелковая дивизия, находясь в полуокружении, стала отходить к Дону. 140-й минометный полк прикрывал огнём её отход. Около 12 часов подошли к Дону. Немцы шли буквально следом. Личный состав полка с воинами некоторых подразделений других частей дивизии огнём из стрелкового оружия и гранатами отбивал яростные атаки гитлеровцев. Подошедшие резервы 64-й армии, отбросив врага от Дона, предотвратили уничтожение отходивших частей».

27.07.42 г. Командный пункт-«Дом Отдыха» 3 км южнее нп. Липовский. Переправа частей дивизии на восточный берег р. Дон Части дивизии совершили переправу через р. Дон в районе Липовский, Плесовский, «Д. О.» ведя бой с противником. Переправа частей дивизии проходила на подручных средствах под воздействием авиации противника и артиллерийско-минометного огня в течение 4 суток. Благодаря принятым мерам по обеспечению переправы части дивизии в основном переправили на левый берег р. Дон всю свою технику, но понесли большие потери в людском составе и технике. Дивизия заняла оборону по его восточному берегу, имея командный пункт в нп. Верхне-Рубежный.

Несколько выдержек из Оперативных сводок Генштаба Красной Армии за период с 04.08 по 12.08.1942 г.':

«214 сд с 15.00 3.8 приступила к смене частей 29 сд на участке [нп]Ромашкинский — р. Аксай Есауловский. (04.08.42 г.)

214 сд обороняла рубеж роща вост. нп Липовский — [нп]Чаусовский. (11.08.42 г.)

214 сд оборонялась по восточному берегу р. Дон на участке дом отдыха — устье р. Аксай Есауловский». (12.08.42 г.)

Ночью 13.08.42 г.'64-я армия, оставив усиленные передовые отряды на рубеже р. Дон и р. Аксай, отводила части правого фланга и центра на линию внешнего обвода сталинградского УР на рубеж Самодуровка — Ермохинский — Черноморов — Нижнекумский — Громославка — (иск.) выс. 124,0.

214-я дивизия была выведена в резерв Сталинградского фронта и передислоцирована на новый рубеж обороны в составе 4-й Танковой Армии.

Боевым распоряжением 4 ТА № 00731 полученным в 17.35 18.08.42 г. дивизия получила задачу — части поднять по тревоге и форсированным маршем двигаться по маршруту нп. Паньшино, Верх. Гнилой, имея задачу уничтожить прорвавшегося противника через р. Дон. Дивизия в ночь 19.08.42 г. совершила форсированный марш в район Паньшино.

Извлечение из Оперативной сводки Генштаба Красной Армии № 231 на 8.00 19.08.42 г.:

«214 сд в 17.00 18.8 выдвигалась для уничтожения противника в районе Трёхостровская»

В период с 19.08 по 21.11.1942 г. 214-я стрелковая дивизия вела ожесточенные бои с противником на рубеже с. Паньшино — Верхне Гниловский — выс. 56,8. В это время дивизия входила в состав 4-й Танковой Армии (до 09.10.42 г.), 1-й Гвардейской Армии (до 16.10.1942 г.) и 24-й Армии.

Операция «Уран»

В 8 ч. 30 мин. 22 ноября 1942 г. 24-я армия Донского фронта перешла в наступление из района [panshino.ru/vov-1 с. Паньшино] (Городищенского района Сталинградской области) в общем направлении на нп. Вертячий.

В течение с 22.11.42 по 28.11.42 г. 214-я стрелковая дивизия вела тяжёлые кровопролитные бои за освобождение нп. Верхне-Гниловский, Нижне-Гниловский (в настоящее время с. Донское).

Извлечение из Оперативной сводки Генерального Штаба Красной Армии № 332 на 8.00 28.11.42 г.:

«214 сд к 11.00 27.11 овладела районом Нижне-Гниловский (6 км сев.-вост. нп Вертячий)».

Именно в этих боях за высоту 56,8 совершила свой подвиг медсанинструктор 780-го стрелкового полка 214-й стрелковой дивизии Гуля Королёва.

В течение декабря 1942 г. войска Донского фронта совместно с армиями других фронтов, участвовавших в окружении немецкой 6-й армии, сжимали кольцо и готовились к операции по уничтожению окружённой группировки врага. В начале января 1943 г. 214-я стр. дивизия была переведена в состав 65-й армии и занимала позицию на левом фланге армии у отметки 121,3 (в 5 км западнее нп. Западновка).

Операция «Кольцо»

Утром 10 января 1943 г. после 55-и минутной артподготовки войска Донского фронта перешли в наступление одновременно со всех направлений. 214-й дивизии предстоял тяжёлый бой на рубеже совхоза № 1. 214 сд, вклинившись в оборону противника на глубину до 4 км, к 16 часам 10.01.43 г. вела бой на рубеже: зап. окраина совхоза № 1 — высота 117,5 (4 км сев.-зап. нп Западновка). Противник, с отчаянием обреченных оказывал упорное сопротивление, отражая атаки советских войск. Но к исходу 12.01.43 г. дивизия овладела совхозом и отбив 4 контратаки гитлеровцев 13.01 вышла к Западновке.

Дальше дивизия продвигалась с боями до предместий Сталинграда — посёлков Александровка, Городище, Красный Октябрь и вышла к балке Вишневой в районе Спартановки, где натолкнулась на яростное сопротивление противника.

1 февраля под натиском советских войск прекратила своё сопротивление южная группировка немцев в Сталинграде во главе с Паулюсом. Последним очагом обороны остались части северной группы генерала Штреккера (остатки двенадцати дивизий) в районе заводов «Тракторного» и посёлка Баррикады, которые отказались принять ультиматум советского командования.

«1 февраля на НП было необычное оживление. Наблюдательный пункт армии оборудован в основании насыпи окружной железной дороги. Стереотрубы выведены снизу между шпал. Прибыли Рокоссовский, Воронов, Телегин, Казаков. Все хотели видеть могучую работу артиллерии: только в 214-й восемь артполков усиления, свыше сотни орудий стояли на прямой наводке».

— Батов П.И. "В походах и боях"

После предъявления таких «аргументов» немцы не устояли и 2 февраля 1943 г. северная группа войск противника капитулировала и боевые действия на берегу Волги прекратились.

Белгородско-Харьковская наступательная операция

После Сталинградской битвы 214-я стрелковая дивизия была направлена в резерв и, претерпев несколько передислокаций, к июлю 1943 г. находилась в составе 53-й Армии Степного фронта.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает 53-ю армию т. Манагарова к утру 16 июля перебросить походом в район Скородного, где и развернуть её совместно с его 1-м мехкорпусом

— из Директивы Ставки Верховного Главнокомандования №30148 от 12.07.1943 г.

.

Полтавско-Кременчугская операция

«Командующему 53 А энергично развивать наступление в общем направлении Кошубовка, Кобы, Козельщина, в обход Полтава с юга и выйти на фронт: 21.9.43 г. — Ворскла и овладеть переправами у Венцы, Лукишено; 22.9 — Михайлики, Нов. Сенжары; 23.9 — Пащенки, Марковка; 24.9 — Васильевка, Пригаревка и подвижными отрядами овладеть переправами на р. Днепр в районе Садки и Чикаловка. Разграничительная линия справа: Куликовка, Полтава, Буяновка, Кременчуг, все пункты, кроме Куликовка, исключительно для 53 армии».

— ОПЕРАТИВНАЯ ДИРЕКТИВА КОМАНДУЮЩЕГО СТЕПНЫМ ФРОНТОМ 20 сентября 1943 г. 19.30 НР 00668/оп

Что касается армий правого крыла — 5-й гвардейской и 53-й армии, находившихся на удалении 140 км от р. Днепр, — то они должны были передовыми отрядами захватить переправы и удерживать их до подхода главных сил. Темп наступления правофланговых армий предусматривался 25-35 км в сутки. Такой темп наступления был несколько завышен, так как 5-й гвардейской и 53-й армиям предстояло в течение четырёх дней форсировать с хода реки Ворскла и Псёл, овладеть крупными городами Полтавой и Кременчугом и затем форсировать Днепр. Решение такой задачи затруднялось ещё и потому, что в направлении Кременчуга отходили главные силы противника.

«22 сентября на рассвете войска 5-й гвардейской и 53-й армий приступили к форсированию Ворсклы. К семи часам на правый берег переправились части 9-й гвардейской воздушнодесантной, 95-й, 97-й и 13-й гвардейских стрелковых дивизий 5-й гвардейской армии. Здесь особенно отличились храбростью воины 95-й гвардейской дивизии. Одновременно с 5-й гвардейской армией через Ворсклу переправились части 214-й, 233-й и 299-й стрелковых дивизий 53-й армии».

— "Записки командующего фронтом", Конев И.С.

К вечеру 22 сентября части 53-й армии овладели правым берегом реки на участке Черов, Климовка, Восточная Козуба и продолжали теснить противника в восточном направлении.

23 сентября 5-я гвардейская и 53-я армии овладели Полтавой. К исходу 24 сентября войска 5-й гвардейской, 53-й и 69-й армий вышли на рубеж (иск.) Глубокий, Яценки, (иск.) Кобеляки и находились от Днепра в 40-70 км. К этому же времени войска 7-й гвардейской, 57-й и 46-й армий вышли непосредственно к Днепру на фронте Переволочная, Николаевка, Горяновские. Таким образом, среднесуточный темп продвижения соединений фронта составлял 15-20 км.

Противник, стремясь обеспечить переправу своих частей в районе Кременчуга, продолжал оказывать упорное сопротивление войскам 53-й армии, которая вела бой на рубеже Суки, Романюхи, Паськи.

К исходу 28 сентября 53-я армия к исходу дня своими правофланговыми частями вела бой за переправы через р. Псёл, а на левом фланге главными силами вышла на восточный берег Днепра на участке устье р. Псёл, Дробецковка.

В течение 29 сентября 53-я армия овладела городом Кременчуг и правофланговыми соединениями вышла на восточный берег Днепра. Левофланговые части армии овладели о. Крячок и островами с отм. 65,7, 60,9.

53-я армия в ночь на 1 октября форсировала Днепр частями двух стрелковых дивизий, захватила небольшой плацдарм в районе юго-восточнее Чикаловки и в течение дня вела бой за этот населённый пункт.

Нижнеднепровская стратегическая операция:Знаменская наступательная операция

В октябре-ноябре 1943 года дивизия вела оборонительные бои в районе Зыбкое—Приутовка, и с 20 ноября, после перегруппировки, перешла в наступление. В этот период части дивизии вели ожесточенные бои в районе Александрии и Знаменки, которые продолжались до 10 декабря.

Корсунь-Шевченковская операция

[24.01.1944 г.] 214 сд в прежнем районе сосредоточения /роща зап. Еразмовки, зап. окр. Еразмовки/…

[25.01.1944 г.] 214 сд иметь к утру на рубеже — Россоховатка, выс. 203.5, где организовать ПТ. оборону, имея на выс. 203.5 33 ИПТАП, у Россоховатка один ИПТАП. Все танки 189 ТП собрать в кулак и вместе с частями 89 сд нанести удар на выс. 221.[?] с целью выпустить левый фланг 75 ск. …

[26.01.1944 г.] 75 ск — 214 сд /вошла в состав корпуса 26.1.44 г./ зап. окр. Россоховатка. …

[27.01.1944 г.] 75 ск — 214 сд в 461 мп продолжать наступление в направлении Константиновка с ближайшей задачей выйти на дорогу Юзефовка — Каменоватка и к исходу дня овладеть Константиновка. …

— [pobeda.elar.ru/issues/osvobozhdenie-kirovograda/osvobozhdenie-goroda/#anchor_36 Журнал боевых действий 53 А за январь 1944 г].

[02.02.1944 г.] 214 сд — на прежних рубежах.

[03.02.1944 г.] 214 сд — положение прежнее.

[04.02.1944 г.] 214 сд занимает рубеж: сев. скаты выс. 201,7, сев. зап. скаты выс. 218,2.

[05.02.1944 г.] Командарм приказал 214 сд с 18.00 5.2.44 г. передать в состав 48 СК из 26 СК /Исх.№-574 от 5.2.44 г./

214 сд — /иск/ вост. выступ [нп] Тишковка, 1 клм. юго-зап. южн. окр. [нп] Писаревка сев. скаты выс. 218,2.

— [pobeda.elar.ru/upload/albums/31_cherkas_GBD_53_armii/00000001.jpg Журнал боевых действий 53 А за февраль 1944 г].

Уманско-Ботошанская операция

В марте 1944 г. территорию района освобождали войска 5-й гвардейской армии генерал-лейтенанта А. С. Жадова и 5-го гвардейского казачьего кавалерийского корпуса под командованием генерал-майора А. Г. Селиванова. За с. Великая Мечетня сражались три стрелковые дивизии. Первой с 20 на 21 марта форсировала Южный Буг 214-я стрелковая дивизия, которая до 26 марта вела ожесточенные бои в районе с. Великая Мечетня.

— [memory.dag.com.ua/browse.php?1669 Книга памяти Кривоозерского района Николаевской области]

Фронт войск 33-го гвардейского стрелкового корпуса, наступающих на интересующем нас участке фронта, выглядел так: в направлении на город Ананьев действовала 9-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, на село Гандрабуры — 214-я стрелковая дивизия и на село Липецкое — 14-я гвардейская стрелковая дивизия.

— [ananiev.info/index/vesna_1944_goda_osvobozhdenie_sela_gandrabury_parfentev_v_e/0-872 Весна 1944 года. Освобождение села Гандрабуры. Парфентьев В.Е.]

Нижне-Силезская наступательная операция

Сражение за Лаубан

7-й гв. танковый корпус 3-й гв. танковой армии вышел к реке Квейс в районе г. Лаубан (Любань, Польша), но встретил сильное огневое сопротивление с левого берега реки и не смог форсировать её. По указанию командующего армией командир корпуса генерал-майор С. А. Иванов направил 54-ю и 55-ю гвардейские танковые бригады на переправы через реку Квейс в полосе действий 6-го гвардейского танкового корпуса в район Нойдорфа. Предполагалось, что таким манёвром можно будет обойти Лаубан с севера и ударом с северо-запада во взаимодействии с наступавшими с востока 56-й гв. танковой и 23-й гв. мотострелковой бригадами и северо-востока частями 52 армии (254-я и 214-я стрелковые дивизии) овладеть им.

К 8 часам 17 февраля 54-я и 55-я гвардейские танковые бригады переправились через реку Квейс и вышли в район Нойдорфа, где были встречены сильным огнём танков противника и вынуждены были перейти к обороне на южной окраине Нойдорфа. 56-я гв. танковая и 23-я гв. мотострелковая бригады в течение 17 февраля, преодолевая огневое сопротивление противника, медленно продвигались к восточной окраине Лаубана. Город обороняли боевые группы 6-й народно-гренадерской и 17-й танковой дивизий. В течение 18-21 февраля в Лаубане завязались ожесточенные уличные бои, противник оборонял каждый дом, широко применяя против наступающих танков фаустпатроны, так же в распоряжении обороняющихся имелись истребителей танков «Хетцер» и Pz.IV/70(V).

Чтобы сломить сопротивление противника в Лаубане, против него были развернуты 51-я и 53-я гв. танковые бригады 6-го гвардейского танкового корпуса, часть сил 9-го механизированного корпуса. Наступающие на Лаубан части были усилены 16-й самоходно-артиллерийский бригадой, 57-м гв. тяжёлым танковым полком и несколькими артиллерийскими и минометными полками. Вскоре танкистов догнала пехота. 22 февраля в полосу наступления танковых бригад были выдвинуты 254-я и 214-я стрелковые дивизии 52-й армии.

Однако бои приобрели затяжной характер. Под Лаубан были переброшены дивизия «Сопровождение фюрера» и «Гренадеры фюрера» из Померании и 21-я танковая дивизия из района Кюстрина. На базе управления XXIV танкового корпуса была образована так называемая группа Неринга в составе LVII и XXXIX танковых корпусов. В первый вошли. Во второй — боевая группа 6-й народно-гренадерской дивизии. В ночь 2 марта части противника под Лаубаном от обороны перешли к контрнаступлению. Оно было построено на традиционной идее удара по флангам по сходящимся направлениям, в обход Лаубана с севера и с юга. Северное крыло наступления образовывал XXXIX танковый корпус генерала Декера (боевая группа 17-й танковой дивизии, дивизия «Гренадеры фюрера» и части 21-й танковой дивизии), а южное — LVII танковый корпус генерала Кирхнера (408-я дивизия, 103-я танковая бригада, 8-я танковая дивизия и дивизия «Сопровождение фюрера»). Они должны были соединиться на шоссе Герлиц — Бунцлау. В центре «канн» оборонялась 6-я народно-гренадерская дивизия.

Северная ударная группировка противника в течение 4-5 марта потеснила советские части на участке Хеннерсдорф, Штайберсдорф, форсировала реку Квейс и вышла в район Логау (на берегу Квейса к северу от Лаубана). Южная ударная группировка пробилась через боевые порядки 9-го механизированного корпуса и вышла в район Зайферсдорф — Нойланд. До соединения двум немецким клешням оставалось всего несколько километров. Оценив сложившуюся обстановку командующий фронтом отдал приказ на вывод войск из Лаубана и к утру 6 марта танковые бригады были выведены в полосу обороны 214-й стрелковой дивизии 52-й армии на рубежах в 5-6 км севернее и сев.-вост. Лаубана: Шлезиш-Хаугсдорф — выс. 250,9 («Серебряная» — Silber-Berg) — выс. 255,6 — Альт-Нойланд. Немецкое контрнаступление было остановлено и вплоть до 18 марта дивизия отбивала многочисленные атаки противника.

Берлинская наступательная операция: Баутцен-Вайсенбергское сражение

16 апреля 1945 г. ударная группировка 1-го Украинского фронта начала наступление на Берлин. Её прикрытие с юга осуществлялось ударом в общем направлении Баутцен, Дрезден силами 52-й армии и 2-й польской армии.

Правофланговые дивизии 52-й армии (254-я и 50-я стрелковые дивизии 73-го корпуса и 373-я стрелковая дивизия 78-го корпуса) форсировали р. Нейсе и к 11.30 полностью переправились на западный берег реки. К концу дня наступающие прорвали главную полосу обороны немцев на глубину до 10 км. В 15.00 в прорыв был введен 7-й гвардейский механизированный корпус, что позволило, прорвав тыловой рубеж обороны противника, уже к 10 часам 18 апреля ворваться в Буххольц и завязать бой на восточной окраине Вайсенберга.

В виду большого темпа наступления механизированных частей, они все дальше отрывались от основных сил 52-й армии. С рассветом 19 апреля части 7-го гв. механизированного корпуса и 254-й стрелковой дивизии (единственная дивизия, которая поддержала темп наступления танкистов), охватив Баутцен с северо-запада, востока и юга, начали штурм города.

Тем временем левофланговые соединения ударной группировки 52-й армии (213, 50 и 111-я стрелковые дивизии) попали под мощный немецкий контрудар в районе Кодерсдорфа. Перешедшим в контрнаступление дивизии «Герман Геринг» и 20-й танковой дивизии из района города Гёрлица удалось потеснить части 52-й армии на 3-4 км.

Поскольку 73-й стрелковый корпус застрял в районе Кодерсдорфа, командующий 52-й армией генерал-полковник К. А. Коротеев принял решение выдвинуть вперед 48-й стрелковый корпус З. З. Рогозного с левого фланга армии.

«21 апреля вслед за другими соединениями 48-го стрелкового корпуса последовала 214-я стрелковая дивизия, перевозившаяся автотранспортом в район Ниски. К утру 22 апреля на фронте 52-й армии сложилась следующая обстановка. 214, 116 и 111-я стрелковые дивизии вели бои на рубеже Шпройц, Енкедорф, кол. Вильгельминенталь, окаймляя правый фланг немецкого вклинения».

— "Берлин 45-го: Сражение в логове зверя", Исаев А.В.

Дивизией командовали

• Бирюков, Николай Иванович (25.12.1941 — 02.06.1943), генерал-майор;
• Демин, Павел Петрович (04.06.1943 — 01.08.1943), генерал-майор;
• Бровченко, Яков Ипатьевич (02.08.1943 — 08.10.1943), полковник;
• Жуков, Григорий Никитич (09.10.1943 — 06.02.1944), полковник;
• Карпухин, Василий Дмитриевич (07.02.1944 — 17.02.1944), генерал-майор;
• Жуков, Григорий Никитич (18.02.1944 — 11.05.1945), генерал-майор.

Состав дивизии

• 776, 780 и 788 стрелковые полки,
• 683 артиллерийский полк,
• 20 отдельный истребительно-противотанковый дивизион,
• 302 разведывательная рота,
• 403 саперный батальон,
• 603 отдельный батальон связи (1453 отдельная рота связи),
• 364 медико-санитарный батальон,
• 530 отдельная рота химзащиты,
• 263 автотранспортная рота,
• 446 полевая хлебопекарня,
• 911 дивизионный ветеринарный лазарет,
• 1682 полевая почтовая станция,
• 1088 полевая касса Госбанка

Боевой период

• 12.07.1942 — 09.02.1943 гг. Сталинградская оборонительная операция, Операция "Уран", Операция «Кольцо» (1943)
• 09.07.1943 — 05.09.1944 гг. Белгородско-Харьковская наступательная операция, Полтавско-Кременчугская операция, Кировоградская наступательная операция, Корсунь-Шевченковская операция, Уманско-Ботошанская операция
• 30.10.1944 — 11.05.1945 гг. Сандомирско-Силезская операция, Нижне-Силезская наступательная операция, Берлинская наступательная операция: Баутцен-Вайсенбергское сражение, Пражская операция

Награждения

Награда (Наименование)	Приказ ВГК	За что
присвоено почётное наименование «Кременчугская»	№ 26 от 29.09.1943 г.	за освобождение города Кременчуг
присвоено почётное наименование «Александрийская»	№ 47 от 06.12.1943 г.	за освобождение города Александрия
Орден Красного Знамени	№ 48 от 10.12.1943 г.	за освобождение города Знаменка
Орден Богдана Хмельницкого II степени	№ 219 от 13.01.1945 г.	за прорыв обороны немцев западнее Сандомира и овладение сильными опорными пунктами обороны противника Шидлув, Стопница, Хмельник, Буско-Здруй (Буек), Висьлица
Орден Суворова II степени	№ 225 от 17.01.1945 г.	за овладение городами Ченстохова, Пшедбуж и Радомско

Подчинение

Период	Фронт (округ)	Армия	Корпус	Примечания
13.12.1941 г.	Южно-Уральский ВО	-	-	г. Уфа
12.04.1942 г.	Резерв Ставки ВГК	1-я Резервная Армия	-	Директива Ставки ВГК № 170232 от 12.04.1942 г.; Директива Ставки ВГК № 170241 от 12.04.1942 г.; Директива Ставки ВГК № 170242 от 12.04.1942 г. - ст. Узловая, г. Сталиногорск
10.07.1942 г.	Сталинградский фронт	64-я армия	-	Директива Ставки ВГК № 994103 от 09.07.1942 г.
07.08.1942 г.	Юго-Восточный фронт	64-я армия	-	Директива Ставки ВГК № 1705 от 05.08.1942 г. (о разделении Сталинградского фронта); Боевой приказ № 001/ОП Штаба ЮВФ от 07.08.1942 г.
11.08.1942 г.	Юго-Восточный фронт	Резерв ЮВФ	-	Оперативная директива № 006/ОП Штаба ЮВФ от 11.08.1942 г.
17.08.1942 г.	Сталинградский фронт	62-я армия	-	Боевой приказ № 00289/ОП Штаба Стал. Ф от 17.08.1942 г.
18.08.1942 г.	Сталинградский фронт	4-я танковая армия	-	Боевой приказ Штаба 62 А от 18.08.1942 г.
08.10.1942 г.	Донской фронт	1-я гвардейская армия	-	Боевое распоряжение 4 ТА № 0125 от 01.10.1942 г. — нп. Паньшино
14.10.1942 г.	Донской фронт	24-я армия	-	Приказ Донского фронта — нп. Паньшино
28.11.1942 г.	Донской фронт	Резерв 24-й армии	-	Приказ Командарма 24 А № 030/ОП от 28.11.1942 г. — вост. окр. нп. Паньшино
01.01.1943 г.	Донской фронт	65-я армия	-	оперативное подчинение
05.02.1943 г.	Донской фронт	64-я армия	-	Директива Ставки ВГК № 46053 от 05.02.1943 г.
25.02.1943 г.	Резерв Западного фронта	-	-	Директива Ставки ВГК № 46055 от 25.02.1943 г.
28.02.1943 г.	Резерв Ставки ВГК	24-я армия	-	Директива Ставки ВГК № 46060 от 28.02.1943 г. район сосредоточения Валуйки
11.03.1943 г.	Резервный фронт	24-я армия	-	Директива Ставки ВГК № 30071 от 11.03.1943 г.
01.05.1943 г.	Резерв Ставки ВГК- Степной ВО	53-я армия	-	-
01.07.1943 г.	Резерв Ставки ВГК- Степной ВО	53-я армия	-	-
01.08.1943 г.	Степной фронт	53-я армия	-	-
01.09.1943 г.	Степной фронт	53-я армия	-	-
19.09.1943 г.	Степной фронт	53-я армия	75 СК	-
17.10.1943 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	32 гв. СК	оперативное подчинение. Приказ № 00729 ОП 16.10.43 г. — район ГРИГОРО-БРИГАДИРОВКА, ДВОРНИКОВА
21.10.1943 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	33 гв. СК	оперативное подчинение. Боевое распоряжение № 00199 ОП 20.10.43 г. — район Круто-Яровка
24.10.1943 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	32 гв. СК	район к-за Шевченко
10.12.1943 г.	2-й Украинский фронт	53-я армия	48 СК	нп. Константиновка — 1 км зап. нп. Суботцы, выс. 181,1, выс. 118,6, зап. нп. Ново-Романовка, вост. скаты выс. 182,6.
17.12.1943 г.	2-й Украинский фронт	53-я армия	75 СК	нп. Константиновка — 1 км зап. нп. Суботцы, выс. 181,1, выс. 118,6, зап. нп. Ново-Романовка, вост. скаты выс. 182,6.
30.12.1943 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	32 гв. СК	Боевое распоряжение 53 А № 5672/Ш от 29.12.1943 г. — зап. окр. Суботцы, отм. 181,1, сев. скаты отм. 178,5, сев зап. окр. Ново-Романовка, вост. скаты выс. 192,6.
26.01.1944 г.	2-й Украинский фронт	53-я армия	75 СК	Журнал боевых действий 53 Армии за январь 1944 г. оп.10057, д.405 — с. Россоховатка, Кировоградская обл., Украинская ССР
01.02.1944 г.	2-й Украинский фронт	53-я армия		-
05.02.1944 г.	2-й Украинский фронт	53-я армия	48 СК	Приказ Команарма № 574 от 05.02.1944 г.
14.02.1944 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	48 СК	Приказ Команарма № 796 от 14.02.1944 г.
01.03.1944 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	48 СК	-
18.03.1944 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	33 гв. СК	с 21.00 вышла из состава 48 СК и вошла в состав 33 ГСК — Липняги, Капитановка
04.05.1944 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	75 СК	опушка «Квадратной» рощи — дорога с посадкой (1668а) — зап. Деликау
07.05.1944 г.	2-й Украинский фронт	5 гв. армия	Армейский резерв	Боевое распоряжение № 00115/ОП от 7.5.1944 г. Штарма 5 гв. А — переправа через р. Днестр в районе Красный Кут
04.06.1944 г.	Резерв 2-го Украинского фронта	-	-	Приказ 2 Укр. фронта № 00394 от 4.6.1944 г. — лес зап. нп. Редений, Румыния
28.06.1944 г.	2-й Украинский фронт	фронтовое подчинение	27 гв. СК	Приказ 2-го Укр. фронта — балки юг.-зап. 1,5 км нп. Кишкарений-Векь, Румыния
31.08.1944 г.	2-й Украинский фронт	фронтовое подчинение	27 гв. СК	В подчинении штаба фронта
02.09.1944 г.	Резерв Ставки ВГК	52-я армия	78 СК	-
01.11.1944 г.	1-й Украинский фронт	52-я армия	78 СК	-
25.02.1945 г.	1-й Украинский фронт	52-я армия	73 СК	-
30.03.1945 г.	1-й Украинский фронт	52-я армия	78 СК	-
21.04.1945 г.	1-й Украинский фронт	52-я армия	48 СК	-
07.05.1945 г.	1-й Украинский фронт	52-я армия	78 СК	-

Отличившиеся воины дивизии

Награда	Ф. И. О.	Должность	Звание	Дата награждения	Примечания
	Белов, Фёдор Иванович	командир орудия 2-й батареи 683-го артиллерийского полка	старший сержант	10.04.1945 № 8870	-
	Бирюков, Николай Иванович	командир дивизии	генерал-лейтенант	28.04.1945 № 4970	-
	Жуков, Григорий Никитич	командир дивизии	генерал-майор	29.05.1945 № 6069	-
	Золототрубов, Фёдор Игнатьевич	командир орудия 683-го артиллерийского полка	старший сержант	10.04.1945 № 8711	-
	Матлаев, Емельян Иванович	телефонист взвода связи 780-го стрелкового полка	красноармеец	10.04.1945 (посмертно)	-
	Нижурин, Филипп Трофимович	командир конного взвода 302-й отдельной разведроты	старший сержант	10.04.1945 (посмертно)	-
	Орсаев, Егор Орсаевич	командир орудия 683-го артиллерийского полка	сержант	10.04.1945 № 6220	-
	Самсонов, Иван Алексеевич	командир взвода миномётной роты 780-го стрелкового полка	лейтенант	22.02.1944 (посмертно)	-
	Скобелев, Иван Алексеевич	пулемётчик 780-го стрелкового полка	красноармеец	10.04.1945 № 7783	-
	Спичак, Иван Иванович	стрелок 780-го стрелкового полка	красноармеец	22.02.1944	-
	Чумак, Павел Иванович	командир отделения 780-го стрелкового полка	сержант	10.04.1945	-

Литература

• На рубеже Дона // [www.molodguard.ru/heroes3700.htm Битва за Волгу: воспоминания участников Сталинградского сражения] / составитель И. К. Морозов, редакторы И. М. Логинов, И. К. Морозов. — Волгоград: Волгоградское книжное издательство, 1962. — 442 с.

Отрывок, характеризующий 214-я стрелковая дивизия (2-го формирования)

– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.