50-я стрелковая дивизия
50-я стрелковая дивизия — формирование (соединение, стрелковая дивизия) РККА ВС СССР, принимавшее участие в Великой Отечественной войне (ВОв).
Полное наименование по окончании войны — 50-я стрелковая Запорожско-Кировоградская Краснознамённая орденов Суворова и Кутузова дивизия.
Содержание
История
Сформирована в мае 1936 года на базе Управления строительных работ № 27 в Витебской области как «УРовская» дивизия Полоцкого укреплённого района.
Принимала участие в:
- 1939 году, в Польской кампании;
- 1939 — 1940 годах в советско-финляндской войне 1939-40 годов.
В действующей армии во время:
- польской войны ??.09.1939 год;
- финской войны с 03.02 по 13.03.1939 года;
- ВОв с 22 июня 1941 по 4 февраля 1943, с 4 марта 1943 по 5 сентября 1944 и с 30 октября 1944 по 11 мая 1945 года.
Перед войной дислоцировалась в районе Полоцк — Боровуха-1 — Экимань Витебской области. По довоенному плану прикрытия[1] 21-й стрелковый корпус, в состав которого включалась дивизия, должен был к концу 15-го дня мобилизации выдвинуться в район восточнее Гродно и составить второй эшелон 3-й армии. 15 июня 1941 получила приказ командующего 3-й армией: 18 июня выступить маршевым порядком с зимних квартир и сосредоточиться в лесу в 10 километрах юго-западнее Сморгони. На марше была подчинена себе командованием 13-й армии. Получила задачу: 24 июня совместно с подразделениями 5-й танковой дивизии, Виленского пехотного училища и 84-го полка войск НКВД прикрыть Молодечно с северо-запада на рубеже Данюшево, Сморгонь. Части дивизии с ходу вступили в бой с силами противника на реке Вилия, северо-западнее Молодечно, с боями отходила на Плещеницы. Дивизия находилась на северном фланге уже расчленённой 13-й армии и с 27 июня 1941 года отрезанная от главных сил, отходила на Березину севернее Борисова. Утром 30 июня 1941 года была в районе Логойск, Плещеницы. Приняла под своё начало отброшенные к Логойску подразделения 64-й стрелковой дивизии и остатки 331-го полка 100-й стрелковой дивизии (окружённого ранее в районе Острошицкого Городка), 1 июля 1941 года оставила Плещеницы. Со 2 июля 1941 года обороняется на борисовском направлении, в этот день часть немецкой 20-й моторизованной дивизии двинулась вдоль Логойского тракта, оттеснила дивизию и заняла Бегомль. Однако в последующие три дня 20-ю моторизованную дивизию, выдвинувшуюся на Лепель со стороны Бегомля, на три дня дивизия задержала, вела бои в районе деревни Липск Докшицкого района и на рубеже Палик, Холхолица, Студенка севернее города Борисова. 5 июля 1941 года дивизия начала отступление через Сенно, к 7 июля 1941 вышла под Витебск, с 9 июля 1941 года ведёт бои за Витебск. К 11 июля 1941 года вследствие тяжелых потерь выведена в Велиж на переформирование. 14 июля 1941 года вражеские войска вышли к Велижу и не успевшая укомплектоваться дивизия начала отход на восток.
23 июля 1941 малые остатки дивизии выведены из боёв и направлены на доукомплектование в район 12 километров восточнее Вязьмы.
6 августа 1941 года в ходе Смоленского сражения вновь введена в бой, наступает в районе Ярцево, за 17 августа 1941 года дивизия продвинулась на 17 километров, после чего заняла оборону на рубеж Рядыни — Осипово — Чистая.
На 1 октября 1941 года в полосе обороны 50-й стрелковой дивизии в 10-12 км северо-восточнее Ярцево и в 3-4 км от переднего края, который проходил по притоку реки Вопь реке Царевич занимал огневые позиции 120-й гаубичный артиллерийский полк.
На 3 октября 1941 года дивизия продолжала удерживать Рядыни — Осипово — Чистая (юго-восточнее Духовщины). На 4 октября 1941 года отошла за Вопь и оборонялась на восточном берегу реки Вопь на участке Курганово — Подылище — Озерище. 4 октября 1941 года дивизия выведена из боёв и на автомашинах переброшена в Вязьму, чтобы не дать сомкнуться в этом районе немецким частям и завершить окружение, однако дивизия опоздала, что тем не менее спасло саму дивизию от окружения. По существу дивизия спаслась благодаря тому, что проскочила Вязьму транзитом на выделенном ей штабом армии автотранспорте и спешно отошла (точнее - уехала) в направлении Туманово — южнее Гжатска — на Верею.
На 19 октября 1941 года дивизия вела бой под Вереей после чего немедленно была снята и переброшена в район Шаликово, Дорохово, прикрывая Можайское направление. Совершив ночной марш, к утру 20 октября 1941 года дивизия вышла в район Шаликово и завязала бой с противником. Дивизии для обороны были приданы два дивизиона 154 гап, 999 пап, 1 дивизион 154 пап, 316 артполк ПТО, а также 20-я танковая бригада. К вечеру 20 октября 1941 года дивизия отошла за реку Протва на рубеж Алексино — Петрищево, затем к Дорохову, где была организована оборона. Дивизия была пополнена остатками 19-й и 103-й стрелковых дивизий, а также группами, выведенными из-под Вязьмы генерал-майором А. К. Кондратьевым. 23 октября 1941 года вражеские войска нанесли мощный удар по порядкам дивизии и 22-й танковой бригады, дивизия под ударом, ведя жестокий бой, отошла сначала к Дорохово, а затем ещё восточнее. 25 октября 1941 года в районе деревни Горбово Рузского района практически полностью, в количестве более 800 человек, погиб 230-й запасной учебный пехотный полк из состава дивизии. К 31 октября 1941 года года дивизия прекратила отступление у Тучково. К 16 ноября 1941 года дивизия занимала оборону по северо-западной и западной окраинам Тучково, отметка 212,2 (1,5 километр юго-западнее Мухина), Даниловка (искл.) и далее до разъезда 85-й километр, фронт обороны 8 километров, вела бой за Томшино и Морево, под ударами отошла ещё несколько восточнее.
С 16 ноября 1941 года по 11 декабря 1941 года держала оборону на рубеже Полушкино — Герцено — Агафоново. Так, 2 декабря 1941 года вела тяжёлый бой в районе деревень Троицкое, Криуши и Власово. 11 декабря 1941 года перешла в наступление. 13 декабря 1941 года дивизия прорвалась через реку Москву и освободила несколько деревень. Затем некоторое время вела березультатные наступательные бои, наткнувшись на сильное сопротивление противника, и только к 20 декабря 1941 года года продвинулась по южному берегу реки Москвы, овладела Красотином, Кожином, поселком имени Кагановича. 21 декабря 1941 года вражеские войска предприняли сильные контратаки и принудили дивизию отойти на северный берег реки Москвы.
11 января 1942 года дивизия освободила Тучково и 12 января 1942 дивизия вновь перешла в наступление в общем направлении на Можайск, окружила противника в Белобородово, колхоз им. Кагановича, 13 января 1942 овладела Дубровкой. Продолжая после Дорохово преследовать противника, дивизия 16 января 1942 вышла на линию Костино, Красный Стан, Зачатье, Александрово, Михайловское, Бугайлово. К утру 17 января 1942 дивизия овладела поселком Первомайским. 19 января 1942 во взаимодействии с 20-й танковой бригадой закрепилась в районе Макарово, Тетерино, затем вплоть до апреля 1942 года вела бои западнее Гжатска, где и была остановлена и вела бои там вплоть до начала 1943 года. В начале февраля 1943 года переброшена на рубеж реки Северский Донец, где развивалась Ворошиловградская операция. Прибыла на рубеж реки Северский Донец когда операция уже провалилась и заняла позиции по рубежу реки — однако непосредственно по прибытии захватила и некоторое время в боях удерживала плацдарм у деревни Татьяновка, затем была вынуждена отступить на другой берег реки и передислоцирована ниже по течению, в район Сидоровки.
17 июля 1943 года в ходе Изюм-Барвенковской операции форсировала Северский Донец и смогла отвоевать небольшой плацдарм.
С 13 августа 1943 года наступает в ходе Донбасской наступательной операции через район Павлограда. В ходе Запорожской операции 14 октября 1943 года принимает участие в освобождении Запорожья
Наступая в ходе Знаменской операции в ноябре — декабре 1943 года, вышла в район Знаменки. Возобновив наступление в ходе Кировоградской операции с 5 января 1944 года, уже 7 января 1944 года вошла в Кировоград, с 9 по 12 января 1944 года ведёт бои за Старый Данциг, имея справа части 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, откуда и начала наступление в направлении на Первомайск 3 марта 1944 года в ходе Уманско-Ботошанской операции. Очевидно, к началу апреля 1944 года отведена во фронтовой резерв и к маю 1944 года переброшена на плацдарм на Пруте севернее города Яссы.
На май-июнь 1944 года находится на плацдарме на реке Прут, севернее города Яссы, ведёт оборону ключевого пункта Олларилор. 19 августа 1944 года ведёт бои в 13 километрах севернее города Яссы, частью сил 21 августа 1944 года участвовала в освобождении города.
С 5 сентября 1944 года — в резерве, переброшена в район Владимир-Волынского, а затем в район Розвадув, Ежове, Рудник.
С 17 января 1945 года в ходе Сандомирско-Силезской операции наступала в направлении Сташув, Радомско, Рыхталь, Маргарет, в ходе операции 25 января 1945 года' приняла участие в освобождении Олесницы, к концу января 1945 вышла к Бреслау, приняла участие в окружении города. В ночь на 30 января 1945 года форсирует Одер в 10 километрах северо-западнее Бреслау. В течение февраля-марта 1945 года участвует в Нижнесилезской операции, с ожесточёнными боями к концу марта 1945 вышла в район Бунцлау. Оттуда же с 16 апреля 1945 года наступает в ходе Берлинской операции, в этот день ведёт бой за населённый пункт Грос-Крауша (9 километров севернее города Гёрлиц). Затем, в мае 1945 года участвует в Пражской операции, подходит к Праге с севера через Млада-Болеслав, в районе которого и закончила боевые действия.
В составе
| Дата | Фронт (округ) | Армия | Корпус | Примечания |
|---|---|---|---|---|
| 22.06.1941 года | Западный фронт | - | - | Согласно Боевому составу Красной Армии на 22 июня 1941 г. соединение имело фронтовое подчинение |
| 01.07.1941 года | Западный фронт | 13-я армия | 21-й стрелковый корпус | - |
| 10.07.1941 года | Западный фронт | 22-я армия | - | - |
| 01.08.1941 года | Западный фронт | 19-я армия | 2-й стрелковый корпус | - |
| 01.09.1941 года | Западный фронт | 19-я армия | - | - |
| 01.10.1941 года | Западный фронт | 19-я армия | - | - |
| 01.11.1941 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.12.1941 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.01.1942 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.02.1942 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.03.1942 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.04.1942 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.05.1942 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.06.1942 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.07.1942 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.08.1942 года | Западный фронт | 5-я армия | - | - |
| 01.09.1942 года | Западный фронт | 33-я армия | - | - |
| 01.10.1942 года | Западный фронт | 33-я армия | - | - |
| 01.11.1942 года | Западный фронт | 33-я армия | - | - |
| 01.12.1942 года | Западный фронт | 33-я армия | - | - |
| 01.01.1943 года | Западный фронт | 33-я армия | - | - |
| 01.02.1943 года | Западный фронт | 33-я армия | - | - |
| 01.03.1943 года | Юго-Западный фронт | 1-я гвардейская армия | 19-й стрелковый корпус | - |
| 01.04.1943 года | Юго-Западный фронт | 1-я гвардейская армия | 19-й стрелковый корпус | - |
| 01.05.1943 года | Юго-Западный фронт | 1-я гвардейская армия | 29-й гвардейский стрелковый корпус | - |
| 01.06.1943 года | Юго-Западный фронт | 1-я гвардейская армия | 33-й стрелковый корпус | - |
| 01.07.1943 года | Юго-Западный фронт | 1-я гвардейская армия | 33-й стрелковый корпус | - |
| 01.08.1943 года | Юго-Западный фронт | 8-я гвардейская армия | 33-й стрелковый корпус | - |
| 01.09.1943 года | Юго-Западный фронт | 6-я армия | 33-й стрелковый корпус | - |
| 01.10.1943 года | Юго-Западный фронт | 8-я гвардейская армия | 33-й стрелковый корпус | - |
| 01.11.1943 года | 3-й Украинский фронт | 8-я гвардейская армия | 33-й стрелковый корпус | - |
| 01.12.1943 года | 3-й Украинский фронт | - | 33-й стрелковый корпус | - |
| 01.01.1944 года | 2-й Украинский фронт | - | 33-й стрелковый корпус | - |
| 01.02.1944 года | 2-й Украинский фронт | 5-я гвардейская армия | 27-й гвардейский стрелковый корпус | - |
| 01.03.1944 года | 2-й Украинский фронт | 7-я гвардейская армия | 27-й гвардейский стрелковый корпус | - |
| 01.04.1944 года | 2-й Украинский фронт | - | - | - |
| 01.05.1944 года | 2-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
| 01.06.1944 года | 2-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
| 01.07.1944 года | 2-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
| 01.08.1944 года | 2-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
| 01.09.1944 года | 2-й Украинский фронт | 52-я армия | 48-й стрелковый корпус | - |
| 01.10.1944 года | Резерв Ставки ВГК | 52-я армия | 48-й стрелковый корпус | - |
| 01.11.1944 года | 1-й Украинский фронт | 52-я армия | 48-й стрелковый корпус | - |
| 01.12.1944 года | 1-й Украинский фронт | 52-я армия | 48-й стрелковый корпус | - |
| 01.01.1945 года | 1-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
| 01.02.1945 года | 1-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
| 01.03.1945 года | 1-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
| 01.04.1945 года | 1-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
| 01.05.1945 года | 1-й Украинский фронт | 52-я армия | 73-й стрелковый корпус | - |
Состав
1940
- управление;
- 2 сп;
- 49 сп;
- 359 сп;
- 257 гап;
- 202 ап;
- 398 отб;
- полевая почта № 16
1945
- управление
- 2-й стрелковый Краснознамённый полк
- 49-й стрелковый полк
- 359-й стрелковый Краснознамённый полк
- 202-й лёгкий артиллерийский Краснознамённый полк
- 257-й гаубичный артиллерийский полк
- 480-й миномётный дивизион (с 01.11.1941 по 20.10.1942)
- 89-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион (до 15.09.1941 и с 23.12.1942)
- 6-я отдельная разведывательная рота
- 68-й отдельный сапёрный батальон
- 81-й отдельный батальон связи (81-я, 1443-я отдельная рота связи)
- 614-й (10-й) медико-санитарный батальон
- 107-я отдельная рота химический защиты
- 41-я (130-я) автотранспортная рота
- 125-я (273-я) полевая хлебопекарня
- 51-й (219-й) дивизионный ветеринарный лазарет
- 883-я полевая почтовая станция
- 320-я полевая касса Госбанка
Командир
- Горячев, Сергей Георгиевич (1937- ноябрь 1939)
- с декабря 1939 по июль 1940 — комбриг, с 01.04.1940 комдив Ерёмин, Степан Илларионович
- Евдокимов, Василий Павлович (08.08.1940 — 01.08.1941), генерал-майор (пропал без вести 00.07.1941 на Западном фронте)
-
Борейко, Аркадий Александрович (02.08.1941 — 16.10.1941), полковник - Иовлев, Сергей Иванович (17.10.1941 — 18.10.1941), полковник
- Лебеденко, Никита Федотович (19.10.1941 — 12.03.1942), генерал-майор
- Берестов, Пётр Филиппович (13.03.1942 — 04.04.1942), полковник
- Лебеденко, Никита Федотович (05.04.1942 — 07.03.1944), генерал-майор
- Рубан, Николай Алексеевич (08.03.1944 — 09.05.1945), подполковник, с 23.03.1944 полковник
- Васильев, Василий Ефимович (1945—1946), генерал-майор.
- Худалов, Харитон Алексеевич (1949—1952), генерал-майор.
Награды и наименования
| Награда (наименование) | Дата | За что получена |
|---|---|---|
| «Запорожская» | 14.10.1943 | |
| «Кировоградская» | 09.01.1944 | |
|
29.03.1944 | |
|
19.02.1945 | |
|
26.05.1945 |
Отличившиеся воины дивизии
| Награда | Ф. И. О. | Должность | Звание | Дата награждения | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|
|
|
Айрапетян, Григорий Михайлович | командир взвода 756-го стрелкового полка | младший лейтенант | 07.04.1940 | |
|
|
Бутяков, Сергей Николаевич | командир танка 398 отдельного танкового батальона | младший командир | 07.04.1940 | Звание присвоено посмертно. |
|
|
Василишин, Николай Яковлевич | сапёр 68-го отдельного сапёрного батальона | ефрейтор | 10.04.1945 | |
|
|
Винокуров, Борис Алексеевич | командир танка 398-го отдельного танкового батальона | 07.04.1940 | посмертно | |
|
|
Волков, Александр Михайлович | стрелок 359-го стрелкового полка | красноармеец | 10.04.1945 | |
|
Галушкин, Николай Иванович | руководитель группы снайперов | лейтенант в отставке (на момент награждения) | 21.06.1995 | уничтожив 418 солдат и офицеров противника, является 6-м по результативности снайпером РККА. Винтовка снайпера выставлена в Кировском краеведческом музее |
|
Гончаров, Пётр Тихонович | командир отделения разведки 2 стрелкового полка | сержант | 24.03.1945 | |
|
|
Горобец, Владимир Антонович | пулемётчик 359 стрелкового полка | младший сержант сержант | 27.06.1945 | |
|
|
Гуденко, Михаил Александрович | командир взвода противотанковых орудий 49-го стрелкового полка | лейтенант | 07.04.1940 | посмертно |
|
|
Дружинин, Андрей Алексеевич | разведчик 49 стрелкового полка | сержант | 27.06.1945 | |
|
|
Зайцев, Павел Михайлович | командир отделения | старший сержант | 26.02.1945 | посмертно, закрыл телом амбразуру |
|
|
Ибрагимов, Тариф Ибрагимович | командир орудийного расчёта 49 стрелкового полка | старший сержант | 27.06.1945 | |
|
|
Козлов, Ефим Михайлович | командир взвода 359 стрелкового полка | младший лейтенант | 07.04.1940 | Звание присвоено посмертно |
|
|
Копылов, Иван Павлович | командир расчёта 45-мм пушки 49 стрелкового полка | старшина | 27.06.1945 | |
|
|
Кротов, Григорий Ильич | командир взвода пешей разведки 359 стрелкового полка | старшина | 27.06.1945 | |
|
|
Ламзин, Фёдор Иванович | старший механик-водитель | красноармеец | 7.04.1940 | посмертно, погиб прикрывая эвакуацию раненого командира |
|
|
Лихачёв, Василий Иванович | башенный стрелок 398 отдельного танкового батальона. | красноармеец | 07.04.1940 | Звание присвоено посмертно. |
|
|
Малышев, Александр Иванович | командир взвода пешей разведки 2-го стрелкового полка | старший сержант | 20.05.1944 10.06.1944 24.03.1945 |
|
|
|
Машков, Николай Васильевич | механик-водитель танка 398-го отдельного танкового батальона | младший комвзвод | 11.02.1940 | посмертно |
|
|
Москаленко, Фёдор Михайлович | помощник командира взвода 89 отдельного истребительно-противотанкового дивизиона. | старшина | 10.04.1945 | |
|
|
Розанов, Василий Петрович | командир танкового взвода 398 отдельного танкового батальона. | младший лейтенант | 07.04.1940 | Звание присвоено посмертно. |
|
|
Сергеев, Пётр Петрович | заместитель командира стрелкового батальона 359-го Краснознамённого стрелкового полка | капитан | 10.04.1945 | |
|
|
Смищук, Роман Семёнович | стрелок 3-й стрелковой роты 2-го Краснознамённого стрелкового полка | красноармеец | 12.06.1944 | |
|
|
Стручков, Василий Васильевич | старший механик-водитель танка 398 отдельного танкового батальона. | красноармеец | 07.04.1940 | Погиб в бою 11 февраля 1944 года. |
|
|
Харченко, Михаил Михайлович | разведчик взвода пешей разведки 2 стрелкового полка | рядовой | 24.03.1945,10.04.1945. | Дважды награждён орденом Славы I степени. |
|
|
Шевчук, Фёдор Куприянович | Стрелок 359-го стрелкового полка | красноармеец | 07.09.1944 04.04.1945 27.06.1945 |
умер от ран 28.04.1945 |
|
|
Яковченко, Иван Ефимович | помощник командира взвода 359-го стрелкового полка | старший сержант | 10.04.1945 |
Память
- Памятник защитникам Москвы, воинам 82 мсд, 32 и 50 сд. (автор Алексеев Николай Петрович, 1975 г.) Кубинка.
- Именем дивизии названа улица в Донецке.
- Обелиск на братской могиле в Полушкино.
- Мемориальная доска в Тучково, ул. Лебеденко, дом № 13.
Известные люди, связанные с дивизией
- Васильев, Василий Ефимович — командир дивизии в 1945-46 гг., генерал-лейтенант, охранник В. И. Ленина.
- Задремайлов, Иван Дмитриевич — уполномоченный особого отдела дивизии, впоследствии директор совхоза «Восточный» Адамовского (ныне Светлинского) района, Герой Социалистического Труда.
- Кеневич, Болеслав Альбинович (1907—1969) — советский и польский военачальник, генерал-лейтенант Советской Армии, генерал дивизии Войска Польского. С 1939 по 1940 год служил командиром батальона 49-го стрелкового полка.
Напишите отзыв о статье "50-я стрелковая дивизия"
Примечания
- ↑ Директива Генерального Штаба Красной Армии 1941 года №503859/сс/ов
Литература
- [www.kodges.ru/178973-dorogami-muzhestva.html Ганичев Д. В., Муриев Д. З. Дорогами мужества] Москва, Воениздат, 1988
Ссылки
- [www.rkka.ru/ihandbook.htm Справочник]
- [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd050/default.html Справочник на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
- [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру]
- [www.soldat.ru/perechen Перечень № 5 стрелковых, горнострелковых, мотострелковых и моторизованных дивизий, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны]
- [www.idiot.vitebsk.net/i40/mart41_1.htm Владимир Мартов. Белорусские хроники. 1941 год]
Отрывок, характеризующий 50-я стрелковая дивизия
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
