7-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Всего 7-я стрелковая дивизия формировалась 2 раза. См. список других формирований
7-я стрелковая дивизия
Награды:

Почётное революционное Знамя ВЦИК

Войска:

сухопутные войска

Род войск:

пехота

Формирование:

11 сентября 1918 года

Расформирование (преобразование):

31 декабря 1941 года

Предшественник:

1-я Таврическая пехотная дивизия
3-я Таврическая пехотная дивизия
Костромская дивизия

Преемник:

не имеется

Боевой путь

Западная Украина, Оборона Киева (1941)

7-я стрелковая дивизия (7-я стрелковая Черниговская трижды Краснознамённая, ордена Трудового Красного Знамени дивизия имени М. В. Фрунзе; формирования 1918 года) — воинское соединение СССР РККА до и во время в Великой Отечественной войны.





История дивизии

7-я стрелковая Черниговская (бывшая Владимирская) дивизия начала формироваться в Ярославском военном округе в сентябре 1918 года.[1]. (Формировалась во Владимире, Костроме, Шуе из добровольцев 1-й Таврической, 3-й Московской и Костромской пехотных дивизий).

Штаб дивизии формировался в городе Шуя[1].

В конце декабря 1918 года, в ходе Пермской оборонительной операции одна бригада 7-й стрелковой дивизии РККА (в это время находившейся в резерве главнокомандующего РККА) была направлена в качестве подкрепления в состав перешедшей в наступление 2-й армии командарма В. И. Шорина[2].

На 19.03.1919 года штаб 7-й дивизии стоял в городе Воткинск.[1]

1 мая 1919 года дивизия переправилась через Вятку и расположилась по левому берегу в районе Вятских Полян[1].

К 19 мая 1919 года войскам Северной группы Восточного фронта (2-я и 3-я армии) удалось остановить продвижение белогвардейской Сибирской армии на рубеже устье реки Вятка, река Кильмезь, верховье реки Кама.

С 26-го июня по 6-е июля 1919 года части дивизии перебрасываются под Курск в подчинение Южного фронта[1].

2-го января 1920 года дивизия получила приказ сосредоточиться в районе Киева, где поступить в распоряжение командарма 12[1].

25 марта 1920 года начинается решительное наступление на укрепленную позицию противника в районе Емельчино — Новоград-Волынск[1].

С 21 апреля по 27 мая 1922 года дивизия входила в состав Юго-Западного военного округа Вооружённых Сил Украины и Крыма. С 27 мая — в состав Украинского военного округа. В 1922 в округе началось формирование 14-го стрелкового корпуса. Дивизия вошла в состав этого корпуса.

Дивизия принимала участие в Польской кампании.

2 октября 1939 года дивизия была в составе 6-го стрелкового корпуса 6-й армии Украинского фронта.[3]

Дивизия принимала участие в Зимней войне (участвовала во взятии Выборга).

В мае 1940 года переформирована в [bdsa.ru/divizia/divizii-motorizovannqie/s-1-md-po-99-md/07-motorizovannaya-diviziya.html 7-ю моторизованную дивизию]. В июне-июле 1940 года принимала участие в Бессарабской кампании.

На 22 июня 1941 года дислоцировалась в Дрогобыче, где и встретила войну. К 26 июня 1941 года, совершив марш, находилась в районе Соколувка, Адамы, затем безуспешно контратаковала немецкие части. К концу июня находилась в районе Броды, принимала участие в известном сражении под Бродами.

Попала в окружение, сформированное 75-й и 57-й немецкими пехотными дивизиями, и, потеряв много танков, артиллерии и транспорта, вырвалась из кольца и сосредоточилась юго-восточней Бродов.

К началу июля дивизия в составе корпуса была выведена в резерв, к 7 июля 1941 года заняла позиции у Казатина.

В дальнейшем обороняла Прилуки, откуда была выбита.

12 сентября вновь переформирована в 7-ю стрелковую дивизию.

В сентябре 1941 года уничтожена в Киевском котле.

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус (группа) Примечания
1922 Вооружённые Силы Украины и Крыма Украинский военный округ 14-й стрелковый корпус
сентябрь 1939 года Украинский фронт 6-я армия 6-й стрелковый корпус Во время Польской кампании
3 февраля 1940 года 7-я армия 50-й стрелковый корпус Во время Зимней войны
20 февраля 1940 года 7-я армия 10-й стрелковый корпус
34-й стрелковый корпус
переподчинена в один день
июнь 1940 года 12-я армия 15-й стрелковый корпус
22 июня 1941 года Юго-Западный фронт 26-я армия 8-й механизированный корпус
1 июля 1941 года Юго-Западный фронт 8-й механизированный корпус
10 июля 1941 года Юго-Западный фронт 8-й механизированный корпус
1 августа 1941 года Юго-Западный фронт 8-й механизированный корпус
1 сентября 1941 года Юго-Западный фронт 26-я армия

Состав

Как 7-я моторизованная дивизия

  • 27-й мотострелковый Краснознамённый полк
  • 300-й мотострелковый полк
  • 13-й (405-й) танковый полк
  • 23-й артиллерийский полк
  • 145-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 90-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
  • 36-й лёгкий инженерный батальон
  • 71-й отдельный разведывательный батальон
  • 118-й отдельный батальон связи
  • 99-й артиллерийский парковый дивизион
  • 86-й медико-санитарный батальон
  • 26-й автотранспортный батальон
  • 66-й ремонтно-восстановительный батальон
  • 17-я рота регулирования
  • 67-й полевой хлебозавод
  • 76-я полевая почтовая станция
  • 404-я полевая касса Госбанка
  • 26-й механизированный полк

Как 7-я стрелковая дивизия

  • 12-й стрелковый полк
  • 300-й стрелковый полк
  • 23-й артиллерийский полк
  • 145-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 90-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
  • 97-й отдельный разведывательный батальон
  • 118-й отдельный батальон связи
  • 99-й артиллерийский парковый дивизион
  • 86-й медико-санитарный батальон
  • 67-й полевой хлебозавод
  • 76-я полевая почтовая станция
  • 404-я полевая касса Госбанка

Командиры

Военкомы

Награды и наименования

До Великой Отечественной войны

Отличившиеся воины дивизии

Напишите отзыв о статье "7-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 [elibrary.gopb.ru/reader/index.php?r=view&idbook=461714&basename=OldBook 7-я Черниговская (Владимирская) имени «Юго-Сталь» стрелковая Краснознаменная дивизия: История боевой и мирной жизни за 10 лет]. — Чернигов: Издание Политотдела. Государственная Типография, 1928.
  2. Пермские операции, 1918-19 // Советская историческая энциклопедия / редколл., гл. ред. Е. М. Жуков. том 11. М., государственное научное издательство «Советская энциклопедия», 1968. стр.48-49
  3. Мельтюхов М. И. Советско-польские войны.

Литература

  • [elibrary.gopb.ru/reader/index.php?r=view&idbook=461714&basename=OldBook 7-я Черниговская (Владимирская) имени «Юго-Сталь» стрелковая Краснознаменная дивизия: История боевой и мирной жизни за 10 лет]. — Чернигов: Издание Политотдела. Государственная Типография, 1928.
  • Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979.
  • Военный энциклопедический словарь. М., Военное издательство, 1984. УкрВО — с.763;Ю-ЗапВО — с.838;
  • Мельтюхов, Михаил Иванович Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 гг. Часть третья. Сентябрь 1939 года. Война с запада — М., 2001. Глава: Советские военные приготовления. (Книга на сайте: militera.lib.ru/research/meltyukhov2/index.html)

Ссылки

  • [www.rkka.ru/ihandbook.htm Справочник]
  • [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd007/default.html Справочник]
  • [mechcorps.rkka.ru/files/mechcorps/pages/8_meh.htm О действиях дивизии в начальный период войны]
  • [rkka.ru/handbook/personal/repress/komdiv.htm Репрессированные военнослужащие Красной Армии. Комдивы, п.65. Квятек Казимир Францевич.]


Отрывок, характеризующий 7-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.