Иовлев, Сергей Иванович

Сергей Иванович Иовлев
Дата рождения	30 сентября 1899(1899-09-30)
Место рождения	село Крестовское, Крестовская волость, Шадринский уезд, Пермская губерния, ныне Шадринский район, Курганская область
Дата смерти	1979(1979)
Место смерти	Киев
Принадлежность	РСФСР РСФСР → Хорезмская Народная Советская Республика Хорезмская Народная Советская Республика → СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1918 — 1954 годы
Звание
Командовал	1-й Белорусский полк НКВД 97-й стрелковый полк 64-я стрелковая дивизия 50-я стрелковая дивизия 133-я стрелковая дивизия 1-я гвардейская мотострелковая дивизия 194-я стрелковая дивизия 215-я стрелковая дивизия 36-й стрелковый корпус 59-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД Сортавальская школа усовершенствования офицерского состава войск НКВД СССР
Сражения/войны	Гражданская война в России Борьба с басмачеством Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии

Сергей Иванович Иовлев (30 сентября 1899 года, село Крестовское, Крестовская волость, Шадринский уезд, Пермская губерния, ныне Шадринский район, Курганская область — 1979 год, Киев) — советский военный деятель, Генерал-майор (27 января 1943 года).

Начальная биография

Сергей Иванович Иовлев родился 30 сентября 1899 года в селе Крестовское Крестовской волости Шадринского уезда Пермской губернии, ныне Верхозинского сельсовета Шадринского района Курганской области.

Военная служба

Гражданская война

В феврале 1918 года добровольно вступил в шадринскую дружину РККА, а затем в составе 4-го Уральского полка принимал участие в ходе подавления Чехословацкого корпуса, а в июне попал в плен и в октябре того же года был освобождён из него и направлен на лечение в госпиталь.

После выздоровления с марта 1919 года Иовлев служил красноармейцем и командиром взвода в составе 104-го стрелкового полка (12-я стрелковая дивизия, Южный фронт) и принимал участие в боевых действиях против Добровольческой армии под командованием генерала А. И. Деникина, а затем в Воронежско-Касторненской и Донбасской операциях.

В мае 1920 году был направлен на учёбу в Военную пехотную школу Восточного фронта, дислоцированную в Самаре, после окончания которой в мае 1921 года был назначен на должность начальника административно-мобилизационного управления РВС Хорезмской Народной Советской Республики, а в августе 1922 года — на должность помощника начальника оперативной части штаба Самаркандской оперативной группы войск. Принимал участие в боевых действиях против басмачей на территории Туркестана.

Межвоенное время

После окончания объединённой военной школы имени В. И. Ленина, дислоцированной в Ташкенте, Иовлев в августе 1924 года был назначен на должность командира взвода в 29-м стрелковом полку (10-я стрелковая дивизия), дислоцированном в Архангельске, а в ноябре 1925 года — на должность помощника коменданта пограничного участка Петрозаводского пограничного отряда.

В 1927 года был направлен на учёбу Военную академию имени М. В. Фрунзе, после окончания которой в мае 1930 года был назначен на должность преподавателя тактики Пограничной школы войск ОГПУ, дислоцированной в Москве, в октябре 1931 года — на должность руководителя сектора отдела кадров ОГПУ, а в июне 1933 года — на должность командира 1-го Белорусского полка НКВД.

В августе 1934 года Иовлев был назначен на должность начальника штаба 4-й пограничной школы, дислоцированной в Саратове, в феврале 1938 года — на должность начальника отделения боевой подготовки штаба войск НКВД в Северокавказском военном округе, в мае 1939 года — на должность помощника начальника отдела боевой подготовки штаба пограничных войск НКВД, а в декабре 1939 года — на должность командира 97-го стрелкового полка (18-я стрелковая дивизия), после чего принимал участие в ходе советско-финской войны.

В июне 1940 года Иовлев был назначен на должность командира 64-й стрелковой дивизии (Западный военный округ), дислоцированной в Смоленске.

Великая Отечественная война

С началом войны дивизия вела оборонительные боевые действия на подступах к Минску. Иовлев организовал противотанковую оборону, в результате чего дивизия в течение семи дней отражала атаки противника и в результате нанести ему значительный урон. За отличия в этих боевых действиях дивизия в сентябре 1941 года была преобразована в 7-ю гвардейскую. Оказавшись со своим штабом в окружении, Иовлев примкнул к партизанскому формированию, действовавшему в районе посёлка Каспля (Смоленская область).

С 17 по 18 октября 1941 года исполнял должность командира 50-й стрелковой дивизии, а с 27 по 28 октября исполнял должность командира 133-й стрелковой дивизии.

С 28 октября по 10 декабря 1941 года Иовлев командовал Отрядом особого назначения Западного фронта, который был создан по приказу генерала армии Георгия Константиновича Жукова и совершал рейды по тылам противника, нанося ему значительный ущерб.

С 23 декабря по 17 января 1942 года Иовлев командовал 1-й гвардейской мотострелковой дивизией, которая принимала участие в ходе контрнаступления под Москвой и освобождении Наро-Фоминска.

С 20 января по 8 октября 1942 года полковник Иовлев командовал 194-й стрелковой дивизией.

12 апреля 1942 года в газете «Красная звезда» была напечатана статья Сергея Иовлева «Место командира в бою», в которой он призвал к пересмотру некоторых стереотипов ведения боевых действий, к отказу от устаревших положений военной доктрины, уставов и предписаний.

Зимой 1942—1943 годов Иовлев возглавлял партизанскую борьбу в Вадинском партизанском крае, целью которой было задержать подход подкреплений войскам противника в Сталинграде.

25 марта 1943 года Иовлев был назначен на должность командира 215-й стрелковой дивизии, которая принимала участие в ходе Смоленско-Рославльской наступательной операции, а также при освобождении Смоленска и форсировании реки Сож. С 17 по 29 февраля 1944 года генерал-майор Иовлев исполнял должность командира 36-го стрелкового корпуса, находившегося в обороне.

После окончания ускоренных курсов усовершенствования командного состава при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова в январе 1945 года был назначен на должность командира 59-й стрелковой дивизией внутренних войск НКВД СССР.

Послевоенная карьера

В сентябре 1945 года Иовлев был назначен на должность начальника Сортавальской школы усовершенствования офицерского состава войск НКВД СССР.

Генерал-майор Сергей Иванович Иовлев в мае 1954 года вышел в запас. Умер в 1979 году в Киеве. Похоронен на Лукьяновском военном кладбище Киева.

Награды

• Два ордена Ленина (04.12.1941 года, 21.02.1945.)
• Четыре ордена Красного Знамени, (в т.ч. 00.04.1940 года, 03.11.1944, 00.00.1948)
• Орден Суворова 2-й степени, (28.09.1943)
• Два ордена Отечественной войны 1-й степени (в т.ч. 12.03.1943 года)
• Орден Отечественной войны 2-й степени
• медали.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 245—246. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Иовлев, Сергей Иванович

– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.