Сантароза, Санторре ди

Санторре ди Санта Роза
Santorre Annibale Derossi, conte di Pomerolo, signore di Santarosa
Род деятельности:	революционер
Дата рождения:	18 ноября 1783(1783-11-18)
Место рождения:	Савильяно, Сардинское королевство
Гражданство:	Сардинское королевство
Дата смерти:	26 апреля 1825(1825-04-26) (41 год)
Место смерти:	Пилос, Греция

Санторре ди Сантароза (итал. Santorre di Santarosa), полное имя Санторре Аннибале де Росси ди Помероло, граф Сантароза (итал. Santorre Annibale Derossi, conte di Pomerolo, signore di Santarosa); 18 ноября 1783, Савильяно — 26 апреля 1825, Пилос) — итальянский революционер, один из лидеров движения за объединение Италии, участник национально-освободительной революции в Греции.

Биография

Сантароза родился на северо-западе Италии в городе Савильяно, недалеко от Кунео, тогда территория королевства Сардиния. Его отец был офицером сардинской (пьемонтской) армии и погиб в сражении при Мондови в 1796 году. Его семья совсем недавно получила дворянский титул и не была богатой.

После аннексии Пьемонта Францией в 1802 году Сантароза поступил на службу к Наполеону.

В 1812—1814 годах был заместителем префекта в городе Специя. Он сохранил лояльность Савойскому королевскому двору и с реставрацией Сардинского королевства в 1814 году продолжил свою службу.

В 1815 году, во время короткой кампании сардинской армии на юго-восточной границе Франции, он служил капитаном гренадеров и после этого поступил в военное министерство. Усиление власти Австрии в Италии в 1815 году низвело его страну в позицию зависимой и послужило причиной роста итальянского патриотизма; Сантароза разделял эти настроения. Революционная волна 1820 года от Испании до Неаполя создала предпосылки для патриотов обеспечить независимость Италии.

Когда в 1821 году австрийская армия двинулась на юг подавлять неаполитанцев, Сантароза ушел в подполье и организовал движение пьемонтцев в поддержку неаполитанцев, атакуя австрийские линии коммуникаций. Подпольщики пытались обеспечить поддержку принца Carignano, впоследствии короля Карла Альберта, который разделял их патриотические побуждения. 6 марта 1821 года Сантароза и три его соратника встретились с принцем. 10 марта они провозгласили испанскую конституцию, но движение не получило широкой поддержки и вскоре было раздавлено. Во время короткого господства его партии Сантароза проявил свою решительность и характер. Поэтому после ареста он скорее всего умер бы на эшафоте, если бы его сторонники не спасли его.

Он бежал во Францию и жил некоторое время в Париже под именем Conti. Здесь он написал на французском и опубликовал в 1822 году свою «Пьемонтскую революцию» с посвящением Виктору Кузену, который оказал ему помощь.

Французские власти обнаружили его убежище. Он был арестован и выдворен из Парижа. После небольшой остановки в Бурже Сантароза уехал в Англию, где нашел приют у Уго Фосколо. Затем он переехал в Ноттингем, надеясь заработать себе на жизнь уроками французского и итальянского. Сантароза прозябал в нищете и потому, кроме его революционного духа, последовал за своим земляком Джачинто ди Колленьо, когда тот собрался ехать в ноябре 1824 года воевать на стороне восставшей Греции.

26 апреля 1825 года, принимая участие в обороне острова Сфактерия и Пилоса от высаживающейся египетско-турецкой армии, Сантароза погиб (см.Бриг Арес, ,).

Память

• Памятник-обелиск установлен в память графа Сантароза на месте его гибели, на острове Сфактерия.
• Именем графа Сантароза названы улицы во многих греческих городах.
• Город Пилос, где он погиб, стал побратимом его родного города Савильяно.

Ссылки

.

Отрывок, характеризующий Сантароза, Санторре ди

Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.