Сепик (река)
| Сепик | |
 Космический снимок реки | |
| Характеристика | |
|---|---|
| Длина |
1126 км |
| Бассейн |
80 321 км² |
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Сепик+(река) Водоток] | |
| Исток |
|
| — Местоположение |
горы Виктор-Эммануил (горы) |
| — Координаты |
5°13′00″ ю. ш. 141°49′00″ в. д. / 5.21667° ю. ш. 141.81667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-5.21667&mlon=141.81667&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье | |
| — Координаты |
3°50′30″ ю. ш. 144°32′30″ в. д. / 3.84167° ю. ш. 144.54167° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-3.84167&mlon=144.54167&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 3°50′30″ ю. ш. 144°32′30″ в. д. / 3.84167° ю. ш. 144.54167° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-3.84167&mlon=144.54167&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Страны | |
|
| |
Сепик (англ. Sepik River) — самая длинная река острова Новая Гвинея и одновременно государства Папуа — Новая Гвинея. Большая часть реки протекает через провинции Сандаун и Восточный Сепик; лишь небольшая часть находится на территории индонезийской провинции Папуа. Сепик принадлежит к одной из крупнейших речных систем мира, имея большую площадь речного бассейна. Ландшафты, через которые протекает река, отличаются большим разнообразием: от болотистых местностей до гористых районов, покрытых густыми тропическими лесами. С экологической точки зрения, Сепик, вероятно, является крупнейшим водно-болотным угодьем Азиатско-Тихоокеанского региона, который не подвергнут пагубному антропогенному воздействию.[1]
География
Исток реки расположен в горах Виктор-Эммануил в центральном высокогорной районе острова Новая Гвинея. С высокогорных верховий недалеко от населённого пункта Телефомин Сепик течёт в северо-западном направлении. Недалеко от поселения Япсеи река покидает гористую местность и продолжает течение по индонезийской провинции Папуа, где вновь изменяет своё течение, уже на северо-восточное, и течёт по крупной островной впадине. В этом районе в Сепик впадает большое количество небольших рек, берущих начало в горах Бевани и Торричелли.
На протяжении всего своего течения Сепик имеет извилистую форму, схожую с той, что у реки Амазонка в Южной Америке. Впадает же река в море Бисмарка, в северной части Папуа — Новой Гвинеи. В отличие от других крупных рек у Сепика отсутствует дельта, поэтому она впадает прямо в море примерно в 100 км от города Вевак. Река на протяжении почти всего своего течения является судоходной.
Общая длина Сепика составляет 1126 км, а площадь речного бассейна — 80 321 км².[2] На реке расположен пояс плавных изгибов, или меандров, шириной в 5—10 км, которые образуются вдоль всего течения реки. Кроме того, река образовала обширные пойменные равнины с пойменными болотами шириной до 70 км.[1] На этих же равнинах находятся многочисленные (около 1500) старицы и другие озёра, крупнейшие из которых — озёра Чамбри.[1]
Бассейн реки практически не подвергнут антропогенному фактору ввиду того, что в его районе отсутствуют крупные городские поселения или разработки месторождений полезных ископаемых.
История
Исследование реки европейцами было начало в 1885 году германскими колонистами, которые занимались обустройством Германской Новой Гвинеи. Немецкий исследователь Отто Финш назвал реку «Кайзерин-Аугуста» (нем. Kaiserin Augusta), в честь германской императрицы Августы.[3] Открыв реку, Финш проплыл вглубь острова Новая Гвинея примерно на 50 км от устья реки.[3]
В период с 1886 по 1887 год германскими исследователями были изучены ещё около 600 км Сепика.[3] Последующие экспедиции были проведены в 1912 и 1913 годах. В результате были собраны крупные образцы местной флоры и фауны, изучены местные племена и составлены первые карты местности. В качестве базы для подготовки дальнейших экспедиций в нижнем течении реки был основан город Ангорам, однако с началом Первой мировой войны все исследования в районе реки Сепик были прекращены.[3]
После окончания Первой мировой войны контроль над бывшей германской колонией установила Австралия, создав Территорию Новой Гвинеи. В результате, река Сепик также перешла под юрисдикцию австралийского правительства. В этот период времени австралийцы для подготовки дальнейших исследований основали поселение в среднем течении реки недалеко от Амбунти.[3]
В 1935 году сэр Уолтер Макниколл, новый руководитель Территории Новая Гвинея, совершил путешествие по Сепику для того, чтобы «поглядеть на жителей реки и посмотреть на природу вдоль берегов».[4]
В годы Второй мировой войны местность, по которой течёт Сепик, перешла под контроль Японии. Однако уже к концу войны, когда американцы взяли под контроль город Джаяпура на голландской части Новой Гвинеи, японцы оказались в окружении и к августу 1944 году большая их часть была разбита. В июле же 1945 года австралийские войска вытеснили японских военных к деревне Тимбунке в средней части Сепика, а в сентябре 1945 года японские подразделения были полностью уничтожены.
Напишите отзыв о статье "Сепик (река)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [web.archive.org/web/20080724192629re_/members.optusnet.com.au/aquatichabitats/Sepik.htm Sepik River - Papua New Guinea] (англ.). Adrian R. Tappin. Проверено 4 апреля 2010.
- ↑ [web.archive.org/web/20071214133058re_/www.iucn.org/themes/wani/eatlas/html/oc5.html Sepik. Watersheds of Asia and Oceania] (англ.). International Union for Conservation of Nature. Проверено 4 апреля 2010.
- ↑ 1 2 3 4 5 Lipscomb Adrian. Papua New Guinea. — 6. — Lonely Planet, 1998. — P. 249–252. — ISBN 0-86442-402-7.
- ↑ McCarthy J.K. Patrol into yesterday. — Melbourne: F.W Cheshire Pty Ltd, 1963. — P. 139–149. — ISBN 0701503270.
Отрывок, характеризующий Сепик (река)
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
