Соловьёв, Константин Юрьевич
Поделись знанием:
К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
 |
Эта статья предлагается к удалению. Пояснение причин и соответствующее обсуждение вы можете найти на странице Википедия:К удалению/22 декабря 2015.
Пока процесс обсуждения не завершён, статью можно попытаться улучшить, однако следует воздерживаться от переименований или немотивированного удаления содержания, подробнее см. руководство к дальнейшему действию. Не снимайте пометку о выставлении на удаление до окончания обсуждения. Последнее изменение сделано участником NapalmBot (вклад, журналы) в 20:31 UTC (4055155 минут назад). Администраторам: ссылки сюда, история, журналы, удалить. |
| Константин Соловьёв | |
 | |
| Имя при рождении: |
Константин Юрьевич Соловьёв |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: |
1999 — наст. время |
| [ksolovyev.ru ev.ru] | |
Константи́н Ю́рьевич Соловьёв (род. 28 января 1974, Москва, РСФСР, СССР) — российский актёр театра и кино.
Содержание
Биография
Константин Соловьёв родился 28 января 1974 года в Москве.
Прежде чем стать актёром, прошёл через медицинское училище и Школу милиции[1].
В 1999 году окончил факультет актёрского мастерства Высшего театрального училища имени Б. В. Щукина (курс В. В. Иванова).
Некоторое время работал в московском Государственном академическом театре имени Е. Вахтангова. Активно снимается в кино и телесериалах.
Личная жизнь
Константин Соловьёв женат на Анастасии Лариной (модель, танцовщица). Будущие супруги встретились на съёмках телесериала «Литейный», где Константин снимался в одной из главных ролей, а Анастасия работала в съёмочной группе. У пары растёт дочь — Елизавета Соловьёва.
Творчество
Роли в театре
- «Сирано де Бержерак» (Э. Ростан, реж. Владимир Мирзоев) — Кристиан
- «Земля обетованная» (С. Моэм) — Фрэнк Тейлор
Фильмография
- 1994 — Операция «Цвет нации» — эпизод
- 1998 — Чёрный океан
- 1999 — Будем знакомы!
- 1999 — Президент и его внучка — эпизод
- 2000 — В августе 44-го — Николаев
- 2000 — Остановка по требованию (телесериал)
- 2000 — Марш Турецкого (серия «Синдикат киллеров»)
- 2000 — Маросейка, 12, (серия "Операция «Зелёный лёд»)
- 2000 — Летний дождь — Сергей Назаров
- 2001—2004 — Ростов-папа (серия «Бои без правил») — Алексей
- 2002 — Бригада, 1-2 серии — эпизод
- 2003 — Игра в модерн — Носов
- 2004 — Любовь слепа — Макс
- 2005—2006 — Не родись красивой — эпизод
- 2005—2007 — Обречённая стать звездой — Андрей Гончаров, любовник Жени Азариной
- 2006 — Аэропорт-2 — Виктор Георгиевич Лузгин, начальник смены
- 2006 — Палач
- 2006 — Русское средство — Макс Каллоген
- 2006 — Я остаюсь — Борис
- 2007 — Паутина — Виктор Сафонов
- 2007 — Служба доверия
- 2008 — Богатая и любимая — Малашенко, начальник службы безопасности концерна
- 2008 — Боец. Рождение легенды — Странник
- 2008 — Две сестры — Сударь
- 2008 — Дедушка в подарок — Андрей, отец Антипа
- 2008 — Ключи от счастья — Виктор
- 2008 — Кровные узы — Олег
- 2008 — Кружева — Мартин Хайкен, американский бизнесмен, занимающийся в России гостиничным бизнесом
- 2008 — Откуда берутся дети — Виталик, брат Наташи
- 2008 — Паутина-2 — Виктор Сафонов
- 2008 — Тушите свет — Саша
- 2009 — Однажды будет любовь — Николай
- 2009 — Когда мы были счастливы — Стас
- 2009 — Ответный ход (в производстве)
- 2009 — Непрощённые (в производстве) — Сильвер
- 2009 — Телохранитель 3 — Гусев
- 2009 — Две истории о любви — Константин
- 2009 — Кровь не вода — Артём
- 2010 — Выхожу тебя искать (телесериал) — Михаил
- 2010 — 220 вольт любви (телесериал) — Владимир Ильич, охранник
- 2010 — Богатая Маша (фильм) — Сергей, бригадир
- 2010 — Женские мечты о дальних странах (телесериал) — Кирилл Шульга
- 2010 — С приветом, Козаностра (фильм) — Виктор
- 2010 — Черкизона. Одноразовые люди — Егор Николаев
- 2010 — Полынь - трава окаянная — Фёдор
- 2011 — Дубля не будет — Рогачёв, майор
- 2010 — Крёстная дочь — Виктор Суханов
- 2011 — Анна Герман. Эхо любви — Збигнев Тухольский
- 2011 — Дневник доктора Зайцевой — миллионер Роман
- 2011 — Квартал — Борис Петрович Неволин
- 2011 — Ключи от счастья. Продолжение — Виктор Шутов
- 2011 — Литейный — Виктор Скворцов (5-8 сезоны)
- 2012 — Выхожу тебя искать-2 — Михаил Демиров
- 2012 — Дневник доктора Зайцевой-2 — Роман Менделевич
- 2012 — Мой дом - моя крепость — Лёша Богданов
- 2013 — Склифосовский (2 сезон) — Хаев
- 2013 — Мамина любовь — Сычёв Степан Петрович
- 2013 — Его любовь — Игорь Сергеев, хирург
- 2014 - Половинки невозможного - Сергей
- 2014 — Ржавчина — Тимофей Иванович Ефимов, майор антикоррупционного комитета
- 2014 — Год в Тоскане — Пётр Макарский, партнёр Фарбея
- 2015 - Другой майор Соколов (сериал 32 серии) - майор УСБ Влад Соколов.
- 2015 - Аргентина - майор Лебедев
- 2015 - Всё к лучшему - Николай Бессонов,двукратный чемпион европы по боксу.
- 2016 — Кости — Дмитрий Богров, старший следователь Следственного комитета
Напишите отзыв о статье "Соловьёв, Константин Юрьевич"
Примечания
- ↑ [www.ksolovyev.ru/ Биография Константина Соловьёва.] // ksolovyev.ru
Ссылки
- Константин Соловьёв (англ.) на сайте Internet Movie Database
- m.facebook.com/ksolovyov1
- [ksolovyev.ru Официальный сайт Константина Соловьёва.] // ksolovyev.ru
Отрывок, характеризующий Соловьёв, Константин Юрьевич
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
