Список персонажей фильма «Пила»

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Список персонажей серии фильмов «Пила».





Содержание

Пила (короткометражный фильм) (2003)

Билли

Билли — кукла, используемая Джоном Крамером для обращения к своим жертвам посредством видео и аудиозаписей. Обычно Билли появляется на экране телевизора, но иногда появляется «лично». Билли объясняет жертвам правила «игры», чтобы выбраться из ловушек, прежде, чем истечёт данное жертвам время. Кукла появляется в каждой части франшизы «Пила». Ранняя «версия» куклы предназначалась для нерождённого сына Джона Крамера и Джилл Так — Гидеона. Кукла Билли со всем логовом была взорвана Марком Хоффманом.

Дэвид

Дэвид стал жертвой Jigsaw в короткометражном фильме «Пила». Этот персонаж попал в раннюю версию ловушки «Reverse Bear Trap». Его сыграл Ли Уоннелл, исполнивший роль Адама в первом официальном фильме серии.

Пила

Адам Стенхайт-Фолкнер

Адам — фотограф-любитель, живущий в ветхой квартире и зарабатывающий на жизнь съёмкой компрометирующих фотографий. Был нанят детективом Теппом, для того, чтобы он следил за Лоуренсом Гордоном — человеком, которого Тепп подозревал в том, что он Пила. Адам был похищен Амандой и помещён в ловушку «ванная комната». Кроме него, в ней находился доктор Лоуренс Гордон, за которым Адам наблюдал последние несколько дней по просьбе детектива Тэппа, который подозревал Гордона в совершении преступлений. Чтобы освободиться, Адам должен был воспользоваться ключом, но ключ, по неосторожности самого Адама, был спущен в канализацию. Целью же Гордона было убийство Адама. Когда предоставляется такая возможность, Лоуренс стреляет в Адама, но всего лишь ранит его. Когда входит Зепп, Адам убивает его крышкой от туалетного бачка. Гордон, отпилив ногу, уползает за помощью, а Адам начинает судорожно рыться в одежде Зеппа в поисках ключа, но находит там лишь плеер с кассетой. Поняв, что Зепп также является участником игры, Адам испытывает шок. Его состояние усугубляет «оживший» труп в центре комнаты. Сказав Адаму, что ключ для него потерян навсегда, человек удаляется, сказав: «Игра окончена!» Позже зрители узнают, что Аманда вернулась в эту комнату, так как из сострадания решила задушить Адама полиэтиленовым пакетом. Фактически из-за того, что Аманда просто бросила ключ в ванную, у Адама не осталось шанса выбраться из цепей. Однако со слов Конструктора «Ключ от цепи в ванной» — это был его замысел, так как он не сделал ей никаких замечаний.

С фамилией персонажа имеется некоторая путаница. Со слов продюсеров фамилия Адама — Фолкнер и она же указана на официальном сайте киносериала. Но в документах ФБР в «Пила 5» в списке жертв Пилы Адам значится под фамилией Стэнхайт. На вопрос, что считать правдой, Ли Уоннелл ответил, что в оригинальном сценарии он дал ему фамилию Рэдфорд, но она никогда не произносится вслух. А откуда появились эти две фамилии Фолкнер\Стэнхайт он понятия не имеет.

Аманда Янг

Бывшая наркоманка и ученица Конструктора. Косвенно причастна к выкидышу, произошедшему у Джилл. Очнулась в комнате, привязанной к стулу. Кукла Билли с экрана телевизора сообщила, что на голове Аманды закреплён механизм, который через 60 секунд разорвёт ей челюсти. Избавиться от него можно, открыв замок с помощью ключа. Ключ находился в желудке человека, лежащего в той же комнате. Ему была введена большая доза опия, поэтому он не мог пошевелиться и не чувствовал боли. Аманда вспорола ему хирургическим ножом живот и в желудке нашла ключ. Ей удалось выжить в игре Конструктора. Потом она была привлечена к расследованию как единственная выжившая в играх Конструктора. В тот же вечер после допроса она вернулась к себе домой, где её ожидал сам Конструктор. «Я твой друг, не бойся» — ласково и вкрадчиво сказал он, так началось их знакомство. Через несколько месяцев Джон привёл Аманду в наркологическую клинику, к своей бывшей жене Джилл, у которой Аманда проходила лечение. Джилл трогательно удивилась, не признав в Аманде бывшую безнадёжную наркоманку. Она стала ученицей и подельницей Конструктора и помогала ему красть людей для игры. Аманда так же, как и Джон, создавала ловушки, но, в отличие от Джона, не давала своим жертвам ни единого шанса выжить, т.к. стала считать, что даже после спасения они ничему не научатся и снова станут прожигать жизнь. Видя это, Джон подвергнул Аманду испытанию, в котором она должна была перебороть свой характер и отпустить Линн Денлон, но когда Аманда обнаружила в ящике стола Джона письмо Хоффмана с приказом убить Линн, она не смогла не подчиниться и выстрелила в доктора. В ту же секунду Джефф, муж Линн, убивает Аманду выстрелом в шею. «Аманда, ты была с Сессилом в ту ночь, когда Джилл потеряла Гидеона. Ты убила их ребёнка. Ты это знаешь и, я тоже. Так, что делай в точности, как я скажу: убей Линн Денлон или я всё расскажу Джону» — гласило письмо детектива Хоффмана.

Джефф Райденхор

Джефф впервые появился в фильме, в качестве жертвы одной из экспериментальных ловушек Пилы. Джефф был привязан к стулу с двумя свёрлами, слева и справа от шеи. После активации ловушки, сверла начали вонзаться в шею, и детектив Стивен Синг стал искать ключ, останавливающий их, на кольце с десятками ключей. Осознав, что за отведённое время он не смог найти правильный ключ, Синг выстрелил в сверла, успешно отключив их. В черновике Пилы IV, он был человеком, похищавшим людей.

Позднее он появляется в Saw: The Video Game. Тут показаны суицидальные наклонности Джеффа. Детектив Тэпп неоднократно допрашивал его о Пиле. Позже детектив Тэпп спасает его, и он убегает. Во время событий Saw II: Flesh & Blood выясняется, что через два дня, после того как Джефф сбежал из клиники «Уайтхерст», он покончил жизнь самоубийством.

Джон Крамер (Пила)

Основная статья: Джон Крамер (персонаж)

Джон имел солидную работу и уважение в обществе. Однако в одну злополучную ночь произошла трагедия, которая полностью разрушила его жизнь: у его жены Джилл Так случился выкидыш, после чего он узнаёт об опухоли мозга и приближающейся смерти. Он решает покончить с собой, но безуспешно. Далее он посвящает остаток своей жизни испытанию человеческой воли — воли к жизни, управляя куклой на трёхколёсном велосипеде, чтобы сбежавшие не могли рассказать о его внешности полиции. Был убит Джеффом Денлоном.

Донни Греко

Донни появлялся только в коротких эпизодах, его сыграл сам продюсер Оурен Кулз.

Донни был пациентом наркологической клиники у врача Джилл. Был знаком с Амандой, был наркоманом или алкоголиком. Впоследствии стал хранителем ключа от капкана Аманды.

Дэвид Тэпп

Дэвид Тэпп — детектив, который подозревал доктора Гордона в причастности к убийствам Конструктора после того, как фонарик был найден на месте преступления. Несмотря на алиби Гордона и отсутствие каких-либо доказательств, Тэпп был так или иначе убеждён, что Гордон является «Конструктором смерти», и был настроен доказать его вину после того, как его напарник Синг при задержании Конструктора в его логове был убит из дробовика. Сам Тепп едва остался жив, так как Конструктор полоснул его по горлу ножом. После увольнения из полиции Тепп начал самостоятельное расследование. Он следил за Гордоном и даже нанял Адама, чтобы тот его фотографировал. Позже Тепп прибыл в дом Гордона, где Зепп держал в заложниках жену и дочь Гордона, которых Зепп намеревался убить. Между Теппом и Зеппом завязалась перестрелка, но Зеппу удалось бежать. Тепп настиг его в в подземном коллекторе. В процессе отчаянной борьбы Зепп стреляет Теппу в грудь и тот умирает на месте. Но по версии видео-игры «Пила» (сюжет которой не связан с сюжетом фильма), Джон проводит операцию на груди Тэппа, заменяя пулю на ключ, который нужен другим участникам «игры». В игре есть 2 альтернативные концовки, которые рассказывают о судьбе Тэппа. В одной из них, выбравшись из клиники, Тэпп не может смириться с тем, что он не смог спасти всех людей в больнице, и кончает жизнь самоубийством. По правильной концовке Тэпп, вновь обманутый «пилой», сходит с ума, и находясь уже в настоящей больнице, под наблюдением врачей, он по-прежнему думает, что это ещё одна игра пилы.

Зепп Хиндл

Зепп был санитаром в центральной больнице «Ангелы Милосердия», один из помощников доктора Гордона. В отличие от своего начальника, искренне сочувствовал своим пациентам. Джон встретил его в больнице. Причина, по которой маньяк вовлёк его в свою игру, неизвестна.

В его кровь был введён яд. Условие получения противоядия — захватить жену и дочь доктора Гордона, а потом убить их, если тот вовремя не убьёт Адама. Однако сопротивление женщины и появление детектива Тэппа не позволяет ему выполнить приказ, тогда он пытается убить самого доктора Гордона. По пути он смертельно ранит преследующего Тэппа, но сам погибает в ванной комнате от рук Адама. В честь этого персонажа названа заглавная музыкальная тема серии фильмов «Hello Zepp».

Карла Сонг

Карла была врачом из бесплатной клиники, и привлекла внимание Пилы тем, что воровала жизненно важные лекарственные средства и продавала их наркоманам на улице. Она также была ученицей доктора Лоуренса Гордона, с которой у него был роман во время событий первой части фильма. Её нашёл Майкл Тэпп, привязанной руками к потолку шахты лифта и ногами, закреплёнными на крыше лифта. Перед Майклом стояла задача освободить её, так как в случае снижения лифта Карлу разорвало бы надвое. Она дала показания, что была в преступном сговоре с Генри, Джозефом и Сарой для продажи наркотиков, Карла отвечала за закупку более специфических элементов в её клинике. Хотя она и Майкл продвигались вместе, она вскоре была изолирована с Генри Якобсом, и была порезана наискось ловушкой с ножницами.

Лоуренс Гордон

Лоуренс Гордон — онколог, лечащий врач Джона Крамера. Женат, есть дочь. С женой у Лоуренса сложные отношения, так как Гордон ставит работу выше семьи. Кроме того, Лоуренс изменяет жене со своей студенткой. Джон Крамер задумал испытать Гордона, когда понял, что Гордон «вынес ему смертный приговор». Кроме того, по событиям «Пилы 6» становится ясно, что Гордон, будучи в сговоре со страховой компанией, не рекомендовал выделять деньги на прогрессивное лечение Крамера. Джон приказал своему помощнику Хоффману подбросить на место преступления ручку-фонарик с отпечатками пальцев Гордона. Так он попал под подозрение полиции и был вызван на допрос. В момент преступления Гордон был со своей любовницей, и поэтому он был вынужден раскрыть связь с ней, чтобы обеспечить себе алиби. Но детектив Тепп не верил Гордону и продолжал за ним негласное наблюдение. После смерти своего напарника Тэпп стал одержим идеей, что Гордон и есть «Конструктор смерти», и нанимает фотографа Адама для того, чтобы тот следил за Гордоном.

Марк Родригес Уилсон

Тридцатилетний программист, который притворялся больным человеком и упорным враньём добивался больничных листов. В кровь Марка был введён яд и надо достать из сейфа противоядие. Код от сейфа написан на стене, а стена вся исписана цифрами. В то же время Марк облит легко воспламеняющимся веществом и должен искать в тёмной комнате со свечой код, где на полу полно стёкол. Сгорел, случайно соприкоснувшись с огнём свечи.

Пол Лайхи

46-летний бухгалтер в строительной фирме «Четыре стены — и дом готов» был замечен в клинике, где работала Джилл, предположительно имея предрасположенность к алкоголизму. Проходил краткий курс лечения в больнице «Ангелы Милосердия», когда впервые совершил попытку суицида в публичном месте. Через некоторое время в нетрезвом состоянии он сел в машину, разбил бутылку и порезал себя. Был похищен Джоном и Хоффманом, — это было первое испытание, в котором Джон использовал помощь Хоффмана в похищении жертвы. Его посадили в небольшой лабиринт из колючей ленты и он должен был пробраться к выходу за 2 часа. Погиб от порезов, несовместимых с жизнью. Джон тайно наблюдал за этим из соседней комнаты. Был найден спустя месяц после смерти.

Стивен Синг

Стивен Синг — детектив, напарник Теппа в деле «Конструктора смерти». Они вдвоём при детальном рассмотрении плёнки, оставленной после игры с Амандой, определяют местонахождение логова Конструктора. Напарники решают вдвоём, без привлечения полиции, арестовать Конструктора, и направляются в его укрытие. На месте они находят ещё одну, ещё живую, жертву Конструктора (Джеффа Райденхора). Когда появляется Конструктор, Тепп ставит его на колени, но он, полоснув Теппа по горлу ножом, убегает. Синг преследует его, но, не заметив растяжки, связанной с закреплёнными под потолком вертикально вниз дробовиками, разрывает проволоку. Гремит выстрел. Синг падает замертво.

Эллисон и Даяна Гордон

Жена доктора Гордона. Начала ссориться с Гордоном, когда он поставил свою работу выше отношений с женой и дочерью Даяной. Элисон и Даяна были взяты в заложницы Зэпом Хиндлом, который играл в собственную игру на выживание. Эллисон в конечном счёте распуталась и начала угрожать Зэпу его же пистолетом, однако Зэп ловким манёвром выхватил у неё пистолет и ситуация в корне изменилась. Только своевременное вмешательство детектива Тэппа спасло жизнь Эллисон и Даяне. В удалённой сцене из «Пилы 3D» выясняется, что после событий первой части фильма отношения Эллисон с Лоуренсом испортились после того, как он выжил, поэтому она развелась с ним и они с Даяной уехали в другой штат.

Эллисон Кэрри

Кэрри была детективом, которая изначально работала с детективами Теппом и Сингом при расследовании дела «Конструктора смерти». После их гибели она продолжила с детективом Мэтьюзом. После подсказки, оставленной Конструктором, Мэтьюз вместе с полицейским спецназом и Кэрри прибыли на заброшенный завод, где находился Конструктор. Там они пытались распутать игру Конструктора, предложенную Мэтьюзу, сын которого находился вместе с семью другими людьми в неизвестном месте. После того, как Мэтьюз и Конструктор исчезли в неизвестном направлении, Кэрри и спецназ пытались их найти, но тщетно. По прошествии времени Кэрри расследовала смерть ещё одной жертвы Конструктора, так как очень переживала за Мэтьюза, который до сих пор не был найден и считался пленником Конструктора. Позднее Кэрри была похищена Хоффманом. Очнувшись, она оказалась подвешенной на цепях, которые были соединены со стальным каркасом (так называемая ловушка «Ангел»). Стальные прутья были продеты через её грудную клетку через плоть, а перед ней висел сосуд с кислотой, на дне которого лежал ключ. Голос с экрана сказал, что ключом можно открыть замок ловушки и освободиться, но времени мало — ключ разъедает кислота. Переборов боль и изуродовав руку, Кэрри достаёт ключ и открывает замок, но тщетно, замок не закреплял прутья. Далее в комнату входит Аманда, и Кэрри узнает её. Но механизм устройства срабатывает и разрывает грудную клетку на две части и раскрывается в виде ангела (отсюда название ловушки). Кэрри умирает мгновенно. Впоследствии её труп найден.

Пила II

Гас Колайерд

Гас был одной из восьми жертв Пилы, находившихся в доме, из вентиляционных отверстий которого выделялся ядовитый газ, способный убить всех за 2 часа. Из последующих частей фильма, становится ясно, что Гас был пациентом клиники, где работала Джилл. После того как Аманда Янг очнувшись, нашла ключ от первой двери, к которому была приложена записка: «Не пытайтесь открыть дверь этим ключом», она просила людей прислушаться, но Ксавьер решил попытаться. Пока он возился с замком, Гас смотрел в глазок. На другой стороне двери был установлен револьвер, который должен был выстрелить если бы дверь попытались открыть ключом. Когда Ксавьер повернул ключ, Гасу разнесло голову выстрелом. Хотя в планы Пилы входила смерть Гаса, последний должен был погибнуть иначе: согласно DVD-комментариям ловушка, в которой погибла Эдиссон Кордей, предназначалась для Гаса.

Джонас Сингер

Джонас — тоже заключённый, которого посадил Эрик Метьюс. Был одним из восьми участников игры во второй части. Играл он вместе со всеми, но безуспешно. Он был единственным заключённым в доме с газом, который помогал другим людям. Когда Ксавьер находит цифру на затылке убитого Гаса, он, с ножом в руке, попросил Джонаса повернуться, и тот набрасывается на него. Между ними начинается драка, где Ксавьер убивает Джонаса битой с шипами.

Дэниэл Мэтьюз

Сын Эрика Мэтьюза. Мелкий воришка, ни разу не попадавший в руки правосудия, так как отец его вытаскивал. Отношения с отцом были натянутыми. Был вовлечен в игру Пилы наряду с более опасными преступниками, которых отправил за решетку Эрик Мэтьюз. По плану Пилы, Дэниэл не должен погибнуть, так как если бы Эрик следовал правилам Пилы, а Дэниэл погиб, то Джон испортил бы себе репутацию. И Джон велел Аманде сделать так, чтобы Дэниэл не погиб. После игры Дэниэла положили в сейф в комнате, где велись переговоры Джона и Эрика. Их разговор проходил позже действий, проходящих в доме, где тестировались Дэниэл и шесть преступников. Дэниэл выжил в игре Пилы (причём даётся чёткий намёк, что его смерть в планы Пилы не входила), но его дальнейшая судьба не известна. Он кратко упоминался в сценарии «Пила 4» но сцена не была снята: Хоффман пытается уговорить Ригга взять отпуск, но тот говорит, что пообещал Дэниэлу не отдыхать, пока не найдет его отца. Дэниэл позже кратко появился в «Пила 5» в сцене, где Хоффман и Крамер готовят дом с ядовитым газом (Эрик Кнудсен не снимался в этой сцене, был задействован дублёр). По сценарию Дэниэлу 16 лет.

Дэниэл Ригг

Командир полицейского спецназа. После того, как Мэтьюз с Конструктором уезжают, Ригг со спецназом по обнаруженному сигналу отправляются за ними, но находят лишь видеозапись того, что происходило в доме. Через полгода Эрик Мэтьюз так и не был найден. Он с полицейским спецназом сталкивается с очередной жертвой Троем, который был прикован цепями и взорвался в доме. Ригг первым обнаруживает тело убитой Керри. Далее он оказывается втянутым в новую «игру». Чтобы найти Эрика Мэтьюза, он должен за 90 минут научиться спасать жизнь так, как спасает Пила, то есть дать жертве самой спасти себя. Эти жертвы должны были привести Ригга к Эрику Мэтьюзу. Не дождавшись истечения 90 минут, Ригг врывается в помещение, где находится Мэтьюз. Тот стреляет в первого, чтобы остановить Ригга, и через мгновение погибает от ледяных глыб. Ригг впоследствии тоже погибает от полученных ранений.

Ксавьер Чейвез

Ксавьер — один из участников игры Пилы, когда тот похитил восьмерых человек. Ксавьер был наркодилером и Аманда Янг была его клиенткой. Он поступает по звериным инстинктам, пытаясь найти антидот для спасения. Именно Ксавьер первым догадался, как открыть сейф. У каждого из игроков на шее, сзади, была цифра. Вместе они составляли код для сейфа с антидотом. Ксавьер вырезал кусок кожи на затылке, чтобы узнать номер. Загнав Аманду и Дэниэла Мэтьюза в туалетную комнату (основное место действия первой «Пилы») он пытался заставить их показать свои цифры, но Дэниэл перерезал ему горло ножовкой(той самой,которой доктор Гордон отпилил себе ногу),и Ксавьер погибает. На данный момент неизвестно, какая же цифра была написана у самого Ксавьера на затылке (показано лишь, как он отрезает кусок кожи со своего затылка, но номер прочесть не успевает). Есть предположение, что никакой цифры у него не было, так как у него была очень короткая прическа и низкий воротник, что позволило бы остальным испытуемым легко заметить цифру. На это также указывает подсказка Пилы, что «правильную последовательность поможет установить радуга». В радуге 7 цветов, а испытуемых в доме — 8. Таким образом, будь у всех номера, кому-нибудь попались бы цифры с одним и тем же цветом, что помешало бы определить правильную последовательность, что, в условиях нехватки времени, могло бы привести к смерти испытуемого(-ых) при условии того, что они догадались, как решить загадку.

Тело Ксавьера кратко показано в начале «Пила 3», когда Эрик Мэтьюз осматривает туалетную комнату. В «Пила 5» Маллик Скотт, каясь Брит Стеддисон, говорит про некого дилера, который дал ему героин, чтобы Маллик поджег заброшенное здание, а затем просто исчез. Существует теория, что этим дилером был Ксавьер, исчезнувший, потому что погиб в доме с ядовитым газом.

Лаура Хантер

Ещё одна из восьми жертв, которая играла во второй части. Была похищена Оби, во время игры Лаура узнала его. Она его видела последним, прежде чем очнуться. Она сидела в тюрьме, её посадил Эрик Метьюз. По правилам игры, она нашла место с крестом и умерла от ядовитого газа. Была клептоманкой, а также она была самой уязвимой к ядовитому газу.

Майкл Маркс

Осведомитель Эрика Мэтьюза. Его игра заключалась в том, чтобы освободиться от пружинного механизма, закреплённого на его шее («Маска смерти», представляет собой маску с сотней остро заточенных бритв (аналог «железной девы»)). Ему была дана 1 минута, чтобы достать ключ, который был вшит в его правый глаз. Майкл не смог перебороть себя и вырезать ключ, через минуту механизм сработал и маска захлопнулась. Майкл умер мгновенно. Позже его труп был найден. Игра Майкла не имела особой важности для Конструктора, скорее всего, она была нужна, чтобы привлечь внимание Мэтьюза.

Оби Тейт

Оби — довольно мерзкий тип, занимающийся киднеппингом и помогающий Крамеру похищать людей для участия в Игре. Впоследствии он становится одним из участников Игры и сгорает в печи при попытке достать антидот. Его также можно заметить в третьем фильме во время галюцинации Джона.

Эдисон Кордей

Эдиссон была одной из восьми людей во второй части, её подставил и посадил Эрик Мэтьюс за проституцию. Она играла в игру Пилы вместе с выжившими людьми до момента, пока не нашли фотографию Эрика и Дениэла Мэтьюса. Она, увидев эту фотографию, уходит от всех и ищет свой способ выбраться. Некоторое время спустя, Эдиссон находит некую комнату, где висит ящик со шприцом. Она засовывает в него руки, но вытащить их так и не сможет. Скорее всего, Эдиссон истекла кровью или умерла от ядовитого газа.

Задолго до этих событий мы наблюдаем её в четвёртой части. Она подходила к Джону Крамеру и предлагала «развлечься». Согласно DVD-комментариям, её ловушка предназначалась для Гаса Колайерда.

Эрик Мэтьюз

Основная статья: Эрик Мэтьюз

Мэтьюз — типичный представитель т. н. «продажного полицейского». Метьюз может выстрелить в безоружного подозреваемого или сфабриковать улики, чтобы добиться осуждения. У него есть сын Дэниэл, который часто ворует, и Эрику приходится его выручать. После того, как его друг Майкл был найден мёртвым, Эрик находит убежище Пилы. Но Мэтьюз не может арестовать его, так как Пила сообщает, что Дэниэл вовлечен в игру на выживание с преступниками, которых, в своё время, Мэтьюз подставил. На мониторах в логове Конструктора в режиме реального времени постоянно транслируется игра Дэниэла и других в неизвестном месте. Детектив срывается и избивает Конструктора Смерти, требуя, чтобы тот показал дом, где проходит Игра. Тот соглашается, и они вдвоем скрываются. Тем временем Кэрри и Ригг безрезультатно ищут Мэтьюза и Конструктора Смерти. Придя в указанный Крамером дом, Эрик находит не сына, а ловушку — спустившись в подвал, он попадает в руки Аманды, которая пристёгивает его цепью к трубе в том же туалете, где раннее были заключены Адам и Гордон. Позже выясняется, что Дэниэла нет в этом доме и его игра давно закончена, а на мониторах была всего лишь запись событий, прошедших несколькими днями ранее. Находясь в заточении, Метьюз, недолго думая, ломает себе ногу крышкой от сливного бачка унитаза (той самой, которой Адам убил Зеппа) и вступает в драку с Амандой, которой удаётся сбежать. Хоффман находит раненого Метьюза, на его сломанную ступню накладывает фиксатор, а самого бросает в помещение, похожее на тюремную камеру, где он содержится полгода в нечеловеческих условиях, а затем снова вовлекается в очередную игру Пилы. Мэтьюза ставят на куб льда, который должен растаять через 90 минут, приковывают цепью за шею, и Арт снабжает его пистолетом. Кроме того, над его головой помещают блоки льда, которые сорвутся и размозжат голову Эрика, если дверь откроется раньше, чем истекут 90 минут, данные Риггу. Через какое-то время появляется Ригг, в которого Мэтьюз стреляет, попадает ему в живот (от чего тот вскоре умрёт), чтобы не дать ему открыть дверь, но это не помогает, Ригг открывает дверь, срабатывает ловушка, и через секунды глыбы льда размозжают Эрику голову.

Пила III

Дэника Скотт

Единственная свидетельница, которая могла помочь привлечь к ответственности водителя, сбившего сына Джеффа, но скрывшаяся с места преступления. Джефф нашёл её обнаженной в морозильной камере, но не успел спасти. Она замёрзла.

Джефф Денлон

После трагической гибели сына Джефф погрузился в размышления о мести, забыв о жене и дочери. Во время последней своей «игры» Джон предоставил ему возможность посмотреть на смерть всех, кого он так ненавидел — свидетельницу защиты, судью и человека, которого суд признал невиновным в гибели мальчика. Джефф мог насладиться их мучениями либо простить и спасти.

По завершении «игры» Джефф находит пистолет и убивает Аманду, которая тяжело ранила его жену. Он находит Джона, измученного болезнью, и тот ещё раз предлагает Джеффу отомстить за всё зло, которое он причинил ему и его жене, или простить. Но Джефф добивает умирающего Джона и узнаёт цену жизни ради мести — его жена погибает в тот же миг.

Вскоре в эту комнату входит агент Страм, разыскивающий «Пилу», и по самообороне убивает напавшего на него Джеффа.

Фамилия Джеффа вызывал в своё очень много споров среди фанатов. Дело в том, что в фильме она не называется, а один фанат с сайта «House of Jigsaw» отправил на сайт IMDb ложную информацию, что фамилия Джеффа — Рейнхарт (Reinhart). Там не знали, что эта информация фальшивая и выложили её. Фамилия обрела такую популярность, что упоминалась в журнале «Fangoria» и даже была указана на задней стороне коробок режиссёрской версии «Пила 3». Никто не учёл тот факт, что Джефф является мужем Линн Денлон и вполне может быть Джеффом Денлоном, а именно под такой фамилией Джефф указан в сценарии «Пила 4». Также в «Пила 5» в одной из газет можно увидеть статью о его дочери Корбетт, где её фамилия тоже указана, как Денлон.

Джилл Так

Бывшая жена маньяка Пилы. Её неоднократно допрашивали по делу Крамера. Она рассказала всё, что знала о своём муже и его пристрастиях, о том, как он стал маньяком. Пила завещал ей сундук, в котором были 6 конвертов и конструкция для рвания челюсти. В конвертах были планы конструктора на будущее. Джилл отдала 5 из 6 конвертов Хоффману, который завершил дело конструктора. У Джилл был ключ от этого сундука, Джон загодя дал его ей. Он висел у женщины на шее в виде кулона. Джилл Так работала в наркологической клинике. Потеряла ребёнка в результате несчастного случая.

Джилл пыталась завершить дело Конструктора, выполнив план из 6-го конверта, но Хоффману удаётся выжить в испытании. В итоге он начинает за ней охоту. Джилл в растерянности, ей даже снятся кошмары о Хоффмане. Она не выдержала и рассказала полицейскому Гибсону, что Хоффман — помощник Пилы, и полиция попытались спрятать её от него. Хоффман всё же узнаёт, где находится Джилл. Он настигает всех полицейских врасплох, убивает их и начинает погоню за Джилл по полицейскому участку. Она попыталась спрятаться, но всё же попадает в руки Хоффмана. Он решает убить её «разрывателем челюсти», которым Джилл пыталась убить его, но приходит к мнению, что для этого лучше подойдёт первый «капкан», в который когда-то попалась Аманда. Хоффман привязывает оглушённую Джилл к стулу, надевает на неё «капкан» и, по её пробуждении, включает механизм. Джилл пыталась выбраться из ловушки, но тщетно. В итоге, по прошествии 60 секунд, «капкан» убивает Джилл, разорвав её рот.

Джордж Халден

Судья, вынесший мягкий приговор водителю, сбившему сына Джеффа. Чтобы освободить его, Джеффу нужно было сжечь все вещи своего покойного сына, и тогда он получил бы ключ. Джефф прощает и освобождает его. Вместе они входят в другую комнату, где проходит испытания Тимоти Янг. Чтобы спасти Тимоти, Джеффу нужно вытащить ключ из ящика. Но если достать ключ, то выстрелит дробовик. Джефф снимает леску с ключа, однако дробовик выстреливает, пуля попадает в Джорджа Халдена, и тот погибает.

Дилан Денлон

  • Актёр: Стефан Георгиу
  • Появление: Пила III
  • Статус: Мёртв

Дилан Денлон был сыном Джеффа Денлона. Он был сбит пьяным водителем по имени Тимоти Янг. Поскольку Тимоти не получил заслуженное наказание, Джефф стал неустойчивым и сердитым, и именно поэтому он был испытан в Пиле III.

Корбетт Денлон

Дочь Джеффа и Линн, была похищена Хоффманом и спрятана в комнату, где очень мало воздуха. Сначала, после того, как Джефф убивает Конструктора Смерти, Корбетт теряет мать. Джеффу нужно было найти дочь, но по расчёту Хоффмана, Джеффа убивает агент Страмм в целях самообороны. После смерти Джеффа и Линн, Хоффман спасает её и отдаёт в руки полиции. В режиссёрской версии Пилы VI Корбетт сыграла значительную роль в разоблачении Хоффмана, передав полиции слова Аманды. После того как Аманда прочла записку Хоффмана, она решила предупредить девочку. «Не верь тому кто спасет тебя» гласило её предупреждение.

Линн Денлон

Доктор-онколог, коллега Лоуренса Гордона и жена Джеффа. После гибели сына и озлобления мужа, она перестает уделять должное внимание пациентам — это и определяет её дальнейшую судьбу. Хоффман похищает её, и Аманда надевает ошейник со взрывчаткой с радиодетонатором, управляемым медицинской аппаратурой, которая поддерживает жизнь Джона. Правила игры просты — она во что бы то ни стало должна поддерживать жизнь пациента. Поняв, насколько всё серьёзно, Линн вновь становится доктором. После того, как Джефф прошёл все испытания, Джон признаёт её победу и приказывает Аманде снять ошейник, но та отказывается и пытается застрелить Линн. Появившийся Джефф спасает её, но, не зная про взрывчатку, убивает Джона, и Линн погибает вместе с ним.

Марк Хоффман

Основная статья: Марк Хоффман (персонаж)

Марк Хоффман работает в полиции вот уже двадцать лет. После того, как в его семье произошло несчастье — его сестру зверски убил её же бойфренд — Марк не смог смириться с этим и стал пить. Губя себя и свою жизнь, он так и не смирился с тем, что убийцу его сестры выпустили на свободу вместо осуждения на пожизненное заключение. В то же время полиция в первый раз столкнулась с жертвой Джона Крамера — убийцы-маньяка по прозвищу Пила. Тогда, вынашивая план мести, Марк решил убить Сета Бакстера, имитируя почерк Конструктора. Марк все подстроил так, что все решили, будто Сет — ещё одна жертва Пилы. Так и вышло — после всего этого полиция ещё долго будет расследовать эти изощренные убийства. Оставшись один на один со своим удовлетворением — смертью Сета, Марк и не подозревал, что Пила все так не оставит. Джон дал шанс Марку пересмотреть свои принципы, измениться, и Хоффман прошёл его испытание. Марк вынужден был принять предложение Конструктора и стал вести двойную жизнь — примерного детектива и помощника маньяка в одном лице. И после этого Марк участвовал во всех испытаниях жертв Пилы, помогая ему во всем: поставлял информацию о жертвах из архивов полиции, а также участвовал во всех последующих расследованиях данных преступлений. Джон доверял ему, говоря, что он имеет анонимность.

После смерти Джона Марк став его преемником выполняет его последнюю волю и устраивает последнюю игру. Но выживший в Гидеоне, отстраненный со службы агент ФБР Питер Страм узнает, что именно Хоффман помогал Пиле. Дабы не потерять свою анонимность, Хоффман решается выйти на новую игру, чтобы устранить все ведущие к нему ниточки. Страм и Хоффман встретятся лицом к лицу в преддверии неотвратимого и непредсказуемого финала. В финале Страм погибает.

После смерти агента Страма Марк получает известие о вскрытие тела Пилы. В желудке Джона была обнаружена кассета — послание Хоффману, в котором говорится, что работа Джона ещё не закончена, и Хоффману придётся сыграть в игру. В финале фильма «Пила 3D» за убийство Джилл Так оказывается запертым Лоуренсом Гордоном в ванной комнате, которая является проходной темой всей франшизы и присутствует в нескольких частях.

Тимоти Янг

Студент-медик, случайно задавивший насмерть сына Джеффа, который ехал по дороге на велосипеде. Янг получает мягкий приговор суда — всего 6 месяцев. Джефф долго носит в себе идею об отмщении. В конце третьего фильма Джефф не успевает его спасти и тому механизм выворачивает конечности и голову, тем самым убивая его. Ловушку, сделанную для Янга (Дыбу) Конструктор считал «предметом своей гордости».

Трой ЛамСка

Заключённый, который не раз попадал в тюрьму. Погиб в игре Конструктора, приведённой в исполнение Хоффманом и помощником Х (как позже выяснилось, Лоуренсом Гордоном). В комнате заложена бомба, и Трою всего лишь надо было освободиться от цепей, а то она взорвётся. Он освободился от цепей, которые были на руках и ногах, но одна цепь намертво крепилась к челюсти, которую он не смог вырвать. Бомба взорвалась и Трой разлетелся на куски. Сразу после взрыва Хоффман заваривает дверь, дабы сымитировать почерк «помощника» и завести следствие в тупик.

Пила IV

Айван Ландснес

Жестокий насильник, изнасиловал и убил несколько девушек. Для продолжения прохождения смертельной полосы Ригга Айван должен был лишиться зрения — проколоть себе глаза, чтобы выжить. Ригг заставил Айвана пристегнуть самого себя к кровати. К той самой кровати, на которой извращенец издевался над девушками. Ригг дал в руки Айвану две кнопки, при нажатии которых будут выколоты глаза. Айван проколол один, а второй не успел. Аппарат, к которому он был пристёгнут, оторвал ему руки и ноги, вследствие чего Айван и погиб.

Арт Бланк

Адвокат и друг Джона Крамера, который вместе с ним работал в строительной компании. Был вовлечён в игру Пилы из-за своей профессии (помогал преступникам выйти на свободу). Его приковали цепью к аппарату, который наматывает цепь на катушку, а освободиться можно, сняв ключ с сокамерника. В то же время у Арта зашит рот, а у противника глаза. Между ними начинается драка, где Арт убивает его и освобождается. Позже он вовлечён в новую игру, чтобы контролировать Мэтьюса и Хоффмана. В этой игре был ранен Риггом, и в момент, когда Арт собирался отдать Риггу диктофон с посланием Крамера, умирающий Ригг, не разобравшись в ситуации, простреливает Арту голову.

Бренда Скай

  • Актриса: Сарайн Бойлен
  • Появление: Пила IV
  • Статус: Мертва

Бренда — сутенерша. Её испытание проходило в доме Ригга. Он должен был увидеть, что Бренда — преступница, и её не надо спасать. Но Ригг всё же освобождает её из страшной ловушки: волосы Бренды затягивало назад, постепенно снимая скальп. Позже она вступила в схватку с Риггом, достав нож из-под телевизора. Ригг толкнул её на зеркало, и она разбила его головой. Погибла от потери крови.

Детектив Фиск

Детектив Фиск работает в полиции вместе с Хоффманом. Также он был знаком с другими полицейскими, погибшими от игр Пилы — детективами Эллисон Керри, Эриком Мэтьюсом, Тэппом и Сингом, и офицером Дениэлом Риггом. Фиск расследовал дело о Пиле практически с самого начала, как и Хоффман, помогал ему и остальным. Фиск не появился в «Пиле 3D», так что скорее всего выжил.

Доктор Хеффнер

Доктор Хеффнер был патологоанатом, проводившего вскрытие Джона Крамера в начале Пилы IV. Также он эпизодически появился в «Пила 6», где он рассказал агентам Перес, Эриксону и Хоффману, что он проводил вскрытия всех жертв Пилы, а также подтвердил им, что ловушку Сета Бакстера сделал не Пила. Он отметил, что для вырезания из плоти жертвы кусочка головоломки «Пилы», были использованы различные ножи. В «Пила 3D», доктор Хеффнер был убит Хоффманом, который спрятался внутри мешка для тела в морге, чтобы проникнуть в штаб-квартиру полиции и отомстить Джилл Так.

Линдси Перес

Напарница агента Страма по делу Пилы. Во время расследования была смертельно ранена, попав в ловушку Джона Крамера. Сразу же после этого (по неизвестным причинам) назвала имя детектива Хоффмана, что впоследствии дало выжившему в игре Пилы агенту Страму почву для расследований, слежки за Хоффманом. В шестой части выясняется, что агент Эриксон инсценировал её смерть, чтобы вывести Страма или Хоффмана на чистую воду. После смерти агента Страма она вместе с Эриксоном обнаруживает, что Хоффман продолжает кровавое дело Пилы. Далее её убивает Хоффман и поджигает тело.

Морган и Рекс Дьюси

Рекс часто избивал Морган и их дочь, но в полицию она обращаться боялась и всячески покрывала Рекса. Ригг обо всем догадался и после допроса не удержался и ударил Рекса. В дело вмешался Хоффман, а муж вызвал адвоката Арта Бланка, которому ничего не удалось доказать, так как Хоффман всё «уладил», сказав, что готов давать показания на суде против мужа Морган и свидетельствовать, что Рекс первым кинулся на Ригга, а не наоборот. На что Арт Бланк ответил, что знает о том, что Хоффман покрывает Ригга, и за враньё оба расплатятся впоследствии.

В «игре» Пила проткнул Морган и Рекса железными прутьями таким образом, что один и тот же прут проходит сквозь Морган и Рекса одновременно, не задевая важные точки и органы у Морган, но если она вытащит эти прутья, чтобы освободиться, то Рекс умрёт, так как у него они проходят сквозь важные точки. Морган отомстила Рексу за причинённые страдания и вытащила все прутья, отчего Рекс и погибает. Когда прибыла полиция, Морган сказала, что её спас Ригг. Наверное, таким образом она отблагодарила его за то, что тот пытался в своё время защитить её ребёнка от мужа.

Питер Страм

Начал расследовать дела Пилы после того, как нашли тело детектива Керри. На месте преступления он встречается с Марком Хоффманом, в будущем его главным соперником. По ходу расследования он находит Джилл, жену Джона, которая, как он считает, является главной подозреваемой после смерти мужа. От неё он узнает название дома, где происходят почти все испытания. Войдя в дом, он найдет не то что искал, а именно Джеффа, который только что прошёл испытание, и должен был найти свою дочь Корбет, но Питер по ошибке убивает его. После этого он сам оказывается запертым вместе с четырьмя трупами (его запер Хоффман). Немного пошарив по комнате, он находит потайную дверь и уходит через чёрный ход. Там его ждет новое испытание. Питер проснулся с кубом на голове, в который постепенно наливается вода. Он проходит испытание, смастерив импровизированный источник дыхания — шариковая ручка, которой он протыкает горло. Впоследствии ищет доказательства о виновности Хоффмана, даже несмотря на отстранение. Хоффман заманивает его ещё в одну ловушку Конструктора, переделанную им самим, приказ в «игре» был таким: Питер должен лечь в ящик с разбитыми стёклами, но вместо себя Страм кладёт в ящик внезапно появившегося Хоффмана. Страм не знал, что если закрыть пустой ящик, то дверь комнаты закроется и сработает ловушка. Страм запер Хоффмана в ящике и ящик ушёл в пол, стены комнаты начали медленно сближаться, задавив Страма насмерть. Причём все подозрения о новом убийце падают на него.

Сесил Адамс

Сессил — парень из наркологической клиники, в которой работала Джилл Так. Однажды, когда Джилл закрывала клинику, он «попросил её достать забытый пиджак». На самом деле он и Аманда Янг, испытывая дикую ломку, хотели поживиться сильнодействующими препаратами. В этот момент жена Крамера была на 7-м месяце беременности. Сессил придавил её живот дверью, и ребёнок погиб. Именно после гибели неродившегося Гидеона Джон становится маньяком. Джон ловит Сессила и вынуждает с помощью своих устройств порезать лицо ножами, чтобы освободиться, однако стул под Сесилом ломается, и он падает на пол, не завершив испытание. Освободившись, Сессил пытается убить Джона, но падает в колючую проволоку и запутывается в ней насмерть.

Тревор Аштон

  • Актёр: Кевин Раштон
  • Появление: Пила IV,Пила 3D.
  • Статус: Мёртв

Тревор играл в первую игру с Артом Бланком. Его приковали цепью за шею к аппарату, который постепенно наматывает её на катушку. У него во время игры были зашиты глаза, и он, чтобы выжить, пытается оказать сопротивление Арту, думая, что тот его приковал. Арт увидел ключ у него на шее и попытался достать, но Тревор начал размахивать инструментами и ранил Арта в ногу. Арт убил Тревора, несколько раз ударив молотком по голове.

Пила V

Брит Стеддисон

Брит — вице-президент компании по развитию недвижимости. Соучастница в деле о погибших в пожаре людях. Восемь человек сгорели (как известно участникам игры Пилы) из-за действий наркомана Маллика, который тоже стал жертвой игры Пилы. Брит прошла все испытания и победила в последнем — «приёмнике крови» вместе с Малликом. Брит выжила, её увезли в больницу.

Дэн Эриксон

Спецагент Эриксон является начальником офиса, в котором работает агент Страмм. После того, как агент Страмм пострадал в игре с кубом на голове и проткнул себе горло ручкой, Эриксон отстранил его от дела Пилы и занялся расследованием сам. Хоффман украл мобильный телефон Страмма из комнаты вещественных доказательств и позвонил Эриксону, а затем привёз телефон на место, где проходила игра. Эриксон нашёл место расположения телефона по спутнику и приехал на место. На месте игры он нашёл двух выживших жертв и мобильник Страмма, на которого и пало подозрение. Там же он обнаружил свои фотографии как будущей жертвы. Был убит Хоффманом. На самом же деле Эриксон и Перес знали о Хоффмане с самого начала и ни на секунду не верили в виновность Страмма. Они вели тонкую и осторожную игру в надежде взять Хоффмана с поличным, но им не удалось довести свой замысел до конца.

Люба Гиббс

Занимает должность в администрации города. Последняя, кто причастен к истории о поджоге жилого здания. Играла в игру с другими четырьмя игроками. Она прошла первое испытание, спаслась во втором от Чарльза и Маллика с криком «Выживает сильнейший!» и с третьего задания стала играть с мыслью убить других, лишь бы самой выжить. При прохождении третьего испытания она пыталась убить Маллика, но её убила штырём в шею Брит и подсоединила провода тока к её конечностям для открытия двери и прохождения следующего испытания.

Маллик Скотт

Наркоман, сын богатого человека. Однажды его жизнь изменилась, когда он, не думая о последствиях, поджег, как он думал, заброшенное здание. За это дилер дал ему унцию героина. В доме, как оказалось, были восемь человек. Маллик долго мучался тем, что натворил. Его отец вытащил его из тюрьмы, но от правосудия Пилы Маллику не удалось скрыться. И он сыграл в игру вместе с остальными четырьмя участниками запутанной истории. Вместе с Брит он прошёл испытания и выжил, его увезли в больницу.

В Пила 3D Маллик присутствовал на собрании группы выживших жертв Пилы с Бобби Дагеном.

Памела Дженкинс

Памела — сестра Уильяма Истона, журналистка. Была испытана в «Пиле VI», также Памела видела смерть Истона.

Сет Бакстер

Убийца. Сет убил свою подружку, сестру детектива Хоффмана, за что поплатился, однажды очнувшись связанным по рукам и ногам. Кукла с экрана говорит ему, что через минуту маятник разрубит его тело надвое, и чтобы спастись, ему надо уничтожить орудие преступления — свои руки. Сет переборол страх и боль и вставил руки в тиски, которые раздробили ему кости. Однако маятник не остановился и Сет погиб. Впоследствии выясняется, что ловушку сконструировал детектив Хоффман в качестве мести, и в ней у жертвы не было возможности спастись.

Чарльз Саум

Журналист, который писал статью о том, что сделал наркоман Маллик. Один из пяти игроков в пятой части. Его сокамерникам казалось, что он слишком много знал. Пройдя первое испытание, вместе со всеми он перешёл в другую комнату и погиб в следующей ловушке.

Эшли Казоун

  • Актриса: Лаура Гордон
  • Появление: Пила V
  • Статус: Мертва

Пожарный инспектор. Она играла вместе с пятью другими игроками в пятой части. Её сразу узнал журналист Чарльз, что сразу привело к подозрению на него. Она погибла в первом испытании, ей срезало голову лезвиями.

Пила VI

Гаррольд Эббот

Гарольд был мужем Тары и отцом Брента. Флэшбеки Saw VI показывают нам, что его страховой полис был аннулирован Уильямом Истоном из-за расхождений, найденных в его заявлении, и он позже умирает от сердечно-сосудистых заболеваний. Тара и Брент, его вдова и сын находятся в игре, которая ставит жизнь Уильяма под угрозу. Брент убивает Уильяма, активизируя ловушку, которая вводит плавиковую кислоту в его тело, таким образом совершая акт мести за роль Уильяма в смерти Гарольда.

Дебби МакКлоски

Дебби — юрист компании Уильяма Истона. В игре она должна была пройти лабиринт труб, из которых валит горячий пар. Сделав это, она узнаёт, что ключ от её ловушки находится в теле Истона. Дебби бросается на Уилла с пилой, но время, отведённое ей на испытание, кончается — устройство пробивает ей голову.

«Ищейки»

  • Статус: Мертвы (Аарон, Дэйв, Джина и Джош); Живы (Эмили и Шелби)

Аарон, Дэйв, Эмили, Джина, Джош и Шелби (совместно именуемые их боссом, Уильямом Истоном, «Собака Пит») — шесть помощников Уильяма, которые отслеживали мелкие неточности в страховых полисах, чтобы в медицинском страховании застрахованным было отказано. Они были помещены в последнюю из четырёх игр Уильяма, прикованные к карусели с направленным в их лица ружьём, с механической лебедкой. Так же, как их работа привела к отказу 2/3 всех заявок по страхованию, Уильям мог выбрать только 1/3 из прикованных шести — двух помощников он мог спасти нажатием кнопки, которая вгоняла бы в его руку шипы, в то время как остальные четверо умрут. Если он ничего не будет делать, то все шестеро будут убиты. Каждый спорил и обвинял друг друга в попытке выиграть спасение от Уильяма, который в свою очередь обдумывал решение. В конце концов он решил спасти Эмили, мать двоих детей, и Шелби, чьи родители были больны и нуждались в ней, чтобы она о них заботилась. Аарон, Джина, Дэйв и Джош остались умирать в таком порядке. Карусель остановилась первой на Аароне и убила его первым, до этого он заявил: «Я тот, кто должен жить», в соответствии со страховой компанией политики. Джина умерла второй и была третьей, на которой остановилась карусель, она говорила, что была беременна, хотя все были против неё, и назвали её лгуньей. Дэйв умер третьим, во время четвёртой остановке карусели, он пытался подкупить Уильяма и спасти свою жизнь. Джош стал возмущаться и сердиться на Уильяма, после выбора Шелби вместо него, критикуя его и крича на Уильяма, глядя ему в глаза, когда он стал последним, кто умер на карусели.

В Пиле 3D, Эмили присутствовала на собрании группы выживших жертв Пилы с Бобби Дагеном.

Симона Сантенн

Симона была мошенницей-банкиром, которая приняла участие в этой игре, вместе со своим коллегой Эдди, с которым они были помещены в соседние клетки. На её в голову было одето устройство с винтами упирающимися в виски, а также были нож и тесак для мяса под рукой. Весы были помещены между её клеткой и клеткой Эдди, и тот, кто отрежет больше своей плоти и положит её на весы за 60 секунд и будет жить, в то время как другой будет убит винтами вкрученными в его (её) Череп. Эдди, страдающий избыточным весом, вырезал несколько кусков из своего подкожного жира, но Симона отрубила себе левую руку и весы перевесили в её пользу, что привело к смерти Эдди. Симона выжила, и её позже в больничной палате навестил детектив Хоффман. Она грубо ответила Хоффману, когда он спросил её, какой опыт она извлекла из этой игры, она ответила «Что я должна была извлечь из этого?», указывая на перевязанную культю своей руки.

В Пиле 3D, Симона присутствовала на собрании группы выживших жертв Пилы с Бобби Дагеном. Она ругает Сидни, сказав, что она не должна была в ловушке оставлять своего парня, и заявляет, что её испытания ничему её не научили, и от её выживания только усиливается её горечь к жизни. Это яснее было указано в предыдущем фильме.

Тара и Бренд Эббот

Вдова и сын Гарольда Эббота, жертвы формулы Уильяма Истона. Из-за этой формулы скончался Гарольд Эббот, отец семейства, и вдова с сыном возненавидели Истона всей душой. В игре им предоставился шанс убить Уилла, но Тара не смогла нажать на рычаг с кислотой. Вместо неё это сделал Бренд.

В «Пиле 3D», Тара присутствовала на собрании группы выживших жертв Пилы с Бобби Дагеном, Девон Бостик отказался от роли Бренда из-за несовместимости съёмочного графика.

Уильям Истон

Уильям Истон был вице-президентом крупной страховой компании города N. Разработал специальную формулу, которая позволяла извлечь максимум прибыли и сэкономить на страховых выплатах клиентам.

«Месячный взнос умножается на годы жизни минус вероятность недугов, если итог положительный — сумма выделяется.» — краткая формулировка, озвученная самим Истоном. Подспорьем Истона для гарантии работы данной формулы было шестеро усидчивых и скрупулёзных молодых сотрудников, которые переворачивали кипы заявок на открытие страхового полиса и дел постоянных клиентов. Если находилась хоть одна ошибка, клиента лишали страховых выплат и расторгали договор. Таким образом компания процветала, приумножая свой капитал. Подобной жертвой чёрствости и бессердечия стал немолодой Гарольд Эббот, державший на обеспечении жену Тару и несовершеннолетнего сына Брента. Гарольд являлся старым клиентом компании; однажды ему потребовались деньги на коронарное шунтирование, но «ищейки» обнаружили в его истории болезни пустяковую операцию на десне, которую он забыл или не счёл нужным указать в заявлении на открытие полиса. Гарольд недоумевал и рвал на себе волосы; он добился приёма у самого Истона, но тот оказался строгим и беспристрастным — страховку Гарольду не оплатили и он, предположительно, умер от сердечного приступа. Тара и Брент с ненавистью смотрели на равнодушие Уильяма, когда Гарольд в истерике и отчаянии покидал его кабинет…

Однако, каким бы требовательным и хитроумным ни был Истон, часть денег, сэкономленных на выплатах, шла на благотворительность. Примером тому может служить большой роскошный банкет, который он устроил в наркологической клинике, где работала Джилл. Там Уильям познакомился с Джоном, они быстро нашли общий язык, хотя Крамер посетовал на главный недочёт в профессиональной формуле страховщика.

«Вы о чём?» — недоумевая спросил Уильям, наливая себе напиток.

«Воля к жизни.» — негромко, но многозначительно произнёс Крамер. — «Пока человек не заглянул в глаза смерти, невозможно сказать, на что он готов ради жизни».

Ответ показался Истону мудрёным и он слегка смутился.

Но тем не менее, Джон вознамерился получить страховой полис. После череды несчастий, случившихся в жизни Джона, ему пришлось обратиться к Истону в связи с тем, что его заявку на страховку отклонили. Истон вежливо и терпеливо выслушал Джона насчёт европейского врача, который отбирает кандидатов и проводит над ними опыты, дающие туманную надежду на исцеление от рака. Уильям остался непреклонен, к недоумению и досаде Джона, отказавшись наотрез: «Нам это не выгодно. Если бы ваш лечащий врач, доктор Гордон, счёл это целесообразным — он выписал бы вам направление. Ну а если вы сами прибегнете к лечению, которое МЫ сочли неэффективным — вы лишитесь всех страховых выплат». Джон печально улыбнулся в ответ, на своей шкуре прочувствовав всю порочность и несправедливость доминирующей системы компании. Он решительно скомкал своё заявление и, презрительно швырнув его в урну, напутствовал Истона метафорой-угрозой: «Думаете, живых могут судить те, кто выжил? Думаете, что мёртвым не добраться до вашей души? Напрасно. Вы жестоко ошибаетесь.»

Они встретились в третий и последний раз: испуганный и изумлённый Истон, зажатый в тисках боли и возмездия; «Бессмертный Конструктор», презрительно и гордо смотрящий на него с экрана телевизора. Уильям прошёл серию чудовищных тестов, где вживую демонстрировалась вся мерзость его формулы. В последней камере его ждала сестра Памела, а в соседней… Тара и Брент: вдова и сирота, ставшие коими по вине Уильяма Истона. Вещавший с экрана Крамер предложил Таре сделать выбор: простить Уилльяма или казнить его. Тара колебалась, но более решительный и одержимый местью Брент отомстил за отца. Брент спустил рычаг, пригвоздив Истона к решётке и активировав баллоны с кислотой. Истон был обречён на мучительную гибель, — кислота разъела его туловище и отделила ноги от торса.

Хэнк Нис

Хэнк был дворником в Umbrella Health, и работал на Уильяма Истона. Он был похищен и помещен в первую из четырёх ловушек Уильяма, подвешенный на устройства, которые сдавят либо его рёбра, либо рёбра Уильяма, оставив только одного выжившего. Пила сообщил им, что каждый вдох ужесточал давление на ребра, и что Хэнк был курильщиком, не ценящим свою жизнь и здоровье. Хотя Уильям призвал Хэнка задержать дыхание, он был не в состоянии делать это долго. После нескольких вдохов устройство раздавило его грудную клетку и освободило Уильяма.

Эдди Йелоу

  • Актёр: Марти Моро
  • Появление: Пила VI
  • Статус: Мёртв

Эдди был мошенником-банкиром, который принял участие в этой игре, вместе со своей коллегой Симоной, с которой они были помещены в соседние клетки. На его в голову было одето устройство с винтами упирающимися в виски, а также были нож и тесак для мяса под рукой. Весы были помещены между его клеткой и клеткой Симоны, и тот, кто отрежет больше своей плоти и положит её на весы за 60 секунд и будет жить, в то время как другой будет убит винтами вкрученными в его (её) Череп. Эдди, страдающий избыточным весом, вырезал несколько кусков из своего подкожного жира, но Симона отрубила себе левую руку и весы перевесили в её пользу, что привело к смерти Эдди.

Эдди и Аллен

  • Актёры: Джанелл Хатчисон и Шон Ахмед
  • Появление: Пила VI, Пила 3D (Эдди)
  • Статус: Жива (Эдди); Мёртв (Аллен)

Секретарь и делопроизводитель Уильяма Истона, Эдди и Аллен, были вынуждены принять участие во второй игре Уильяма. Они стояли на убирающихся выступах с петлей на шее из колючей проволоки и со связанными руками, чтобы они не могли освободиться, в то время как руки Уильяма были связаны концах двух цепей с выступами. Для того, чтобы двигаться дальше, Уильям должен был отпустить одну из цепей, и один человек умер бы. Ему была представлена информация, что Эдди была больна диабетом и слаба здоровьем, но у неё была семья, в то время как Аллен обладал хорошим здоровьем, но не имел близких. Цепи постепенно наматывались, и Уильяму становилось тяжелее держать их, и он, наконец, решили сохранить жизнь Эдди, и колючая проволока петлей сжалась на шее Аллена и задушила его до смерти, когда его выступ ушёл из-под его ног.

В Пиле 3D, Эдди присутствовала на собрании группы выживших жертв Пилы с Бобби Дагеном.

Пила 3D

Алекс Алеко

Алекс появляется в ловушке со своей подругой Сидни. Они оба вынуждены цепляться за две лестницы, чтобы не упасть на лезвия. Алекс пытается сбить Сидни с лестницы, но она ударяет его по лицу и Алекс падая на лезвия, погибает.

Бобби Даген

Бобби Даген — успешный писатель, сделавший карьеру на рассказах о том, как он выжил в игре Пилы, воткнув себе в грудные мышцы крюки и забравшись вверх. Он сам придумал эту историю и лгал всем, включая его собственную жену Джойс. Правду знали лишь некоторые его сотрудники (пресс-атташе)‚ в том числе и некоторые выжившие (доктор Гордон). На презентацию книги об истории с Пилой к нему приходит Джон Крамер и предупреждает о будущем наказании за ложь.

В 7 части Бобби должен сыграть в свою игру и спасти свою жену, добравшись до неё за 60 минут, преодолев препятствия. По пути он должен был спасти нескольких людей, среди которых его адвокат, бывшая пресс-атташе, лучший друг. Ни одного из них ему спасти не удалось. Чтобы добраться до жены, он должен был преодолеть такие препятствия, как достать ключ от замка из желудка женщины, при этом она должна была молчать (ей проткнуло горло штырями), освободить бывшую пресс-атташе, тем самым пожертвовав своей кровью (штыри проткнули ей глаза и рот), помочь другу пройти по доскам и не упасть вниз, затем передать ему ключ от замка (время истекло, и его друг был повешен), вырвать у себя два зуба щипцами, чтоб узнать код от замка, и др. Последним испытанием стала придуманная им самим ловушка — воткнуть в грудные мышцы крюки, подняться наверх и соединить провода. Это могло спасти его жену от смерти, но он сорвался вниз — мышцы не выдержали его веса. Джойс сгорела в печи.

Брэд Даггер, Дина Инзне и Райан Сис

Брэд и Райан любили девушку по имени Дина, но она манипулировала ими. За это Пила поместил их в публичную ловушку за пуленепробиваемым стеклом. Парни прикованы к устройству, содержащему в себе 2 дисковых пилы по бокам и одну сверху. Девушка прикована к свисающей платформе прямо над третьей пилой. Чтобы спасти Дину, один из парней должен убить другого, сдвинув установку с пилами от себя. Парни толкают установку друг от друга, а девушка на медленно опускающейся платформе обращается к одному из них со словами «я люблю тебя, убей другого». Эти слова придают ему сил, и ему почти удается сдвинуть устройство практически до конца, но ярость и зло придают также сил и второму, и он отталкивает пилы, нанося первому не смертельную рану. Девушка, видя, что тот, к кому она обращалась, проигрывает, обращается с теми же словами ко второму. Однако тот, наконец, понимает, что даже в этой ситуации ей плевать на их обоих, что она хочет только сделать себе лучше. Парни договариваются ничего не делать, сдвинув устройство к середине, и верхняя дисковая пила разрезает девушку пополам.

Джойс Даген

Джойс — жена Бобби. Она верила в то, что Бобби действительно выжил в игре Пилы, хотя это была ложь. Именно её должен был спасти Бобби, чтобы выиграть свою игру, но не успел. В течение 60 минут её притягивало цепью, прицепленной к шее, к платформе, наконец по истечении времени она была помещена в печь и там сгорела заживо.

Дэн, Эвэн, Джейк и Кара

Эван вместе со своими тремя друзьями просыпается в машине на свалке металлолома. Он обнажен до пояса и приклеен спиной к сиденью. Голос Пилы из магнитофона говорит ему, что он и его друзья — расисты, и за это они должны заплатить. Машина стоит на домкратах, девушка лежит под ней, спереди машины прикованный парень, сзади парень, прикованный цепью за руки и рот. Голос говорит, что Эвану надо оторваться от сиденья и дёрнуть за рычаг, иначе через 30 секунд машина упадет с домкрата. Пленка кончается, заводится двигатель машины, Эван пытается изо всех сил, но не успевает — машина падает, раздавливая его подругу, едет по гаражу, вырывая челюсть и руки прикованного за ней человека и сбивая прикованного перед ней, выезжает во двор, врезается, и Эван вылетает через разбитое лобовое стекло.

Кайл Малиновски

Кайл — лучший друг Бобби Дагена и заговорщик в его лжи. За сокрытие лжи, Пила помещает Кайла в ловушку. Он с повязкой на глазах и петлёй на шее должен достичь конца прихожей, где вместо сгнившего пола лишь несколько досок. Бобби должен ему помочь достать ключ от цепей Кайла. Бобби достаёт ключ, но Кайл не ловит его и через несколько секунд погибает от удушья. Его повешенный труп вскоре находит полиция.

Мэтт Гибсон

Гибсон — полицейский, расследующий дело Пилы. Он узнал от Джилл Так, что Хоффман — преемник Пилы, и что он охотится за ней. Марк послал два видео Гибсону о том, что полицейский должен отдать маньяку Джилл, иначе умрут люди. Гибсон отказывается и помещает Джилл под защиту, а сам вместе с группой захвата направляется к месту нахождения Хоффмана (об его месте нахождения он узнал из видео). Группа захвата прибывает на место игры, а Гибсон — на место, где Марк снимал свои послания. На месте игры распространяется газ, и группа захвата гибнет, а Гибсон видит человека в плаще. Думая, что это Хоффман, он подходит к нему и срывает капюшон с его головы. Но это не Марк, это один из расистов из ловушки в машине. Тогда до Гибсона доходит замысел Хоффмана — он следил за ними, это он устроил взрыв на свалке, чтобы в суматохе вытащить труп расиста из мешка и самому лечь туда. Таким образом Марка привезли в морг полицейского участка. Гибсон звонит туда Палмер Кимберли и просит срочно позвать подкрепление, но уже слишком поздно — Хоффман выбирается из мешка, убивает патологоанатома Хеффнера и всех полицейских, стоящих на его пути к Джилл, а Гибсона и его напарников расстреливает пулеметная турель, установленная Марком.

Нина Сесил

  • Актриса: Наоми Снекус
  • Появление: Пила 3D
  • Статус: Мертва

Нина — публицист Бобби Дагена, который как считается «говорит не зло», и она является его наибольшей связью со СМИ, но никогда не выявит то, что Бобби мошенник. В своей игре она была окружена четырьмя штырями, направленных в её шею. В горло Нины, был вставлен рыболовный крючок с ключом на конце, который выпустит её. У Бобби было 60 секунд, чтобы вытащить ключ из её живота. В приложение к механизму был установлен децибеллометр, который приближал штыри ближе к Нине, когда уровень звука в комнате поднимался выше уровня шепота. Таймер неоднократно останавливается, так как Бобби успокаивал крики Нины, но он вытащил ключ слишком поздно, и ловушка убила Нину.

Палмер Кимберли

Палмер была сотрудником внутренних дел, которая работает с Гибсоном. Она вычислила расположение Хоффмана с помощью сообщений Гибсона, но была убита Хоффманом в то время как он искал Джилл Так.

Роджерс Лоуренс

  • Актёр: Лоуренс Энтони
  • Появление: Пила 3D
  • Статус: Мёртв

Роджерс был офицером внутренних дел, который помогал Гибсону расследовать деяния Хоффмана. После того как Гибсон выяснил местонахождение Хоффмана, он ставит Роджерса отвечает за охрану Джилл Так, которая была заперта в камере в полицейском участке для её защиты. После того как Хоффман пробрался в участок, он убил всех полицейских, которые стояли между ним и Джилл, и Роджерс умирает последним.

Сидни Олуней

Сидни появляется в ловушке со своим парнем Алексом. Они оба вынуждены цепляться за две лестницы, чтобы не упасть на лезвия. Алекс пытается сбить Сидни с лестницы, но она ударяет его по лицу и Алекс падая на лезвия, погибает.

Позже Сидни присутствовала на собрании группы выживших жертв Пилы с Бобби Дагеном, рассказала о том, что Алекс обижал её, и ловушка «освободила» её от него. Но Симона ругает Сидни, сказав, что она не должна была в ловушке оставлять своего парня.

Сюзанна Шрекус

  • Актриса: Ребекка Маршалл
  • Появление: Пила 3D
  • Статус: Мертва

Сюзанна была адвокатом Бобби Дагена, которая «не видела зла», игнорируя свои обязанности в качестве адвоката и закрывала глаза на мошенничество Бобби. В своей ловушке она была расположена горизонтально внутри стального каркаса, который начинает вращать её к стойке, где три шипа расположены так, чтобы проколоть ей глаза и рот. Чтобы спасти её, Бобби должен взять две ручки и держать их на высоте плеча, по крайней мере 30 секунд, чтобы остановить приближение шипов к Сюзанне. Однако, когда он это делает, два штыря прокалывают его бока. Бобби начинает удерживать ручки и устройство в дюймах от смерти Сюзанны. За две секунды до конца, Бобби становится больно и штыри прокалывают рот и глаза Сюзанны.

Помощник «X» или доктор Лоуренс Гордон

Прямого появления помощника «X» не было на протяжении первых 6 частей, но он незримо присутствует во всех фильмах франшизы:

Пила II — хромающий человек в капюшоне делает сложную хирургическую операцию Майклу Марксу, поместив ключ от «Маски Смерти» в его глазницу.

Пила III — ловушки «Классная Комната» и «Ангел» также требуют хирургической подготовки.

Пила IV — Зажжённые свечи в заброшенной школе вокруг куклы Билли — Хоффман всё это время находился в Гидеоне, он не мог этого сделать. И кроме того зашить глаза и рот Арту и Тревору не мог сделать Хоффман, это мог сделать только хирург.

Пила V — Хоффман не мог успеть похитить Питера Страмма и засунуть в «Куб». Плюс не известно кто же написал Хоффману записку: «Я знаю, кто ты».

Пила VI — Джилл Так оставила в госпитале конверт с видеокассетой, возможно, это послание помощнику «X».

В седьмой части, наконец, выяснилось, что помощник «X» — доктор Лоуренс Гордон. Он также, как Аманда и Хоффман, был завербован Пилой, когда тот запротезировал его потерянную ногу. Все вышеперечисленные действия были совершены им, кроме того это он выставил кандидатуру Линн Денлон, чтобы она провела операцию, также это он оставил записку Хоффману «Я знаю, кто ты».

Saw: The Video Game

Дженнингс Фостер

Человек, работавший с Тэппом в полиции. Причина, по которой он попал в ловушку — он когда-то обвинил рецидивиста в преступлении, которое совершил сам. Дэвид обнаружит его в ловушке-маятнике, который похож на маятник в «Пиле 5», но маятник в фильме резал жертву по горизонтали, а этот режет по вертикали. Если Тэпп не спасет его, то маятник разрежет его пополам. После своего спасения он убегает, обвинив Тэппа во всех бедах. Также он появился в Saw II: Flesh & Blood, где он оказывал помощь в расследовании смерти Тэппа и фотографировании места происшествия в квартире Дэвида Тэппа. В одном из материалов дела, он оказался благодарен к Тэппу за спасение его жизни.

Мелиса Синг

  • Актриса: Кан Доан
  • Появилась в: Saw: The Video Game
  • Статус: жива (каноническая концовка)

Вдова Стивена Синга, помещенная в собственную ловушку. Причина, по которой она оказалась в ловушке — она обвинила Тэппа в смерти своего мужа и стала игнорировать своего ребёнка. Дэвид обнаружит его прикованной к платформе с устройством, напоминающим «Железную Деву», только с пилами внутри. Если Тэпп не спасет её, то устройство захлопнется и разрежет её на кусочки. Тэпп спасает её, но она разделяется с ним. В одной из двух концовок игры раскрывается, что после своего спасения она была вновь похищена и подвергнута другому испытанию — она должна была ставить ловушки и следить за игрой Тэппа. Мелиссе пришлось согласиться на это, потому что Пила похитил её ребёнка.

Файл, записанный Тэппом в Saw II: Flesh & Blood подтверждает, что Мелисса выжила после событий первой части игры.

Освальт МакГилликати

  • Актёр: Дэвид Скалли
  • Появился в: Saw: The Video Game)
  • Статус: Мертв (Saw: The Video Game)

Журналист, который впервые назвал Джона Крамера «Конструктором-Пилой». Он помещен в ловушку за то, что распускал слухи, будто бы Тэпп и есть Пила. Дэвид обнаружит его прикованным к столу, который свернется, сломав руки, ноги и спину Освальда, если Тэпп не поможет ему. После своего спасения Освальд попадает в другую ловушку, где и погибает — его раздавливают два больших куска металла.

Свиная голова

  • Актёр: неизвестен
  • Появился в: Saw: The Video Game
  • Статус: Мертв (Saw: The Video Game)

В игре присутствует безымянный человек в маске свиньи и накидке Конструктора, являющийся помощником Пилы. Похищал людей.

Являлся стражем психиатрической больницы. Позже в игре Тэппу придётся убить его, но кто этот человек так и не будет раскрыто. Из некоторых фильмов предполагается, что свиной головой является Марк Хоффман.

Напишите отзыв о статье "Список персонажей фильма «Пила»"

Отрывок, характеризующий Список персонажей фильма «Пила»

Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Список_персонажей_фильма_«Пила»&oldid=81199039»