Стеценко, Василий Александрович

Стеце́нко Васи́лий Алекса́ндрович
Дата рождения	7 декабря 1822(1822-12-07)
Дата смерти	1901(1901)
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	флот
Звание	адмирал
Командовал	корвет «Вол» фрегат «Полкан» корабль «Цесаревич» фрегат «Петропавловск» фрегат «Генерал-адмирал»
Сражения/войны	Крымская война
Награды и премии	Оружие: Иностранные:
Связи	сын К. В. Стеценко

Стеце́нко (Стеценков) Васи́лий Алекса́ндрович (7 декабря 1822 — 1901) — русский адмирал.

Биография

Василий Александрович Стеценко происходит из дворян Курской губернии. В 1830 году зачислен в кадетом в морскую роту Александровского корпуса. В 1833 году переведен в Морской кадетский корпус. В 1837 году произведен в чин гардемарина. В 1839 году окончил Морской кадетский корпус с производством в чин мичмана и оставлен при Офицерском классе. В 1842 году он был назначен на службу на Черноморский флот.

Крымская война

В 1854 году за военные отличия он был произведён в капитан-лейтенанты и назначен адъютантом к князю А. С. Меншикову. В том же году он был послан князем А. С. Меншиковым для наблюдения за высадкой неприятеля, причём на него и его казаков были направлены первые в Крыму выстрелы английской пехоты. Появление отряда Стеценко вызвало переполох в лагере англичан, они решили что отряд намерен захватить в плен находящегося там английского генерал-квартирмейстера. Этот эпизод описан в английских и французских источниках. В 1855 году состоял начальником артиллерии 1-го отделения оборонительной линии Севастопольской крепости. В том же году Василий Александрович, состоя адъютантом при генерал-адмирале, был командирован в Очаков для наблюдения за союзным флотом, блокировавшим крепость Кинбурн, обложенную с сухого пути пути неприятельскими войсками. Пройдя сквозь неприятельский флот, Стеценко доставил к Государю Императору сведения о состоянии крепости, за что и удостоился лично получить из рук Императора орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени «…за то, что совершил отличный подвиг в ночь с 4 на 5 октября 1855 г., когда с явной опасностью проехал сквозь неприятельскую эскадру, в осажденную англо-французскими войсками Кинбурнскую крепость и, возвратясь из оной, доставил верные сведения о состоянии крепости и гарнизона». В следующем году командирован к наместнику Кавказа и главному командиру Черноморского флота для согласования действий по занятию новых укреплений на северо-восточном берегу Чёрного моря при содействии армии и флота.

Послевоенная служба

В 1858 году Василий Александрович был пожалован флигель-адъютантом к Его императорскому Величеству и назначен командиром корвета «Вол», а затем командиром фрегата «Полкан», 2-го флотского экипажа и 84-пушечного винтового корабля «Выборг». В 1859 году за отличие произведен в чин капитана 1 ранга. В 1861—1862 годах он командовал 9-м флотским экипажем и 135-пушечным кораблём «Цесаревич». В 1863 году по Высочайшему повелению он был командирован в Либаву для предупреждения высадки польских инсургентов на Курляндский берег, имея под своей командой два клипера и шхуну; при этом ему было поручено оказывать содействие сухопутным войскам. В том же году, ввиду обострённых отношений у нас с Англией, послан с фрегатом «Генерал-Адмирал» в Темзу для приведения оттуда первого нашего броненосца батареи «Первенец» в каком бы состоянии готовности она не находилась, и за отличное исполнение этого награждён орденом Св. Владимира 3-й степени. 28 октября 1866 года произведён в чин контр-адмирала с оставлением в Свите Его императорского Величества. В 1868—1874 годах, командовал отрядом судов броненосной эскадры в звании младшего флагмана. В то же время с Высочайшего соизволения состоял членом разных комитетов. В 1871 году для расчёта казны за подводную лодку, ему было поручено произвести опыты, выдержит ли она давление на глубине 14 сажень (около 30 метров). Через два года Василий Александрович был командирован в Англию для собрания сведений о перевозки войск морем и об их десантных транспортах. 7 января 1874 года произведён в чин вице-адмирала и сопровождал императора Александра II в Англии. Через три года, по тогдашним военным обстоятельствам, назначен начальником обороны Финляндских шхер. В 1883 году назначен членом Адмиралтейств-совета. 1 января 1893 года произведён в чин адмирала. С 1893 года постоянно назначался председателем экзаменационных комиссий для производства гардемарин в офицеры.

Был также членом конференции Николаевской морской академии и Императорского географического общества. Несмотря на парусное воспитание, адмирал Стеценко до конца жизни интересовался морской наукой и его можно было видеть на всех докладах, лекциях и торжествах по морскому делу.

Отрывок, характеризующий Стеценко, Василий Александрович

Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.