Таунджи

Город Таунджи တောင်ကြီးမြို့ Страна МьянмаМьянма Штат ШанШан (штат) |Шан Координаты 20°47′00″ с. ш. 96°58′00″ в. д.20.78333° с. ш. 96.96667° в. д. / 20.78333; 96.96667    Население 200 000 человек Национальный состав шаны, интха, пао, бирманцы, китайцы и индусы Конфессиональный состав анимизм, буддизм, ислам, сикхизм Часовой пояс UTC+4 Показать/скрыть карты

Таунджи́ (бирм. တောင်ကြီးမြို့ — таунчжи — [tàʊɴdʑímjo̰]^?) — административный центр штата Шан в составе Мьянмы.

Население превышает 200 000 жителей, город по населению — четвёртый или пятый город в Мьянме, находится на высоте 1400 м над уровнем моря. Название города означает «Большая гора», указывает на хребет к востоку от города. Шаны не являются основным населением этого города. В городе живут народы интха и пао, также бирманцы, китайцы, индусы, шаны. Религии — анимизм, буддизм, ислам, сикхизм.

История

До британской колонизации Таунджи был маленькой деревней из нескольких домов. Окрестные долины заселял народ пао.

Англичане основали здесь столицу южных Шанских государств. С 1894 город стал активно развиваться и модернизироваться, англичане переместили сюда административный центр из Маин Таук (Форт Стедмана), который находится на восточном берегу озера Инле по причине более здорового климата и хорошего стратегического положения. В 1906 в городе было тысяча домов. По причине волнений шанов в Таунджи стоял главный военно-полицейский гарнизон. Через Таунджи проходило снабжение шанских государств.

Транспорт

К городу можно подъехать по шоссе. Железная дорога также доходит до Таунджи с 1995, но по ней не ходят пассажирские поезда. Последняя станция с регулярным пассажирским сообщением — Швеньян, пятнадцать километров к западу от Таунджи. Самый близкий аэропорт — Хехо, около 40 километров к западу от города.

Культура

Таунджи — место смешения разных культур области Мьелат в государстве Шан. В городе и вокруг него немало буддийских монастырей. В городе имеется также римско-католическая церковь и заметная христианская община, основанная ещё ранними миссионерами. Имеется небольшая англиканская церковь, она после ухода англичан не ремонтируется и находится в аварийном состоянии. Две большие мечети обслуживают мусульман — индийского и китайского происхождения. Имеется небольшая англиканская церковь. Несколько китайских буддистских храмов используются китайской общиной.

Раньше город был знаменит еженедельными базарами, сейчас наиболее колоритные базары проводятся в городках вокруг Таунджи.

В окрестности Таунджи много примечательных мест — это буддийские храмы и ступы XVI века в Катку, озеро Инле, город Ньяунгшве, а немного далее — пещеры Пиндайя.

В городе отсутствуют крупные промышленное предприятия, город преимущественно живёт торговлей и снабжением горных областей. Частично промышленность вытеснена в город-спутник Айетарьяр.

В Таунджи находятся многие правительственные учреждения государства Шан.

В городе имеется исторический музей шанской культуры.

В городе и к северо-востоку от него расположены многочисленные гарнизоны бирманской армии, которые охраняют город и дороги от мятежников. В горах во время гражданской войны располагались отряды боевиков шанских антиправительственных армий.

Отрывок, характеризующий Таунджи

Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.