Теракт в Тель-Авиве

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

Теракт в квартале Сарона в Тель-Авиве
Журналисты около кафе «Макс Бреннер» утром после теракта
Место атаки	Рынок Сарона, Тель-Авив, Израиль
Цель атаки	убийство мирных граждан
Дата	8 июня 2016 21:26
Способ атаки	Расстрел
Оружие	Самодельное огнестрельное оружие
Погибшие	4
Раненые	20
Число террористов	2
Террористы	Халед Махмара, Мухаммед Махмара или аль-Махмара
Организаторы	ХАМАС
Подозреваемые	2 палестинца из деревни Ятта, южнее Хеврона

Теракт в квартале Сарона в Тель-Авиве — террористическая атака 8 июня 2016 года, осуществленная в торгово-развлекательном квартале Сарона.

Теракт, в ходе которого 4 человека погибли и 20 человек получили ранения при стрельбе в популярном у туристов и местных жителей районе Тель-Авива, произошел в 21:26 по местному времени, 8 июня 2016 года. «Инцидент со стрельбой в районе Тель-Авива. Подразделения полиции на месте. Есть данные о нескольких пострадавших. Район закрыт», — сообщил пресс-секретарь полиции Мики Розенфельд.

Пресс-секретарь полиции Израиля Мики Розенфельд сообщил, что теракт в Тель-Авиве совершили двое палестинцев. Как сообщалось, они открыли стрельбу по людям в торговом центре «Сарона». Оба нападавших задержаны, один из них ранен. По последним данным, в результате нападения погибли четыре человека, ещё 16 получили ранения различной степени тяжести.

Теракт

8 июня 2016 года два палестинских араба, одетых в чёрные костюмы, напоминающие костюмы ультра-ортодоксальных евреев, приехали в Тель Авив и отправились в квартал Сарона — бывшую немецкую колонию в старом городе Тель Авива. Там, выбрав кафе «Макс Бреннер», они сели за столик и сделали заказ. Террористами оказались Халед и Мухаммед Махмара (или аль-Махмара), оба возрастом 21 год, кузены, из деревни Ятта близ Хеврона, находившиеся в Израиле незаконно. В 21:26 по местному времени они одновременно встали из-за стола и открыли беспорядочный огонь по посетителям кафе «Макс Бреннер» и соседнего кафе «Бенедикт». Стрельба прекратилась, по данным полиции Израиля, как только у одного из террористов заклинило оружие. Прибывшие силы безопасности арестовали одного из братьев, а также ранили другого. В результате стрельбы на месте погибло 3 человека, ещё одна раненая позднее скончалась в больнице. Раненых на момент теракта насчитывается 16 человек, из них 4 в тяжёлом состоянии, а остальные в лёгком и среднем. Все тяжелораненные доставлены в больницу «Ихилов». Туда же доставлен один из террористов, раненных в перестрелке. Его состояние оценивается как тяжёлое. В дальнейшем в больнице «Ихилов» сообщили, что в больницу было доставлено 20 раненых, после оказания помощи их жизни не угрожает опасность.

Террористы были обезврежены на улице А-Арбаа службой безопасности Израиля, охранявшей здания правительственного комплекса недалеко от места теракта.

Силы безопасности Израиля чуть позже прибыли в поселение Ятта для проведения розыскных мероприятий. При обыске в квартирах подозреваемых были обнаружены ножи и иные острые предметы.

Ответственность за теракт взяла на себя террористическая организация ХАМАС. С момента поступление информации о терактах на территории Западного берега реки Иордан и Сектора Газа продолжаются празднования по поводу теракта, на улицах раздают конфеты, а в воздух запускаются фейерверки.

Личности террористов

Террористы являются племянниками деятеля боевого крыла организации ФАТХ, освобождённого в рамках сделки по обмену Гилада Шалита. Один из террористов обучался на четвёртом курсе инженерного факультета иорданского ВУЗа и числился там среди отличников учёбы.

Место теракта

Квартал Сарона — бывшее немецкое поселение темплеров, которые были депортированы из подмандатной Палестины за поддержку нацистской идеологии и Гитлера. В 2012 году территория комплекса была отреставрирована и заново открыта для широкой публики в 2014 году. Расположено напротив здания Генштаба (северная сторона) Армии обороны Израиля, с восточной стороны к кварталу примыкает башня правительственных учреждений Израиля. От квартала начинается улица ресторанов и баров — А-Арбаа.

Жертвы теракта

На следующий день после теракта полиция Израиля опубликовала список погибших:

1. Идо Бен-Ари (42 года) из Рамат-Гана.
2. Мила Мишаева (32 года) из Ришон-ле-Циона, репатриантка из бывшего СССР.
3. Илана Наве (39 лет) из Тель-Авива.
4. Михаэль Фейга (58 лет) из мошава Мидрешет-Бен-Гурион в Негеве.

Контртеррористическая операция

В полиции Израиля и Министерстве обороны признали происходящее в Тель-Авиве терактом. В ночь на 9 июня 2016 ЦАХАЛ начал контртеррористическую операцию в районе Хеврона. Деревня Ятта полностью блокирована. Силы Армии Обороны Израиля окружили дома террористов, вывели жителей из них, и военные сапёры готовятся к сносу домов террористов. 11 июня было получено разрешение на снос домов семей обоих террористов.

Международная реакция

ООН: Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун выразил соболезнования и заявил, что нет никаких оправданий для актов терроризма в Израиле, а также для тех, кто радуется «гнусному преступлению» в Тель-Авиве. Пан Ги Мун также «шокирован» тем, что ХАМАС приветствовал убийство граждан Израиля и устроил праздник по случаю террористического нападения. Генсек ООН призвал палестинское руководство выполнить свое обязательство «твердо противостоять насилию и подстрекательству, а также действовать против тех, кто поощряет его».

США: официальный представитель госдепартамента США Марк Тонер сказал в Вашингтоне, что нет «никаких оправданий для трусливых нападений на мирных граждан Израиля». Тонер также выразил соболезнования семьям погибших и пожелал скорейшего выздоровления раненым. Кандидат в президенты от демократов Хиллари Клинтон заявила, что она стоит «плечом к плечу» с израильскими гражданами, «которые постоянно сталкиваются с террористической угрозой», и выразила однозначную поддержку права Израиля защищать себя.

Франция: Президент Франции Франсуа Олланд осудил нападение террористов на мирных граждан в Тель-Авиве и выразил полную поддержку своей страны борьбе Израиля против терроризма.

Ссылки

• [www.1tv.ru/news/2016/06/09/303794-terakt_v_izrailskoy_stolitse Теракт в Тель‑Авиве]
• [www.vesti.ru/doc.html?id=2763173 Стрелок, устроивший теракт в центре Тель-Авива, задержан]
• [m.ria.ru/world/20160608/1444717291.html?rubric=sys_daynews1 Террорист открыл стрельбу у рынка в Тель-Авиве]
• [m.lenta.ru/news/2016/06/08/telaviv/ Террористы открыли стрельбу в центре Тель-Авива]
• [m.ntv.ru/novosti/1634496/ Число жертв теракта в Тель-Авиве возросло до четырёх человек]
• [m.ntv.ru/novosti/1634476/ В торговом центре Тель-Авива произошла стрельба, есть жертвы]

Отрывок, характеризующий Теракт в Тель-Авиве

– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него: