Транспорт в Саратовской области

Саратов — транспортный узел Поволжья (Россия), расположен на пересечении магистральных железнодорожных, автомобильных и авиационных линий, водных маршрутов. Имеются подъезды к городу от федеральных трасс М5 и М6. Вблизи города проложена объездная дорога. Кроме того, через Саратов проходят федеральные магистрали:

• Р228 («Сызрань—Саратов—Волгоград»),
• А144 E 38 AH61 («Саратов—Воронеж—Курск»),
• Р158 («Саратов—Пенза—Саранск—Нижний Новгород»),
• Р226 («Самара—Волгоград»),
• Р234 («Саратов—Песчаный Умёт»),
• Р208 («Саратов—Сокур»).

В области представлены все виды транспорта. Протяжённость автомобильных дорог общего пользования составляет 10 962 км, с твёрдым покрытием — 10 711 км (в том числе 741 км автодорог федерального значения) (по состоянию на 2008). Ведущее место в транспортной инфраструктуре области занимает железная дорога, на долю которой приходится свыше 90 % грузо- и около 40 % пассажирооборота. Длина внутренних судоходных путей составляет 709 км. Имеются железнодорожный мост через реку Волгу и два действующих автомобильных моста через реку Волгу (между городами Саратовом и Энгельсом и севернее г. Саратова, у с. Пристанного), а также путепровод по плотине Саратовской ГЭС в г.Балаково.

Общий объём перевозки грузов по всем видам транспорта составил за 9 месяцев 2009 года 88,2 млн т. Абсолютное большинство объёма пришлось на трубопроводный транспорт (66,5 млн т), автомобильным и железнодорожным транспортом было перевезено 10,6 и 10,2 млн т груза соответственно.

Автомобильный транспорт

Дополнительные сведения: Саратовский мост

Автомобильный транспорт (пассажирский и грузовой) обслуживает межрайонные перевозки. Имеются подъезды к областному центру от федеральных трасс М5 и М6, а также сообщение с близлежащими областями Пензенской, Воронежской, Курской, Волгоградской, Нижегородской и другими. Вблизи города проложена объездная автодорога. Один из крупнейших мостов в Европе — мост через Волгу — соединяет Саратов с городом-спутником Энгельс и Заволжьем.

По территории области проходят автомобильные магистрали федерального и регионального значения:

Индекс автодороги	Наименование	Значение	Протяжённость (км)
E 40—E 119—М6	Москва — Тамбов — Волгоград	федеральная магистраль	1 381
А144—E 38—AH61	Саратов — Воронеж — Курск	федеральная магистраль	742
Р228	Сызрань — Саратов — Волгоград	федеральная дорога	708
Р158	Саратов — Пенза — Саранск — Нижний Новгород	федеральная дорога
Р226	Саратов — Энгельс — Волжский	региональная дорога	740
Р234	Саратов — Песчаный Умёт	региональная дорога
Р208	Саратов — Сокур	региональная дорога

Водный транспорт

Транспортировка грузов водным транспортом в 2—3 раза дешевле, чем по железной дороге. Главной водной магистралью является Волга, где курсируют грузовые и пассажирские суда.

В XIX веке Саратову для развития необходим был водный транспорт, так как железные дороги и гужевой транспорт не могли обеспечить всех потребностей города как торгово-промышленного центра. Река Волга, являлась транспортной артерией, делящей Саратовскую губернию на две части позволяла перевозить грузы как вверх по течению (бурлаки), так и вниз до Каспийского моря.

До 30-х годов XX века здания пассажирского вокзала в Саратове не было — пассажиры ожидали пароходы на плавучих дебаркадерах, пристанях или просто на берегу.

В 1980-е годы пассажирские суда обслуживали 60 населенных пунктов, в границах Саратовского порта работали 17 единиц скоростных судов.

С 1991 года в связи с кризисными явлениями в экономической жизни России сокращаются объёмы перевозки. Практически весь местный скоростной флот, выполнявший перевозки по городам области, был продан. Из более чем 10 маршрутов и 20 судов класса СПК («Метеоры», «Ракеты» и даже «Комета») ни осталось ни одного. Прогулочный флот в городе ещё сохранился — на этих маршрутах работают суда типа «Москва», «ОМ», «МО» и «Волга».

Воздушный транспорт

Аэродром основан в 1931 году для проведения авиационных работ в интересах сельского хозяйства. Позднее был построен аэровокзал и Саратов-Центральный стал обслуживать пассажирские авиаперевозки. В годы Великой отечественной войны аэродром, в числе прочего, использовался для транспортировки лёгких десантных планёров А-7 конструктора Олега Константиновича Антонова за линию фронта. Планёры отцеплялись от буксирующих самолётов и в свободном полёте бесшумно пересекали линию фронта. Успешно миновав зенитные батареи, планёры А-7 сбрасывали груз в заранее условленном месте и возвращались с временно оккупированной территории, либо осуществляли посадку на замаскированные аэродромы в тылу врага.

Воздушный транспорт применялся для перевозки пассажиров, почты, грузов (Ан-26), оказания скорой медицинской помощи (санитарная авиация), а также в сельскохозяйственной авиации для внесения удобрений на поля и для борьбы с насекомыми-вредителями и грызунами.

Из Саратовского аэропорта выполнялись транзитные авиаперевозки самолётами Ил-14, Ан-24, Як-40 и прямые беспосадочные Як-42 связывающие Саратов с Москвой, Киевом, Волгоградом, Самарой, Пензой, курортами Кавказа и Крыма, а также с многочисленными районами области. В 1980-х из аэропорта выполнялись рейсы по местным воздушным линиям на самолётах Л-410 в ряд городов и посёлков области (Александров Гай, Аркадак, Бакуры, Балаково, Балашов, Балтай, Базарный Карабулак, Горный, Духовницкое, Новоузенск, Озинки, Перевесинка, Перелюб, Пугачёв, Турки). Эти рейсы были прекращены в 1992—1993 годах.

Железнодорожный транспорт

Протяжённость железных дорог проходящих по территории области составляет 2 296 км. Из них большая часть принадлежит Саратовскому отделению Приволжской железной дороги и меньшая, на западе области, — Ртищевскому отделению Юго-Восточной железной дороги). Сохранилась одна действующая узкоколейная железная дорога — Красноармейского керамического завода.

Трубопроводный транспорт

Кроме ниток Саратов — Москва, Саратов — Череповец и других по территории области пролегает трансконтинентальный газопровод Средняя Азия — Центр с двумя мощными газокомпрессорными станциями: в Александровом Гае и Петровске.

См. также

• Саратовская область
• География Саратовской области

Отрывок, характеризующий Транспорт в Саратовской области

Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.