Тузов, Николай Яковлевич

Николай Яковлевич Тузов
Дата рождения	10 августа 1919(1919-08-10)
Место рождения	Бердовка, Калязинский уезд, Тверской губернии
Дата смерти	27 апреля 1999(1999-04-27) (79 лет)
Место смерти	Храпуново, Ногинский район, Московская область
Принадлежность	СССР СССР→ Россия Россия
Род войск	ВВС
Годы службы	1937—1976
Звание	генерал-майор авиации
Сражения/войны	Великая Отечественная война Война во Вьетнаме
Награды и премии

Никола́й Я́ковлевич Ту́зов (10 августа 1919 года — 27 апреля 1999 года) — военный лётчик, генерал-майор авиации (1962).

Биография

Родился 10 августа 1919 года в деревне Бердовка (ныне — Калязинского района Тверской области). В 1934 году окончил 7 классов школы в селе Нерль. С 1935 года жил в городе Кострома. В 1937 году окончил 2 курса Костромского текстильного рабфака Костромской аэроклуб.

В армии с декабря 1937 года. В декабре 1938 года окончил Пермскую военную авиационную школу лётчиков. Служил младшим лётчиком в отдельном аэрофотосъёмочном отряде (в Московском и Прибалтийском военных округах). В первый день войны все самолёты отряда были уничтожены на аэродроме в Каунасе, а лётчики отправлены в тыл (в посёлок Каменка).

Участник Великой Отечественной войны: в августе-сентябре 1941 — лётчик 2-й отдельной разведывательной аэрофотосъёмочной авиационной эскадрильи. Воевал на Юго-Западном фронте. Летал на самолёте Су-2. Участвовал в оборонительных боях на Левобережной Украине. 5 сентября 1941 года был тяжело ранен в левое предплечье осколком снаряда зенитной артиллерии.

До ноября 1941 года находился на излечении в госпитале в городе Ворошиловск (ныне Ставрополь). В декабре 1941 года направлен в город Куйбышев — в 227-й бомбардировочный авиационный полк, который вскоре был переформирован в 801-й штурмовой авиационный полк.

В июне 1942 — мае 1945 — командир звена, заместитель командира и командир авиаэскадрильи 801-го (с сентября 1943 — 132-го гвардейского) штурмового авиационного полка. Воевал на Брянском, Калининском, Волховском, Западном и 2-м Украинском фронтах. Летал на самолёте Ил-2. Участвовал в Воронежско-Ворошиловградской и Ржевско-Сычёвской операциях, прорыве блокады Ленинграда, Ржевско-Вяземской, Спас-Деменской, Ясско-Кишинёвской, Дебреценской и Будапештской операциях.

Всего за время войны совершил 86 боевых вылетов (15 — на самолёте Су-2 и 71 — на самолёте Ил-2).

После войны до января 1946 года служил штурманом штурмового авиационного полка (в Южной группе войск. В 1950 году окончил Военно-воздушную академию (Монино). Служил заместителем командиров штурмовых авиаполков (в Прикарпатском военном округе и Группе советских войск в Германии.

С января 1954 года служил в 4-м Центре боевого применения и переучивания лётного состава ВВС в городе Воронеж: заместителем командира (1954—1955) и командиром (1955—1956) 667-го исследовательского инструкторского штурмового авиационного полка, командиром 91-го исследовательского инструкторского истребительного авиационного полка (1956—1957). В 1959 году окончил авиационный факультет Военной академии Генштаба.

В 1959—1961 — командир 37-й истребительной авиационной дивизией (в Прикарпатском военном округе. В 1961—1965 — заместитель начальника 4-го Центра боевого применения и переучивания лётного состава ВВС по научно-исследовательской работе (в Липецке). В 1965 году был списан с лётной работы. С ноября 1965 года — заместитель начальника штаба 26-й воздушной армии (в Белорусском военном округе).

С мая 1966 года по апрель 1967 года находился в загранкомандировке во Вьетнаме. Участвовал в войне во Вьетнаме в качестве старшего авиационного специалиста по обучению воздушным боям вьетнамских лётчиков.

В 1968—1970 — начальник штаба 71-го истребительного авиационного корпуса (в Группе советских войск в Германии). В ноябре 1970 — июле 1976 — начальник военно-научного и уставного отдела Главного штаба ВВС. С сентября 1976 года генерал-майор авиации Н. Я. Тузов — в отставке.

Жил в Москве. Умер 27 апреля 1999 года. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Награды

• Орден Ленина (18.08.1945)
• 4 ордена Красного Знамени (5.11.1941; 11.08.1943; 26.10.1944; 23.01.1967)
• 2 ордена Отечественной войны 1-й степени (9.03.1943; 11.03.1985)
• Орден Красной Звезды (21.08.1953)
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени (30.04.1975)
• Медаль «За боевые заслуги» (30.12.1947)
• Медаль «За оборону Ленинграда»
• Медаль «За взятие Будапешта»
• другие медали

Иностранные награды

• Орден Труда 3-й степени (12.04.1967)
• Медаль Дружбы (12.04.1967)

Присвоение звания Героя Советского Союза

Постоянный Президиум Съезда народных депутатов СССР своим Указом от 4 марта 1998 года присвоил Н. Я. Тузову звание Героя Советского Союза. Однако этот Указ является нелегитимным (см. статью Награды Постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР).

Литература

Давтян С. М. Пятая воздушная // Биографии и мемуары: Военно-исторический очерк боевого пути 5-й воздушной армии в годы Великой Отечественной войны. — М.: Воениздат, 1990. ISBN 5-203-00235-5

Отрывок, характеризующий Тузов, Николай Яковлевич

Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.