Удом, Евстафий Евстафьевич

Евстафий Евстафьевич Удом 2-й
нем. Gustav Udam
Портрет Е.Е.Удома мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	1760(1760)
Дата смерти	1836(1836)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Годы службы	1780—1833
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Русско-турецкая война (1787—1791)
Награды и премии	орден Св.Анны 1-й ст. Владимира 2-й ст. Георгия 4-го кл. прусский Красного Орла 2-й ст. шведский Военный Меча (1813) баденский Церингенского льва 2-й ст. французский Почётного легиона золотая шпага «за храбрость» с алмазами

Евстафий Евстафьевич Удом (1760—1836) — российский командир эпохи наполеоновских войн, генерал-лейтенант Русской императорской армии.

Биография

Евстафий Удом родился в 1760 году в дворянской семье шведского происхождения. 2 июля 1771 года был записан на военную службу в Нашебургский пехотный полк. В 1771 году участвовал в польских событиях. 29 июня 1776 года Удом был произведён в прапорщики.

25 декабря 1783 года был переведён в Сибирский 9-й гренадерский полк, в котором дослужился до чина полковника (присвоен 14 сентября 1803 года). Отважно сражался в русско-турецкой войне 1787—1791 гг.

Принимал участие в русско-польской войне 1792 года и польских событиях 1794 года; за отличия в последних был награждён орденом Святого Георгия 4-го класса 26 ноября 1795 года

за отличную храбрость, оказанную в июне месяце 792 года в Польше при Дубянке овладением неприятельской батареи.

За заслуги при штурме Ловчи, в ходе Русско-турецкой войне 1806—1812 гг., Удом был 28 февраля 1811 года удостоен чина генерал-майора.

В начале 1812 года 38-й егерский полк, шефом которого был Удом, в составе 3-й бригады 9-й пехотной дивизии входил в корпус Евгения Ивановича Маркова 3-й Резервной Обсервационной армии. После вторжения Наполеона в пределы Российской империи, он с этим полком принял участие в ряде битв Отечественной войны 1812 года.

После изгнания неприятеля из России, Удом сражался в заграничном походе русской армии.

С 20 июля 1827 года по 29 октября 1828 года занимал должность коменданта Риги. 12 декабря 1824 года Удом был произведён командованием в чин генерал-лейтенанта.

Выйдя в отставку по состоянию здоровья 22 декабря 1833 года, удалился в своё подольское имение Златополь, где через три года умер и был похоронен.

В браке с Теофилой Антоновной Юрковской, родственницей генерал-фельдмаршала Остен-Сакена, имел двух дочерей, вышедших замуж за братьев Лопухиных — Петра и Адриана. Генерал от инфантерии Н. В. Исаков был женат на его внучке.

Ссылки

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_u02.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 587-588.
• [www.brdn.ru/person/504.html Евстафий Евстафьевич (Астафий Астафьевич) Удом].

Отрывок, характеризующий Удом, Евстафий Евстафьевич

Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.