Наруто Удзумаки

Наруто Удзумаки
Наруто Удзумаки в начале манги.
Появление	Манга: 1 глава Аниме: I часть 1 серия
Сэйю	Дзюнко Такэути
Информация
Возраст	I часть: 12-13 лет II часть:15-17 лет
Рост	I часть: 145,3—147,5 см II часть: 166 см
Вес	I часть: 40,1—40,6 кг II часть: 50,9 кг
Дата рождения	10 октября
Звание	гэнин, хокагэ
Формирование	• Команда № 7 (Сакура, Какаси, Саскэ, Наруто); • Команда Какаси (Сакура, Какаси, Ямато, Наруто, Сай)
Родственники	Минато Намикадзэ (отец) Кусина Удзумаки (мать) Дзирайя (крёстный отец) Хината Хюга (жена) Химавари Удзумаки (дочь) Боруто Удзумаки (сын)

Наруто Удзума́ки (яп. うずまき ナルト Удзумаки Наруто) — главный герой манги «Наруто», созданной Масаси Кисимото. В аниме-сериале по сюжету произведения его озвучила Дзюнко Такэути. Персонаж занимает 6 строчку в списке 25 лучших персонажей аниме по версии IGN.

Автор в одном из своих интервью американскому изданию журнала Shonen Jump заявил, что ситуации, в которые попадает Наруто (особенно в Академии ниндзя), порой напоминают те, что случались с ним самим в детстве: в манге он отображает и свои детские переживания.

Описание

Слово «наруто» в японском языке может означать «вихрь», «водоворот», символ @ или один из видов камабоко (нарезанной сурими) с красной спиралью, используемых при приготовлении рамэна (любимого блюда Наруто).

Слово удзумаки, в свою очередь, может означать «водоворот» или «воронка». Отсылок к спирали в манге множество: так, символ Деревни Листвы (Коноха) — родного селения Наруто — состоит из листа, совмещённого со спиралью. На спине и плечах одежды Наруто изображена спираль, она же нарисована на двери его места проживания. «Расэнган» — один из магических приёмов Наруто — в дословном переводе означает «спиральная сфера». Печать, запечатывающая Девятихвостого Демона-Лиса, на его животе — в виде спирали. Спираль также является символом родной деревни матери Наруто — Кусины.

По сюжету Наруто — светловолосый и голубоглазый сын бывшего главы деревни Коноха, подросток-ниндзя, в теле которого его отец, жертвуя своей жизнью, заточил огромного Девятихвостого Демона-Лиса, напавшего на селение. Мальчик долгие годы не знал, кто его родители; знавшие правду взрослые жители деревни избегали и презирали его из-за заключённого внутри демона. Это было для него тяжёлым испытанием, однако, в отличие от прочих дзинтюрики, Наруто решил во что бы то ни стало добиться всеобщего признания и уважения и стать величайшим ниндзя своей деревни — хокагэ.

В сюжете

Первая часть

Действие сюжета манги начинается с того, что преподаватель Академии ниндзя Мидзуки обманным путём заставляет Наруто похитить секретный свиток с описанием множества дзюцу, а мальчику всего за ночь удаётся изучить сложную для его возраста технику теневого клонирования, хотя ещё утром того дня не мог создать и обычного клона, что считалось элементарной задачей. С помощью другого учителя, Ируки Умино, который относился к Наруто как к младшему брату, Мидзуки удалось схватить, а свиток вернуть на место.

С трудом сдавший выпускные экзамены Академии Наруто попадает в команду № 7 вместе с кумиром девушек Саскэ Утихой и Сакурой Харуно. Во главе команды встаёт Какаси Хатакэ. В первой же миссии — защите мостостроителя Тадзуны — им пришлось столкнуться с опасными противниками: Дзабудзой Момоти и Хаку. Ситуацию осложняло и то, что в Наруто впервые за долгие годы пробудился Девятихвостый Лис — из-за сильных переживаний и эмоций в последующие битвы это стало происходить всё чаще. Тем не менее команде удалось победить соперников.

Вскоре в Конохе был организован открытый экзамен на получение звания тюнина. После того как во время первого письменного испытания Наруто чуть не провалился, команде № 7 предстояла ещё более сложная задача — испытание на выживание в полном чудищ лесу. В Конохе объявился международный преступник Оротимару и напал на команду № 7, оставив на шее у Саскэ проклятую печать. Тогда Наруто пробудил силу Девятихвостого Лиса пытаясь защитить своих товарищей. Несмотря на это команде, не без помощи вошедшего в их доверие Кабуто, удалось заполучить два недостающих для прохода в следующий тур свитка и успешно окончить испытание.

Вопреки ожиданиям организаторов, в третью часть экзамена прошло много участников, в связи с чем для сокращения участвующих вдвое было устроено дополнительное испытание — бой с соперником один на один. Наруто удалось одолеть Кибу Инудзуку и его собаку Акамару; Саскэ победил Ёрои Акадо, а Сакуре вместе с Ино была присуждена ничья, посему, в соответствии с правилами, ни одна из них не прошла дальше. Следующее испытание было назначено лишь через месяц, в связи с чем каждый участник стал усиленно тренироваться под руководством более опытного ниндзя — Наруто согласился обучать один из легендарных Саннинов — Дзирайя.

Третье испытание заключалось в бою один на один с противником по круговой системе: в числе других результатов Наруто одолел Нэдзи. Затем неожиданно ниндзя Селений Песка и Звука, подстрекаемые Оротимару, начали атаку на Коноху, а сам Змеиный Саннин напал на Третьего Хокагэ и убил его. Наруто вместе с призванным им королём жаб Гамабунтой пришлось сражаться с Гаарой и овладевшим его телом Однохвостым Сюкаку, заключённым когда-то в мальчике. Однако всё закончилось благополучно — Гаара подавил волю монстра, и с Наруто они стали друзьями. После этого случая Саскэ начал завидовать Наруто, задаваясь вопросом, как он так быстро стал сильнее», ведь Наруто смог одолеть и спасти своих товарищей, в то время когда у Саскэ это не получилось.

Старейшинами Конохи было предложено Дзирайе возглавить деревню в качестве Хокагэ, однако он отказался, утверждая, что есть более подходящая кандидатура — третья из Саннинов, Цунадэ. Наруто отправился вместе с ним на её поиски, и ему вновь пришлось столкнуться с Оротимару — тот разыскивал Цунадэ, желая, чтобы она излечила его руки, пострадавшие при битве с Третьим Хокагэ. Однако в битве трёх Саннинов Оротимару проиграл, и ему пришлось отступить. Цунадэ же согласилась возглавить Коноху. Вскоре после этого Саскэ, желавший обрести новую силу, чтобы убить Итати, покинул деревню и отправился на обучение к Оротимару. Наруто же, в свою очередь, получил от Дзирайи предложение стать его учеником и согласился на это.

Вторая часть

Действие второй части манги происходит спустя два с половиной года их странствий с Дзирайей. Вернувшийся в Коноху и повзрослевший Наруто стал более сильным и умным, но, в отличие от сверстников, остался в звании гэнина. Первой крупной миссией стало спасение похищенного группировкой Акацуки Гаары: в то время как Сасори был уничтожен Сакурой и Тиё, Наруто вместе с Какаси преследовал Дэйдару, которому всё-таки удалось сбежать, сымитировав свою смерть. Ослабленный использованием в погоне сярингана Какаси лёг в больницу, и Цунадэ сформировала новую четвёрку — помимо Наруто и Сакуры в неё вошли пролоббированный Дандзо член тайной организации «АНБУ» Сай и подконтрольный Хокагэ член АНБУ Ямато, в итоге и назначенный капитаном.

В таком составе они отправились к мосту, где, по признанию умиравшего Сасори, он должен был встретиться со своим шпионом, некогда подосланным к Оротимару. Им оказался Кабуто, который на самом деле давно предал Сасори. В операции всё пошло не так, как планировалось: Сай втёрся в доверие появившегося Оротимару, передав ему собранные Дандзо данные о членах АНБУ, а Ямато и Сакура были вынуждены тратить время на то, чтобы подавить пробудившегося из-за злости Наруто Лиса. Уже втроём они преследовали своих противников: им удалось выяснить, что настоящая цель Сая — убийство Саскэ, чего, однако, ему сделать не удалось: Оротимару, Кабуто и Саскэ скрылись. После этого Сай объявил другим членам команды, что, несмотря ни на что, он понимал их чувства и желание вернуть друга в Коноху, и в итоге он остался в команде.

Выздоровевший Какаси совместно с Ямато помог Наруто усовершенствовать технику Расэнгана, включив в неё использование стихии ветра. С её помощью в битве с Какудзу он смог уничтожить сразу два сердца противника из пяти. После этого до Конохи докатилась новость, что Саскэ убил Оротимару, после чего Цунадэ поручила сформировать команду, целью которой было обнаружение следов Утихи на территории страны. Благодаря Кибе и Акамару, учуявшим запах Саскэ, им удалось напасть на его след. Однако Тоби преградил им путь на время, достаточное, чтобы закончился бой между Саскэ и Итати. После этого Тоби перенёс Саскэ в логово Акацуки, тем самым оставив цель разведывательной команды невыполненной.

После известия о гибели Дзирайи Наруто вместе с жабой Фукасаку отправился на гору Мёбоку для изучения сэндзюцу и овладения Режимом Отшельника. Вскоре после этого на Коноху нападали Пэйн и Конан. Узнавший об этом Наруто отправился обратно и вступил в бой. Во время сражения с последним, шестым, телом Пэйна, когда у Наруто проявилось уже 8 хвостов, в подсознании юноши возник образ Четвёртого Хокагэ, который не только раскрыл правду о том, кто же его родители, и позволил сыну вернуть контроль над собой, но и сообщил, что за нападением Лиса на Коноху 15 лет назад стоял лидер Акацуки. После этого Наруто уничтожает шестое тело Пэйна и находит Нагато. Понявший свои ошибки и вспомнивший, благодаря Наруто, о своей мечте о мире, Нагато воскрешает всех погибших при его нападении на Коноху ценой собственной жизни. Конан решает покинуть Акацуки.

В связи с созывом Совета Пяти Кагэ Наруто вместе с Какаси и Ямато решает встретиться с Четвёртым Райкагэ, дабы убедить его не объявлять Саскэ международным преступником. Но Райкагэ, на брата которого Саскэ и напал, отказал ему. В один из вечеров к Наруто на несколько минут перемещается Тоби и рассказывает правду об Итати. Присутствовавшие при этом Какаси и Ямато решают полученную информацию пока что держать в секрете. После нападения Саскэ на Совет пяти Кагэ и убийства им Дандзо Наруто с помощью сэндзюцу находит Утиху и даже выражает желание вступить с ним в бой, но того в логово Акацуки вновь переносит Тоби.

После того как впавшая в кому в результате нападения Пэйна Цунадэ приходит в сознание, обновлённый Совет пяти Кагэ решает укрыть Киллера Би и Наруто, двух оставшихся дзинтюрики, на тщательно охраняемом острове-черепахе. Наруто проходит тренировки под контролем Киллера Би, во время одной из которых в его подсознании возникает образ Кусины Удзумаки, которая рассказывает подробности нападения Лиса на Коноху. После этого Наруто удаётся почти полностью овладеть контролем чакры Лиса — у него появляются новые возможности, в том числе возможность улавливать чужие эмоции. С её помощью он обнаруживает спрятавшегося в Самэхаде Киллера Би Кисамэ: ниндзя удаётся его схватить, но тот кончает жизнь самоубийством, предварительно успев отправить данные об острове в Акацуки. Со временем Наруто понимает, что окружающие что-то от него скрывают (Ямато вообще пропал — его несколькими днями ранее схватил Кабуто), и вместе с Киллером Би покидает остров, прорывая созданное для их же защиты оцепление. В боях с врагами они сначала побеждают отряд созданных Дзэцу клонов синоби, а затем сталкиваются с Нагато и Итати, воскрешёнными Кабуто. С помощью техники Кото Амацуками, ранее заключённой в Наруто, Итати освобождается из-под контроля и одолевает Нагато. Один из клонов Наруто отправляется на подмогу к Гааре и Ооноки, и они вместе побеждают воскресших Кагэ. Клоны Наруто приходят на подмогу ко всем отрядам и вступают в бой с армией Дзэцу и воскресшими ниндзя. В это время Наруто и Киллер Би сражаются с Тоби и его Шестью Путями Пэйна.

Во время боя Наруто находит общий язык с Курамой, и тот соглашается дать ему свою силу. Наруто обретает новую трансформацию — форму Бидзю. С её помощью он освобождает души воскрешённых дзинтюрики от контроля Тоби, и, перед тем как тот был вынужден втянуть их обратно в Статую Демона, попадает в подсознание всех Бидзю, где заключает с ними и их носителями договор. Используя силу Курамы и тактическую хитрость Какаси, Наруто удаётся разбить маску Тоби и узнать, что за ней скрывается Обито Утиха.

Обито и присоединившемуся к нему Мадаре Утихе удаётся воскресить Дзюби, а также уничтожить штаб-квартиру операции, в результате чего погибли Сикаку Нара и Иноити Яманака; в бою Альянса синоби с Мадарой и Обито также погибает Нэдзи Хюга. После перехода Обито на сторону Альянса и преобразования Дзюби в Древо Бога Наруто едва не погибает, когда Мадара извлекает из него добрую половину Курамы. На помощь приходит сначала Сакура, которая своими медицинскими техниками не даёт сердцу юноши остановиться, а затем и воскрешённый Четвёртый Хокагэ. Вскоре, однако, Мадаре удаётся активировать «Глаз Луны», и Наруто, Сакура, Саскэ и Какаси остаются единственными из числа сил Альянса синоби, которые не погружены в Вечное Цукуёми. В своём подсознании Наруто встречается с Хагоромо Оцуцуки (Рикудо Сэннином) и получает силу мудреца шести путей, «энергию духа», с помощью которого спасает от смерти Майто Гая, использовавшего восьмые врата, а после начинает сражение с Мадарой, которого он с трудом, но побеждает.

После победы над Кагуей, возродившейся матерью Рикудо, Наруто и Саскэ бьются между собой, и Утиха признаёт своё поражение. В финале манги Удзумаки сходится с Хинатой Хюга, у них рождается двое детей — дочь Химавари и сын Боруто. Сам Наруто становится Седьмым хокагэ (после ушедшего в отставку Шестого хокагэ Какаси Хатакэ).

Техники и способности

• Клонирование:
  • Техника клонирования (яп. 分身の術 Бунсин-но дзюцу) — гэндзюцу уровня E, при котором создаётся один иллюзорный клон, неспособный к физическому воздействию, но способный ввести соперника в заблуждение.
  • Техника теневого клонирования (яп. 影分身の術 Кагэ бунсин-но дзюцу) — ниндзюцу уровня B, при котором создаются клоны, обладающие способностью к физическому действию. Неотличимы от оригинала и могут передавать ему свой опыт, а также пользоваться ручными печатями, хотя их выносливость не велика (в случае ранения клон исчезает). Чакра разделяется поровну между всеми клонами (при сокращении количества клонов не перераспределяется). Продвинутой версией техники является Техника множественного теневого клонирования (яп. 多重影分身の術 Тадзю: кагэ бунсин-но дзюцу), когда создаётся множество (до нескольких тысяч) теневых клонов.
• Расэнган:
  • Расэнган (яп. 螺旋丸) — шар сконцентрированной чакры, способный наносить большие разрушения. В отличие от Дзирайи, Наруто не способен создавать Расэнган одной рукой, поэтому для фокусирования потоков чакры использует клона.
  • Также Наруто использует усовершенствованные версии техники: Гигантский Расэнган (яп. 大玉螺旋丸 О:дама Расэнган) и Стихия Ветра: Расэнсюрикэн (яп. 風遁・螺旋手裏剣 Фу:тон расэнсюрикэн) — технику класса S с добавлением стихии ветра, наносящую огромные повреждения противнику, так как действует на клеточном уровне. Поскольку вредоносное действие распространяется и на руку Наруто, то он использует эту технику только в Режиме Отшельника, бросая Расэнган с расстояния.
• Режим Отшельника:
  • Режи́м Отше́льника (яп. 仙人モード Сэннин мо:до) — результат использования Наруто природной чакры (сэндзюцу) вместо собственной. Значительно усиливает физические характеристики, а также позволяет использующему чувствовать чужую чакру. В Режиме Отшельника у Наруто жабьи глаза.
  • Техника жабьего кулака (яп. 蛙組手 Кавадзу кумитэ) — позволяет сконцентрировать в кулаке физическую силу, духовную чакру и чакру окружающей природы.
  • Различные вариации Расэнгана: Двойной Расэнган (яп. 螺旋連丸 Расэнрэнган), Сверхгигантский Расэнган (яп. 超大玉螺旋丸 Тё О:дама Расэнган) и Множественные Гигантские Расэнганы (яп. 超大玉螺旋多連丸 Тё О:дама Расэн Тарэнган).
• Режим Ли́са:
  • Использование чакры Ли́са: при выполнении этой техники тело Наруто начинает «гореть» ярким пламенем и покрывается отметками, похожими на отметки Рикудо Сэннина. При этом Наруто может с огромной скоростью перемещаться в пространстве и чувствовать эмоции других людей.
  • Слияние с бидзю: режим абсолютного контроля над бидзю. В этом режиме знаки на теле Наруто, появляющиеся после вхождения в режим Лиса, усложняются. Наруто может быстро перемещаться в пространстве и высвобождать на время чакру Девятихвостого, которая принимает его форму и действует с ним сообща (так же, как и у Киллер Би).
  • Шар бидзю (яп. 尾獣玉 Бидзю:дама) — тёмный сгусток концентрированной чакры; это основная техника, которую используют все бидзю, а также дзинтюрики, контролирующие своего бидзю. Расэнган — техника, которую Минато Намикадзэ создал именно на основе шара бидзю.
  • Различные вариации Расэнгана: Расэнган бидзю (яп. 尾獣螺旋丸 Бидзю: расэнган), использующий чакру Лиса; Мини-Расэнсюрикэн (яп. ミニ螺旋手裏剣), схожий с обычным Расэнсюрикэном, но меньших размеров и создающийся с помощью всего лишь одного пальца Наруто; Цепной Расэнган (яп. 螺旋乱丸 Расэнранган) — создание нескольких Расэнганов; Расэнкюган (яп. 螺旋吸丸 Расэнкю:ган) — создание крупного Расэнгана, к которому, с помощью «лап» из чакры Девятихвостого, притягиваются противники; Планетарный Расэнган (яп. 惑星の螺旋丸 Вакусэй-но расэнган) — крупный Расэнган, вокруг которого вращаются, как спутники вокруг планеты, ещё три маленьких.
• Прочие:
  • Техника соблазнения (яп. おいろけの術 Ойрокэ-но дзюцу) — техника, изобретённая Наруто. Гендерные разновидности: женская — «Ойрокэ: онна но ко дёси но дзюцу», мужская — «Ойрокэ: отоко но ко дёси но дзюцу». В случае Онна-версии Наруто превращается в красивую обнажённую девушку-блондинку (с отметинами в виде лисьих усов на щеках). «Жертвами» техники становились Дзирайя, Ирука Умино, Третий Хокагэ и Эбису. Продвинутой версией техники является Техника соблазнения гаремом (яп. ハーレムの術 Ха:рэму-но дзюцу), когда сначала создаются несколько теневых клонов, затем все одновременно превращаются в девушек и мощно обжимают жертву мужского пола.
  • Использование природной чакры воздуха — Наруто способен, концентрируя чакру воздуха в руке, резать ею различные предметы. Также он умеет пропускать чакру воздуха через кунай, что делает его острым и прочным, способным резать металл и пробивать насквозь камень.
  • Техника призыва (яп. 口寄せの術 Кутиёсэ-но дзюцу) — пространственно-временное ниндзюцу. Наруто, подписавший с помощью Дзирайи контракт с жабами, может их призывать в любое место и в любое время.
  • Комбинированное превращение (яп. コンビ変化の術 Комби хэнгэ но дзюцу) — ниндзюцу, объединяющее два существа в одно. Наруто применяет технику совместно с Гамабунтой для создания «копии» Девятихвостого Лиса в бою с Сюкаку.

Отзывы и критика

В каждом официальном опросе журнала Weekly Shonen Jump популярности персонажей серии Наруто неизменно попадает в топ-5 и даже несколько раз занимал первое место. Образ персонажа (как первой и второй части манги) используется для создания и продажи плюшевых игрушек, брелоков и многочисленных фигурок. Сэйю Наруто Удзумаки в аниме-сериале Дзюнко Такэути получила в 2009 году приз Общества развития японской анимации в категории «Лучшая актриса озвучивания». В рейтинге 25 лучших аниме-персонажей по версии IGN Удзумаки занял шестое место; составитель рейтинга Крис Маккензи считает, что хотя «Наруто не самый популярный персонаж в серии», но он «двигатель франшизы». Один из редакторов сайта Mania Entertainment Брайана Лаверенс поставила Наруто восьмым в списке «десяти головных болей в аниме» (англ. 10 Male Headaches of Anime), критикуя его желание вернуть Саскэ в Коноху, несмотря на то что из-за этого может пострадать он сам.

В целом ряде публикаций, касающихся манги, аниме, видеоигр и другой медиа-продукции, связанной с произведением, была высказана похвала и критика персонажа. В частности GameSpot высказал претензии идеалу подростковой жизни Наруто: он — ниндзя и ест всё, что хочет, но при этом у него нет родителей и его сторонятся другие люди. Сайт Anime News Network, назвавший Наруто «бастионом оптимистической энергии» (англ. «a bastion of optimistic energy»), также отметил, что бои с участием Наруто не так хороши, как другие, но его противоборство с Гаарой стало одним из лучших моментов в серии, превосходящем стереотипы жанра «сёнэн». Active Anime считает, что Наруто «с его целеустремлёнными убеждениями, стойкой верой в то, что добро побеждает зло, преданностью и безрассудством может стать героем, наиболее не похожим на других». Другой рецензент отметил, что Наруто «всегда сочувствует всем и каждому».

Рецензент сайта Mania.com хвалил персонажа за его инициативность, однако в числе минусов отметил его «глупость». Тем не менее после боя с Гаарой был отмечен его рост в качестве положительного героя. Похвалы удостоились и «вечно оптимистичный взгляд на вещи» персонажа, а также его дальнейшее развитие. Лоренс Рубин назвал его «импульсивным, гиперактивным и привлекающим к себе повышенное внимание», а также добавил, что заключение Девятихвостого Лиса в тело мальчика является метафорой борьбы с негативными эмоциями.

См. также

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Наруто Удзумаки
• [naruto.wikia.com/wiki/Naruto_Uzumaki Наруто Удзумаки] в Нарутопедии.  (англ.)
  

Источники

• Масаси Кисимото. «Naruto: First Official Data Book» (яп. 秘伝・臨の書キャラクターオフィシャルデータBOOK). — Shueisha, 2002. — ISBN 408873288X.
• Масаси Кисимото. «Naruto: Second Official Data Book» (яп. 秘伝・闘の書キャラクターオフィシャルデータBOOK). — Shueisha, 2005. — 320 с. — ISBN 4088737342.
• Масаси Кисимото. «Naruto: Third Official Data Book» (яп. 秘伝·者の書]キャラクターオフィシャルデータBOOK). — Shueisha, 2008. — ISBN 4088742478.

Отрывок, характеризующий Наруто Удзумаки

– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!