Хедайя, Дэн
Поделись знанием:
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
| Дэн Хедайя | |
| Dan Hedaya | |
| Имя при рождении: |
Daniel G. Hedaya |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: |
актёр |
| Карьера: |
1970 — настоящее время |
Дэниел Дж. «Дэн» Хедайя, (англ. Daniel G. “Dan” Hedaya; 24 июля 1940, Бруклин) — американский киноактёр. В кино он часто играет злодеев или неуравновешенных негодяев. Наиболее известные роли Хедайи: мафиозный босс Тони Кастело в фильме «Толковые ребята», муж-рогоносец в криминальном триллере «Просто кровь», генерал Мартин Перес в фантастическом триллере «Чужой: Воскрешение» и коварный хитрец Ник Тортелли в сериале «Чирс».
Содержание
Жизнь и карьера
Хедайя родился в Бруклине, Нью-Йорк, США в сефардской еврейской семье эмигрантов из Сирии.[1] Его отец прибыл в США из Халеба.[2] Дэниел Хедайя вырос в районе Бенсонхёрст. В 1962 году закончил Университет Тафтс, также обучался драматическому искусству в Гринвич-Виллидж. Долгие годы работал учителем начальных классов, пока не решил стать профессиональным актёром.[2]
Помимо съёмок в кино, Дэн также играл роли в телевизионных сериалах. Среди них роль Ника, бывшего мужа Карлы Тортелли в ситкоме «Чирс»; роль отца одного из персонажей телесериала «Семейные узы»; давно пропавшего отца Эдриана Монка в сериале «Детектив Монк». В 1997 и 2005 году актёр сыграл адвоката в медицинском сериале «Скорая помощь».
Российскому зрителю Дэн Хедайя известен по ролям диктатора Ариуса в боевике «Коммандо», Мела Хоровица в комедии «Бестолковые», генерала Мартина Переса в фантастическом триллере «Чужой: Воскрешение». Внешнее сходство с Ричардом Никсоном позволило ему сыграть бывшего президента США в комедии 1999 года «Подруги президента (англ.)».
В 2006 году Хедайя получил награду P.T. Barnum Award (англ.) за выдающуюся работу в области киноиндустрии.
Фильмография
- 1980 — Сумеречная зона (TV) (один эпизод)
- 1981 — Блюз Хилл стрит — детектив Макафи
- 1981 — Тайны исповеди — Говард Тэрк
- 1982—1992 — Чирс (TV) — Ник Тортелли
- 1983 — Голод — лейтенант Аллегрецца
- 1984 — Просто кровь — Джулиан Марти
- 1984 — Приключения Бакару Банзая: Через восьмое измерение — Джон Гомес
- 1985 — Коммандо — диктатор Ариус
- 1986 — Толковые ребята — Антони Кастело
- 1990 — Джо против вулкана — Фрэнк Уэтури
- 1990 — Район «Пасифик-Хайтс» — банкир
- 1991 — Семейка Аддамс — адвокат Талли Алфорд
- 1993 — Бенни и Джун — Томас
- 1993 — Консьерж — Джин Сальваторе
- 1993 — В поисках Бобби Фишера — директор турнира
- 1995 — Никсон — Трини Кардоса
- 1995 — Бестолковые — Мел Хоровиц
- 1995 — За что стоит умереть — Джо Маретто
- 1995 — Подозрительные лица — сержант Джефф Рабин
- 1996 — Комната Марвина — Боб
- 1996 — Выкуп — Джеки Браун
- 1996 — Клуб первых жён — Мортон Кушман
- 1996 — Дневной свет — Фрэнк Крафт
- 1996 — Шоссе — детектив Гарнет Уоллес
- 1997 — Чужой: Воскрешение — генерал Мартин Перес
- 1997 — Жизнь хуже обычной — Габриэль
- 1997 — Вход и выход — военный атторней
- 1998 — Гражданский иск — Джон Райли
- 1998 — Ночь в Роксбери — Кэмэл Бутаби
- 1999 — Ураган — детектив Делла Песка Патерсон
- 1999 — Подруги президента (англ.) — президент Никсон
- 2000 — Шафт — детектив Джек Розелли
- 2000 — Команда — Майк «Кирпич» Донателли
- 2001 — Малхолланд Драйв — Винченцо Кастильяни
- 2002 — Фанатка — тренер Симкинс
- 2002 — Зыбучие пески — генерал Стюарт
- 2005 — Роботы — мистер Ганк (озвучивание)
- 2006 — Freeвольная жизнь — Гай Бланк
- 2006 — Мистер Гибб — Габриал
- 2006 — Детектив Монк (TV) — Джек Монк
- 2014 — Унижение — Аса
Напишите отзыв о статье "Хедайя, Дэн"
Примечания
- ↑ Zenner Walter P. A Global Community: The Jews from Aleppo, Syria. — Wayne State University Press, 2000. — ISBN 0-8143-2791-5.
- ↑ 1 2 Schleier, Curt. [www.jewishjournal.com/articles/item/a_night_at_the_sephardic_film_festival_19991029/ A Night at the Sephardic Film Festival], The Jewish Journal (28 октября 1999).
Ссылки
- Хедайя, Дэн (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Хедайя, Дэн
– Да, да, будет что посмотреть…Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
