Хотунцов, Николай Михайлович

Хотунцов Николай Михайлович
Дата рождения	1775(1775)
Место рождения	Российская империя
Дата смерти	1818(1818)
Место смерти	Санкт-Петербург, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Звание	Генерал-майор
Сражения/войны	Отечественная война 1812 года
Награды и премии

Никола́й Миха́йлович Хотунцо́в (Хатунцо́в, Хотунце́в) (1775—1818) — русский военачальник, генерал-майор, участник Кавказской войны.

В период с 19.10.1798 по 02.03.1799 был полковником Колыванского 40-го пехотного полка.

Был шефом Ревельского мушкетерского полка (02.03.1799—19.06.1806) и Троицкого пехотного полка (27.02.1811—01.09.1814).

Биография

Родился в 1775 году и происходил из дворян Рязанской губернии.

В 1779 году был зачислен подпрапорщиком в Преображенский полк. В 1783 году произведен в каптенармусы, а в 1794 году был переведен в лейб-гвардейский Конный полк. В течение того же года произведен в квартермистры и вахмистры, а 12 мая 1795 года из вахмистров пожалован в поручики и кавалергарды. В Кавалергардском корпусе Хотунцов оставался до его роспуска Императором Павлом. 25 декабря 1796 года произведен в капитаны и тем же чином переведен в Семёновский полк, где в 1798 году был произведен в полковники.

В 1798 году Хотунцов по собственному желанию переведен в Мушкетерский Миллера полк, а в следующем году произведен в генерал-майоры с назначением шефом Ревельского пехотного полка. Прокомандовав более 9 лет этим полком, Хотунцов 25 ноября 1808 года согласно Высочайше утвержденной сентенции военного суда за непристойное и неприличное обхождения с офицерами и жестокое наказание рядовых был отставлен от службы с тем, чтобы и впредь никуда не определять. 28 февраля 1811 года он был вновь принят на службу и назначен на Кавказ шефом Троицкого пехотного полка. В 1811 году Хотунцов, командуя отдельным отрядом в Карабахском ханстве, удачно защитил его пределы от вторжения персов, за что он получил особенное Высочайшее благоволение.

В конце того же года он был командирован маркизом Паулуччи в Ширванское ханство, дабы принудить посредством переговоров, Мутафа-хана поставить необходимое количество провианта для русских войск, а также заплатить числящиеся на нем недоимки в дани. Искусными переговорами Хотунцов успел склонить Мустафу к исполнению требовании русского правительства. В признательности за доверие которое он внушил Мустафе, Хотунцов чтобы не обидеть хана принял подарок от него сарачинского пшена на сумму 10000 рублей. Приняв подарок Хотунцов пожертвовал всё пшено в пользу казны.

За отличное выполнение возложенного на него поручения и пожертвование в пользу казны провианта на 10000 рублей он получил Высочайшее благоволение, объявленное в рескрипте на его имя, о чем было отдано в Высочайших приказах. С 20 ноября 1811 года Хотунцов, командуя отдельным отрядом, участвовал в экспедиции против Ших-Али, хана Дербентского и Кюринского, ворвавшегося с лезгинами в пределы Кубинской провинции. В деле при Рустове (22 ноября) имея всего 877 человек и 2 орудия против 7000 лезгин, он нанес им полное поражение. У неприятеля было отбито 30 знамен и пало более 1000 человек. Кубинская провинция была очищена от лезгин. За эти действия Хотунцов был награждён орденом святой Анны 1 степени.

В декабре того же года он находился во главе экспедиции против Сурхай-хана, хамбутая Кюринского, относившегося враждебно к России и пропускавшего через свои владения шайки лезгин. Хотунцов вторгнулся в пределы Кюринского ханства, сжег на пути деревни и 6 декабря нанес поражение Сурхай-хану при деревни Шахи. После этого он двинулся к столице ханства, крепости Кюри и выбив лезгин, находившихся 10 декабря под начальством сына Сурхай-хана, Нух-бека из сильной позиции у деревни Татархан, после непродолжительной бомбардировки (14 декабря) взял Кюру штурмом. После падения Кюри и бегства Сурхай-хана из пределов Кюринского ханства. За покорение Кюринского ханства Хотунцов был награждён орденом святого Георгия 3-й степени.

В начале 1812 года Хотунцов был назначен военно-окружным начальником Кубинской и Дербентской провинции. Располагая весьма незначительными силами, он удерживал в продолжении почти 4-х лет в покорности воинственные народы Дагестана. Одними быстрыми и решительными движениями небольшого отряда войск он в 1812 году подавил восстание во владениях Уцмия Каракайдагского, куда бежал Сурхай-хан, подчинил России владения Уцмия и привел в подданство России Даргинский народ. За столь успешные действия Хотунцов получил Высочайшее благоволение.

В 1814 году Хотунцов сдал Троицкий полк и был зачислен по армии. В конце 1815 года был назначен Ртищевым командиром резервной бригады, расположенной в Грузии и временно исполняющим должность правителя Имеретии.

Скончался в отпуске в 1818 году.

Награды

• Награждён орденом Св. Георгия 3-й степени (№ 230, 2 мая 1812) — «В воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных в сражениях против персидских войск 12 и 14-го декабря при сел. Татар-хан и Кюри».
• Также был награждён другими орденами Российской империи.

Ссылки

• [dlib.rsl.ru/viewer/01003967000#?page=223 Сборник биографии кавалергардов]

Отрывок, характеризующий Хотунцов, Николай Михайлович

– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.