Чемпионат мира по тяжёлой атлетике 1904 года – 5-й чемпионат мира, который прошёл 18 апреля 1904 года в Вене (Австро-Венгрия) в «В клубе кучеров». В первенстве приняли участие 13 атлетов из 4 стран.
Атлеты выступали без взвешивания. В программу чемпионата входили четырёхборье (рывок правой и левой руками, жим и толчок двумя руками), а также жим двумя руками 100 килограммов (на количество раз), рывок правой рукой 50 килограммов (на количество раз).
Чемпионом мира стал австрийский атлет Йозеф Штайнбах.
Результаты чемпионата
| Место
|
Спортсмен
|
Страна
|
Сумма (кг)
|
Рывок правой рукой (кг)
|
Рывок левой рукой (кг)
|
Жим двумя руками (кг)
|
Толчок двумя руками (кг)
|
Жим 100 кг двумя руками (количество раз)
|
Рывок 50 кг правой рукой (количество раз)
|
| 1
|
Йозеф Штайнбах
|
 Австро-Венгрия
|
395,0
|
75,0
|
60,0
|
120,0
|
140,0
|
8
|
8
|
| 2
|
Иосиф Графль
|
Австро-Венгрия
|
371,5
|
75,0
|
60,0
|
110,0
|
126,5
|
3
|
7
|
| 3
|
Иоганн Штойдингер
|
Австро-Венгрия
|
355,2
|
65,2
|
60,0
|
110,0
|
120,0
|
4
|
7
|
Источник
- Тяжелая атлетика. Справочник (редакторы А. Алексеев, С. Бердышев). – М., «Советский спорт», 2006. ISBN 5-9718-0131-7
Ссылка
- [www.iwf.net/results/stat.php Статистика Международной федерации тяжёлой атлетики]
Напишите отзыв о статье "Чемпионат мира по тяжёлой атлетике 1904"
Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по тяжёлой атлетике 1904
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
