Батыревский район

Батыревский район
чуваш. Патăрьел районĕ

Герб Флаг
Страна	Россия Россия
Статус	муниципальный район
Входит в	Чувашию
Включает	19 муниципальных образований
Административный центр	село Батырево
Дата образования	5 сентября 1927 года
Глава	Селиванов Рудольф Васильевич
Население (2016)	↘35 142 (2,84 %, 4-е место)
Плотность	37,24 чел./км²
Национальный состав	чуваши (75 %), татары (22 %)
Площадь	943,66 км² (8-е место)
Часовой пояс	MSK (UTC+3)
Телефонный код	+7 83532
Код автом. номеров	21, 121
[gov.cap.ru/main.asp?govid=58 Официальный сайт]
ОКАТО	[classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=97207000000 97 207 000 000]

Ба́тыревский райо́н (чуваш. Патăрьел районĕ) — административно-территориальная единица и муниципальное образование (муниципальный район) в составе Чувашии Российской Федерации.

Административный центр — село Батырево.

География

Район расположен на юго-востоке Чувашской Республики. Площадь 944 км². На юге граничит с Шемуршинским районом.

История

Образован 5 сентября 1927 года как Большебатыревский, переименован в Батыревский 19 мая 1935 года.

С 22 февраля 1939 года по 20 ноября 1957 года имел название Чкаловский район.

Население

Численность населения
1993	1997	1999	2001	2002	2005
41 900	↘40 800	↘40 300	↘40 000	↗41 769	↘40 600
2009	2010	2011	2012	2013	2014
↘39 352	↘38 620	↘38 441	↘37 727	↘36 939	↘36 099
2015	2016
↘35 729	↘35 142

10 000

20 000

30 000

40 000

50 000

2001

2011

2016

Район — один из плотнозаселенных, средняя плотность — 47 чел. на 1 км². Всего в районе 57 сельских населённых пунктов, средний размер поселения — до 800 человек.

Национальный состав

Население представлено различными национальностями, преобладают чуваши (75 %), татары (22 %), живут также русские, мордва, украинцы и другие.

Муниципально-территориальное устройство

В Батыревском районе 56 населённых пунктов в составе 19 сельских поселений:

№	Сельские поселения	Административный центр	Количество населённых пунктов	Население	Площадь, км2
1	Алманчиковское сельское поселение	село Алманчиково	1	↘829	23,25
2	Балабаш-Баишевское сельское поселение	село Балабаш-Баишево	1	↘630	36,76
3	Батыревское сельское поселение	село Батырево	1	↗5227	25,79
4	Бахтигильдинское сельское поселение	деревня Бахтигильдино	4	↘840	122,26
5	Бикшикское сельское поселение	деревня Полевые Бикшики	6	↘2470	51,43
6	Большечеменевское сельское поселение	село Большое Чеменево	2	↘962	52,40
7	Долгоостровское сельское поселение	деревня Долгий Остров	2	↗1120	25,13
8	Кзыл-Чишминское сельское поселение	деревня Кзыл-Чишма	3	↘942	30,96
9	Новоахпердинское сельское поселение	село Новое Ахпердино	3	↘2034	45,11
10	Норваш-Шигалинское сельское поселение	село Норваш-Шигали	3	↘1596	62,34
11	Первомайское сельское поселение	село Первомайское	6	↘2250	50,92
12	Сигачинское сельское поселение	деревня Сигачи	2	↘675	19,88
13	Сугутское сельское поселение	село Сугуты	1	↘1500	34,39
14	Тарханское сельское поселение	село Тарханы	4	↘1649	122,53
15	Татарско-Сугутское сельское поселение	деревня Татарские Сугуты	1	↘1162	29,32
16	Тойсинское сельское поселение	село Тойси	8	↘2704	68,86
17	Туруновское сельское поселение	деревня Малое Батырево	3	↗1680	25,08
18	Шаймурзинское сельское поселение	деревня Шаймурзино	3	↘1175	38,83
19	Шыгырданское сельское поселение	село Шыгырдан	2	↘5697	78,42

Природа

Район находится в пределах Чувашского плато — части Приволжской возвышенности и представляет собой слабохолмистую равнину с незначительными перепадами высот.

Полезные ископаемые представлены сырьём для производства кирпича (месторождения Новокотяковское и Первомайское).

Климат района умеренно континентальный с устойчивыми морозами и метелями зимой, продолжительным тёплым летом, нередко жарким и сухим. Самый холодный месяц — январь с температурой в пределах от −12° — −13 °C, бывают морозы до −45 °C. Самый тёплый месяц июль, его средняя температура 18°—19°С, максимальная 37°—39°С. Активный вегетационный период длится более четырёх месяцев. За год выпадает до 400 мм осадков. Отдельные годы бывают либо засушливыми, либо избыточно увлажнёнными.

Главная река Була относится к бассейну Свияги, является её правым притоком. На территории района её длина более 50 км; используется для орошения сельскохозяйственных угодий. Другие реки малые, с небольшим стоком.

Почвы района отличаются естественным плодородием. В северной, центральной и восточной частях господствующее положение занимают чернозёмы выщелоченные среднегумусные и тучные в сочетании с сильновыщелоченными, в редких местах типичными чернозёмами; западная часть местами представлена типично серыми лесными почвами, западная и южная территории находятся в пределах песчаных почв в сочетании с супесчаными дерново-подзолистыми и мелкими пятнами болотными почвами. Территория в значительной степени распахана.

Породный состав лесов разнообразен: сосновые с примесью березы, осины, реже ели и липы; дубовые и липовые с примесью клена, дуба, ильма; осиновые с примесью берёзы и других пород. Наиболее ценными являются хвойные леса.

Животный мир представлен преимущественно степными видами: суслик крапчатый, сурок, тушканчик, заяц-русак, лиса, волк; в лесах обитают белка, рысь, бобр, барсук, куница и прочие.

На востоке района имеется степной участок Присурского заповедника. Батыревский сурковый заказник был организован в 1961 году и имел площадь 500 га, а сменивший его заповедник всего лишь 25 га.

Экономика

Главной отраслью специализации района является сельское хозяйство. До 50 % территории занято пашней. В зональной системе земледелия район относится к юго-восточной зерново-картофелеводческой зоне с овощеводством. Животноводство имеет мясо-молочное направление. Промышленность развита слабо. Имеются Батыревский маслозавод, Первомайский крахмало-паточный завод, несколько хлебопекарен, Сигачинский древкомбинат и другие.

Транспорт

По району рядом с селом Батыревым проходит автомагистраль Чебоксары — Ульяновск.

Известные уроженцы

• Кокель, Алексей Афанасьевич, советский украинский чувашский живописец.
• Юхма, Мишши, чувашский писатель, почетный академик Национальной академии наук и искусств Чувашской Республики (НАНИ ЧР), поэт, драматург,. Народный писатель Чувашии (1993).

См. также

• Административно-территориальное деление Чувашии

Ссылки

• [gov.cap.ru/main.asp?govid=58 Официальный сайт Батыревского района];
• [www.heraldicum.ru/russia/subjects/towns/images/batyrev1.gif Новый Герб].
• [wshipunov.ucoz.ru/index/gerb_i_flag_batyrevskogo_rajona/0-45 Герб и флаг Батыревского района Чувашской Республики].
• Список памятников культурного наследия Батыревского района в Викигиде

Отрывок, характеризующий Батыревский район

На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.