Шрамм, Жан
| Жан Шрамм | |
| Jean Schramme | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: |
14 декабря 1988 (59 лет) |
| Место смерти: | |
Жан Шрамм (фр. Jean Schramme; 25 марта 1929, Брюгге — 14 декабря 1988, Рондонополис, штат Мату-Гросу) — бельгийский плантатор и военный наёмник в Конго, активный участник конголезских войн 1960-х годов. Был осуждён за совершённое в Конго убийство, эмигрировал из Бельгии в Бразилию.
Содержание
Земельный собственник
Родился в семье адвоката. В 14-летнем возрасте вместе с семьёй перебрался в Бельгийское Конго. Владел крупной плантацией близ Стэнливиля. Держал более тысячи чернокожих работников, аппарат управления и надсмотра. Вспоминал, что магистральная аллея в имении была доступна только лично ему.
Двенадцать километров для меня одного.
Жан Шрамм[1]
В то же время порядки на плантации Шрамма отличались многорасовой патриархальностью. Хозяин располагал группой лично преданных ему людей.
Наёмный командир
В 1960 плантация Шрамма была разгромлена сторонниками Патриса Лумумбы. Шрамм ушёл в джунгли, где основал отряд самообороны из белых жителей и поддерживающих конголезцев. Впоследствии присоединился к подразделению Майкла Хоара «Коммандо 4». Сформировал под своим командованием боевую единицу «Леопард» (рядовыми служили конголезцы, офицерами — белые плантаторы). Вскоре стал самостоятельным командиром наёмников.
В 1964—1965 Шрамм воевал на стороне правительства Моиза Чомбе против леворадикального восстания «Симба». Возглавлял подразделение «Коммандо 10», действовавшее в районе его бывшей плантации. Присвоил себе звание майора, затем подполковника. Организовал флотилию паромов, обеспечившую боевую мобильность отряда. Сыграл важную роль в подавлении «Симба». Впоследствии формировал в португальской Анголе вооружённые отряды в помощь Чомбе.
В июле 1967 Шрамм возглавил в Катанге восстание наёмников против президента Мобуту[2]. Мятежники из числа белых наёмников и чернокожих жандармов Чомбе длительное время сопротивлялись правительственной армии Заира. С отрядом в полторы тысячи человек Шрамм взял под контроль Букаву. После нескольких месяцев осады вынужден был сдать город и отступить в Руанду. Там отряд Шрамма расформировался, и в 1968 он вернулся на историческую родину в Бельгию. Плоды победы над сторонниками Лумумбы достались не Моизу Чомбе, не катангским сепаратистам, не полевым командирам наёмников[3], а прозападному диктатору Мобуту[4].
Дело Квинтина и эмиграция
В 1986 году Шрамм был заочно приговорён бельгийским судом к 20 годам тюрьмы за убийство Мориса Квинтина[5], другого белого фермера в Конго. Шрамм мотивировал это тем, что Квинтин якобы являлся агентом Мобуту (существует версия об экономической конкуренции между ними[6]). Однако Шрамму удалось бежать в Бразилию. Он не был экстрадирован в Бельгию, приобрёл в Бразилии плантацию, там и скончался в 1988.
Экономическая мотивация
Имя Жана Шрамма ставится в один ряд с такими наёмными командирами Чомбе, как Боб Денар и Майкл Хоар. Отличие Шрамма заключалось в большем укоренении в Конго. Если для Денара и Хоара на первом месте стояли антикоммунизм (особенно характеризовавший Денара) и выполнение оплаченной военно-профессиональной миссии, то Шрамм, тоже антикоммунист и наёмник, сражался прежде всего за возврат утраченной земельной собственности.
После того, как её потеря стала очевидно окончательной, он в основном прекратил военно-политическую активность (тогда как Хоар и в особенности Денар проявились ещё многократно). В конце 1970-х — начале 1980-х Шрамм замечался среди боливийских ультраправых[7], но в целом не участвовал в политике.
Киноперсонаж
Жан Шрамм выведен как персонаж во французском телефильме Mister Bob («Мистер Боб» — о конголезских событиях), главным героем которого является Боб Денар. Роль майора Шрамма исполняет Аладин Рейбель[8].
См. также
Напишите отзыв о статье "Шрамм, Жан"
Примечания
- ↑ Леонид Кузнецов. «Дикие гуси» на мутной воде. М. «Молодая гвардия», 1980.
- ↑ [dogsofwar.spb.ru/history.html Мятеж наёмников]
- ↑ [www.priceminister.com/offer/buy/191906983/la-fin-des-mercenaires-de-michel-honorin.html Michel Honorin. La Fin Des Mercenaires]
- ↑ Haskin, Jeanne M. (2005). The Tragic State of the Congo: From Decolonization to Dictatorship.
- ↑ [genealexis.fr/index.php/biographie/162-l-affaire-quintin.html L’affaire Quintin]
- ↑ [www.proza.ru/2011/05/30/665 В доме Африки. Гл. 35]
- ↑ [tadmur.blogspot.ru/2010/10/informe-vinicius-el-delfin-de-klaus.html INFORME VINICIUS: El Delfín de Klaus Barbie]
- ↑ [www.imdb.com/title/tt1833040/combined Mister BOB (2011) (TV)]
Отрывок, характеризующий Шрамм, Жан
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
