Шустов, Николай Семёнович

Николай Семёнович Шустов
Николай Семеновичъ Шустовъ
Фотография, (ранее 1868).
Дата рождения:	29 декабря 1834(1834-12-29)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	5 декабря 1868(1868-12-05) (33 года)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Российская империя
Происхождение:	купечество
Подданство:	Российская империя Российская империя
Жанр:	историческая живопись, портретист
Учёба:	Императорская Академия художеств класс П.В. Басина
Стиль:	академизм
Награды:	Малая золотая медаль Императорской Академии художеств за картину «Иоанн III разрывает ханскую грамоту»
Работы на Викискладе

Никола́й Семёнович Шу́стов (29 декабря 1834, Санкт-Петербург — 5 декабря 1868, Санкт-Петербург) — русский живописец, академик Императорской Академии художеств, участник «бунта четырнадцати».

Биография

Николай Семёнович Шустов — академик исторической живописи Санкт-Петербургской Императорской Академии Художеств. Художественное образование получил в Петербургской Академии Художеств, где своими способностями обратил на себя внимание профессоров. В 1856 году он получил серебряную медаль 2-го достоинства за живопись с натуры, а в следующем году такую же медаль за рисунок с натуры и серебряную медаль 1-го достоинства за этюд с натуры. В 1858 году Шустов представил совету Академии на соискание золотой медали 2-го достоинства свою программу картины: «Иоанн III свергает татарское иго, разорвав изображение хана и приказав умертвить послов». За эту картину Шустову была выражена Академией благодарность и в 1861 году он был награждён за неё золотой медалью 2-го достоинства.

Два года спустя, Шустову, вместе с другими учениками Академии, предложено было для получения золотой медали 1-го достоинства написать картину на сюжет «Валгалла», но он отказался и вместе с Иваном Крамским, Константином Маковским и 11 другими товарищами вышел из Академии со званием классного художника. Молодые художники организовали «артель русских художников», в которой Шустов работал до самой своей смерти. В 1865 году на выставке произведений этих художников обратил на себя внимание портрет генерал-губернатора Восточной Сибири М. С. Корсакова работы Шустова, и Академия Художеств за этот портрет возвела его в звание академика исторической живописи. Кроме портрета Корсакова, Шустов оставил после себя еще несколько хороших портретов, а из немногочисленных картин его известны: «Призвание боярина Михаила Федоровича Романова» и «Иоанн Грозный у гроба убитого им сына». Шустов скончался в Петербурге в начале февраля 1869 года, едва достигнув 30-летнего возраста.

	Шустов считался y товарищей большим талантом, от него ждали многого. Это был необыкновенно красивый брюнет с очень выразительными черными глазами и гениально высоким и широким лбом. Нельзя было придумать более идеальной наружности художника. К несчастью, бурной артистической молодостью он расстроил своё здоровье, заболел психически и вскоре yмер, оставив молодую женy.
</div> — Илья Репин «Далёкое близкое». </blockquote>

При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Галерея

• Calling of Mikhail Fedorovich.jpg

  Призвание Михаила Федоровича на царство, (1859), холст, масло — Государственный Русский музей

• Nikolay Shustov 001.jpg

  «Иоанн Грозный у гроба убитого им сына», (1860-е), холст, масло — Тульский музей изобразительных искусств.

• Nikolay Shustov 003.jpg

  Портрет Карин Паландер Поппиус, (1867), холст, масло — частное собрание.

Источники

• Шустов // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Морозов А. Д. Шустов Н. С. // [books.google.com/books?id=6FyTugZX6PgC&dq=inauthor%3A%22%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9%20%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87%20%D0%9B%D0%B5%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2%22&hl=ru&source=gbs_book_other_versions Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников второй половины XIX века] / под редакцией А. И. Леонова. — М.: Искусство, 1962. — Т. 1. — С. 63-71. — 690 с. — 20 000 экз.

Ссылки

• [www.art-catalog.ru/artist.php?id_artist=467 Шустов Николай Семёнович на сайте Art-каталог] (рус.).

Отрывок, характеризующий Шустов, Николай Семёнович

– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.