Экземпляризм

Экземпляризм (лат. exemplar — подлинник, прообраз), термин схоластической философии, используемый Бонавентурой и Фомой Аквинским в учении о сотворении мира Богом по изначальному образу и подобию, возникновение «многого из единого» (индивидуация), подобие Бога твари.

Принцип индивидуации или экземпляризм в учении Бонавентуры

Для Бонавентуры центральной в его учении является проблема индивидуации; возникновение «многого из единого». Бог сам-в-себе есть познающий субъект и познаваемый объект, при этом знание, которое он имеет о себе, полностью адекватно и тождественно представляемому, являясь подобием всего, что есть Бог, а это подобие есть Слово, выступающее как полнота идей, по образцу которых Бог творит мир. Бонавентура различает два типа подобий: имитация (подобие твари Богу) и экземплярность (индивидуация, подобие Бога твари). С этими двумя типами подобия связаны два типа знания: знание первого типа, то есть восходящее от каждой твари к Богу, является множественностью в познающем тварном разуме, а знание, основывающееся на подобии твари Богу, есть Единая порождающая причина вещей, заключающая божественные идеи обо всём существующем (подобия, образцы — exemplaries). Идеи эти не отличны от божественной субстанции, по сути это и есть Бог.

Литература

• Gilson E. La philosophie de Saint Bonaventure. — Paris: Vrin,1943

Отрывок, характеризующий Экземпляризм

Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.