Эммануил (Адамакис)

Митрополит Эммануил Μητροπολίτης Ἐμμανουήλ<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">На конференции «Миланский эдикт — основа свободы религии». Нови-Сад. 2 мая 2012.</td></tr>
Митрополит Галльский
c 20 января 2003 года
Церковь:	Константинопольский Патриархат
Предшественник:	Иеремия (Каллийоргис)
местоблюститель Западноевропейского экзархата русских приходов
16 января — 30 ноября 2013
Предшественник:	Гавриил (де Вильдер)
Преемник:	Иов (Геча)
Епископ Ригийский, викарий Бельгийской епархии
11 декабря 1996 — 20 января 2003
Предшественник:	Мелетий (Карабинис)
Преемник:	Ириней (Аврамидис)
Образование:	Университет Сорбоны
Имя при рождении:	Эммануил Адамакис
Оригинал имени при рождении:	Ἐμμανουήλ Ἀδαμάκης
Рождение:	19 декабря 1958(1958-12-19) (65 лет) Агиос-Николаос, Крит
Принятие священного сана:	1985 год
Епископская хиротония:	11 ноября 1996 года
Награды:

Митрополи́т Эммануи́л (греч. Μητροπολίτης Ἐμμανουήλ, в миру Эммануил Адама́кис, греч. Ἐμμανουήλ Ἀδαμάκης; 19 декабря 1958, Айос-Николаос, Крит) — епископ Константинопольской православной церкви; митрополит Галльский (с 2003).

Биография

Родился 19 декабря 1958 года в городе Агиос-Николаос на острове Крит. Окончил среднюю школу в Ираклионе, а также академию в Ираклионе со степенью бакалавра.

В 1979—1984 годы изучал философию в Парижском католическом институте и богословие в Свято-Сергиевском богословском институте. В 1981 году стажировался в Институте восточных церквей в Регенсбурге.

В 1984 году продолжил своё обучение в Практической школе высших исследований, Институте высших экуменических исследований в Париже и на факультете науки и истории Религии Сорбонны. В 1985 году получил диплом Магистра перспективных исследований Университета Сорбонны.

В 1985 году был рукоположён в сан диакона и иерея. Служил в клире Бельгийской митрополии.

В 1986 поступил в аспирантуру Богословской школы Святого Креста в Бостоне, где в 1987 году получил степень магистра богословия.

В 1987 году вернулся в Европу после чего до 1996 года служил в качестве протосинкеллом Бельгийской митрополии. В то же время он служил в качестве настоятелм церкви Архангелов Михаила и Гавриила в Брюсселе и преподавал православие в Европейской школе в Люксембурге и Брюсселе.

В 1992 году назначен представителем Константинопольского Патриархата в комиссия Церковь и общество Конференции Европейских Церквей (КЕЦ).

В 1995 году возведён в сан архимандрита и назначен представителем Константинопольского патриархата при Европейском союзе в Брюсселе в звании которого неоднократно привлекал внимание европарламентариев к вопросу ущемления прав Константинопольского патриархата на территории Турции.

11 декабря 1996 года в Брюсселе рукоположен в сан титулярного епископа Ригийского, викария Бельгийской митрополии.

В 2001 году Константинопольский Патриархат поручил ему обязанности по ведению Международного межрелигиозного диалога с монотеистическими религиями.

20 января 2003 года епископ Еммануил был возведён в достоинство митрополита и назначен управляющим Галльской митрополией с сохранением за ним должности директора Бюро Православной Церкви при Европейском Союзе. Кроме того, ему был поручен диалог с ориентальными (нехалкидонкими) церквами.

16 января 2013 года, в связи с уходом на покой архиепископа Команского Гавриила, назначен местоблюстителем Западноевропейского экзархата Константинопольского патриархата.

В июле 2013 года возглавил делегацию Константинопольского патриархата на празднованиях 1025-летия крещения Руси.

17 августа 2014 года возглавил делегацию Константинопольского патриархата на интронизации новоизбранного предстоятеля УПЦ митрополита Онуфрия в Киеве. Однако не участвовал в богослужении (не сослужил), что связывают с его неудовлетворённостью предоставленным ему местом среди иерархов.

В феврале 2015 года в числе 10 других клириков Константинопольского Патриархата получил турецкое гражданство, что позволяет участвовать в выборах Патриарха Константинопольского. В Константинопольской Патриархии не уточнили, пришлось ли им при получении турецкого гражданства отказаться от греческих паспортов.

Кроме греческого свободно говорит на французском и английском языках, и знает немецкий и итальянский.

Награды

• Кавалер ордена Почётного легиона (2010, Франция)
• Великий командор ордена Почёта (14 ноября 2011, Греция)
• Орден «За заслуги» I степени (Украина, 27 июля 2013 года) — за значительный личный вклад в развитие духовности, многолетнюю плодотворную церковную деятельность и по случаю празднования на Украине 1025-летия крещения Киевской Руси.

Ссылки

• [www.ec-patr.org/hierarchs/show.php?lang=gr&id=52 Ὁ Σεβ. Μητροπολίτης Γαλλίας, ὑπέρτιμος καί ἔξαρχος Εὐρώπης, κ. Ἐμμανουήλ (Ἀδαμάκης)] на официальном сайте Константинопольского патриархата  (греч.)

Отрывок, характеризующий Эммануил (Адамакис)

Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.