Эравиль
Коммуна
Эравиль
Éraville
Показать/скрыть карты
|
Эрави́ль (фр. Éraville) — коммуна во Франции, находится в регионе Пуату — Шаранта. Департамент — Шаранта. Входит в состав кантона Шатонёф-сюр-Шарант. Округ коммуны — Коньяк.
Код INSEE коммуны — 16129.
Содержание
География
Коммуна расположена приблизительно в 410 км к юго-западу от Парижа, в 120 км южнее Пуатье, в 22 км к западу от Ангулема[1].
Через территорию коммуны проходит древнеримская дорога Буане, соединяющая Сент и Перигё.
Население
Население коммуны на 2008 год составляло 186 человек.
1962 | 1968 | 1975 | 1982 | 1990 | 1999 | 2008 |
---|---|---|---|---|---|---|
213 | 202 | 183 | 186 | 192 | 177 | 186 |
Администрация
Период | Фамилия | Партия | Примечания | |
---|---|---|---|---|
1983 | 2008 | Рене Шарбонье | ||
2008 | 2014 | Шанталь Ийере | пенсионер |
Экономика
В 2007 году среди 115 человек в трудоспособном возрасте (15-64 лет) 85 были экономически активными, 30 — неактивными (показатель активности — 73,9 %, в 1999 году было 78,2 %). Из 85 активных работали 82 человека (46 мужчин и 36 женщин), безработных было 3 (1 мужчина и 2 женщины). Среди 30 неактивных 7 человек были учениками или студентами, 11 — пенсионерами, 12 были неактивными по другим причинам[2].
Достопримечательности
- Приходская церковь Сен-Пьер (XII век). Исторический памятник с 1965 года[3]
Фотогалерея
- Éraville1.10.JPG
Церковь Сен-Пьер
- Éraville1.3.JPG
Мэрия
- Éraville1.2.JPG
Военный мемориал
- Éraville1.8.JPG
Колодец
Напишите отзыв о статье "Эравиль"
Примечания
- ↑ Физические расстояния рассчитаны по географическим координатам
- ↑ [www.insee.fr/fr/themes/tableau_local.asp?ref_id=EMP&millesime=2010&nivgeo=COM&codgeo=16129 Résultats du recensement de la population] (фр.). INSEE. Проверено 29 августа 2013. [www.webcitation.org/6JewF6iCG Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013]. (приближённые данные, в 1999 году временная занятость учтена частично)
- ↑ [www.culture.gouv.fr/public/mistral/merimee_fr?ACTION=CHERCHER&FIELD_98=LOCA&VALUE_98=%20Eraville&DOM=MH&REL_SPECIFIC=3 Eglise Saint-Pierre] (фр.). www.culture.gouv.fr. Проверено 29 августа 2013. [www.webcitation.org/6JewFveIx Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].
Ссылки
- На Викискладе есть медиафайлы по теме Эравиль
- [www.insee.fr/fr/methodes/nomenclatures/cog/fichecommunale.asp?codedep=16&codecom=129 Эравиль] (фр.). Национальный институт статистики и экономических исследований Франции. Проверено 29 августа 2013. [www.webcitation.org/6JewGcXC1 Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].
- [cassini.ehess.fr/cassini/fr/html/fiche.php?select_resultat=12878 Эравиль] (фр.). cassini.ehess.fr. Проверено 29 августа 2013. [www.webcitation.org/6JewHH6FE Архивировано из первоисточника 16 сентября 2013].
Отрывок, характеризующий Эравиль
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.