Эфендиев, Килостан Касимович

Килостан Касимович Эфендиев
Министр культуры Кабардино-Балкарской АССР
апрель 1963 года — апрель 1987 года
второй секретарь Нальчикского гор­кома КПСС
1958 год — 1960 год
Рождение:	14 ноября 1924(1924-11-14) (99 лет) Аушигер, Кабардино-Балкарская АО, РСФСР
Партия:	КПСС, «Родина»
Награды:

Килоста́н (Константин) Каси́мович Эфенди́ев (14 ноября 1924, Аушигер) — советский и российский государственный и общественный деятель, внесшей значительный вклад в развитие культуры народов Кабардино-Балкарии.

Биография

Родился 14 ноября 1924 года в селе Аушигер Урванского округа Кабардино-Балкарской автономной области, где получил начальное образование.

В 1937 – 1939 годах учился в Нальчикском педагогическом училище. В 1939 – 1941 годах обучался в Кабардино-Балкарском педагогическом институте.

В годы Великой Отечественной войны (1941 - 1945), окончил Батайское военное авиационное училище имени А.К. Серова, преподавал в Краснодарской и Вязниковской военных авиашколах.

После демобилизации из Красной Армии, с ноября 1945 года был утвержден заведующим отделом крестьянской молодежи Кабардинского обкома ВЛКСМ.

В 1946 - 1948 годах обучался на очном отделении Центральной комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ. После ее окончания с ноября 1948 по 1950 год работал первым секретарем Нальчикского горкома ВЛКСМ.

В 1950 - 1954 годах - инструктор ЦК ВЛКСМ, заведующим сектором комсомольских организаций Казахстана и республик Средней Азии ЦК ВЛКСМ.

В 1957 году К.К. Эфендиев окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС.

В 1957-1958 годах - инструктор отдела партийных органов Кабардино-Балкарского об­кома КПСС.

В 1958-1960 годах - второй секретарь Нальчикского гор­кома КПСС.

В 1960-1963 годах - заведующий отделом пропаганды и аги­тации Кабардино-Балкарского об­кома КПСС.

С апреле 1963 года по апреля 1987 года - министр культуры Кабардино-Балкарской АССР. Находясь на посту министра культуры Кабардино-Балкарской АССР К.К. Эфендиев внес значительный вклад в развитие культуры Кабардино-Балкарии. При его активном участии были созданы Государственный музыкальный театр в г. Нальчик, Дворцы культуры в столице и районах Кабардино-Балкарии, Дома культуры в отдаленных селах и т.д.

В 1987-2002 годах возглавлял Кабардино-Балкарское отделение общества «Родина». С 2002 года на протяжении ряда лет руководил Нальчикской городской общественной организацией "Адыгэ хасэ". В этот период принимал активное участие в проведении Первого Международного конгресса адыгов в Нальчике в 1991 году и создании и деятельности Международной черкеской ассоциации.

На всех этапах своей деятельности К.К, Эфендиев являлся актив­ным участником общественно-политической и культурной жизни Кабардино-Балкарской Республики. Он был членом Кабардино-Балкарского об­кома КПСС, неоднократно избирался депутатом Верховного Совета Кабардино-Балкарской АССР.

К.К. Эфендиев объездил 46 стран с государственным академическим ансамблем танца «Кабардинка», являющимся лауреатом множества международных, всесоюзных и всероссийских конкурсов и фестивалей. Итогом этого явилось написание им книги – «Браво, Кабардинка», вышедшей в свет в 1996 году.

В 1996 году на госхранение в УЦДНИ АС КБР поступили документы Эфендиева. В их составе рукописи: путевые заметки «Красивая дорога», литературно-художественное издание «Двадцать дней в королевстве Хашемитов» и другие.

К.К. Эфендиев сотрудничает со средствами массовой информации, о чем свидетельствуют его многочисленные статьи, опубликованные не только в республиканских СМИ, но и зарубежных газетах. В фонде более двадцати статей и интервью К.К. Эфендиева, посвященные зарубежным гастролям ансамбля «Кабардинка», видным государственным и политическим деятелям Б.Е. Кабалоеву, Ю.Х. Темирканову, М.Х. Шекихачеву, В.К. Тлостанову и др.

Особый интерес представляют тексты выступлений К.К. Эфендиева на различных общественно-политических меро­приятиях, проходивших в Кабардино-Балкарской республике и за её пределами, отзывы К.К. Эфендиева об опере В.Л. Молова «Камбот и Ляца», балете Л. Когана и А. Проценко «Лялюца».

Автор мемуаров "Годы. события, люди" (2010 г.).

Награды

• Заслуженный работник культуры РСФСР;
• Заслуженный работник культуры КБАССР;
• Орден «Знак Почёта»;
• Орден Трудового Красного Знамени;
• Четыре медали СССР;
• Орден Звезды Иордании I степени;
• Орден «За заслуги перед Кабардино-Балкарской Республикой».

Отрывок, характеризующий Эфендиев, Килостан Касимович

– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.