Аким, Эфраим Лазаревич

Эфраим Лазаревич Аким
Дата рождения:	14 марта 1929(1929-03-14)
Место рождения:	Галич, Костромской округ, Ивановская Промышленная область, РСФСР, СССР
Дата смерти:	13 сентября 2010(2010-09-13) (81 год)
Место смерти:	Москва, Россия
Страна:	СССР, Россия
Научная сфера:	механика, космонавтика, планетология
Место работы:	Институт прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН
Учёная степень:	доктор физико-математических наук (1982)
Учёное звание:	профессор (1985), член-корреспондент РАН (2008)
Альма-матер:	МГУ (мехмат)
Научный руководитель:	Т. М. Энеев
Известен как:	учёный в области космической баллистики
Награды и премии:

Эфра́им Ла́заревич Аки́м (14 марта 1929, Галич, ныне Костромской области — 13 сентября 2010, Москва) — советский и российский учёный в области космической баллистики, навигации космических аппаратов и планетологии, член-корреспондент РАН.

Биография

Э. Л. Аким родился 14 марта 1929 года в городе Галич Костромского округа. В 1933 году семья переехала в Москву. Его отец, Лазарь Эфраимович Аким (1900—1941), главный инженер завода, в начале войны был мобилизован в Красную Армию, служил в ПВО Москвы и погиб в 1941 году во время воздушного налёта; семья в это время находилась в эвакуации в Рыбинске. Мать, Фаина Яковлевна, работала библиотекарем. Старший брат, Яков Лазаревич Аким — известный детский поэт.

В 1948 году Аким поступил в МГУ, на механико-математический факультет. В 1953 году пришёл на работу в Институт прикладной математики АН СССР, в отдел № 5, которым руководил Д. Е. Охоцимский. Аким включается в работы по баллистико-навигационному обеспечению космических полётов. В 1965 году для координации этих работ на базе отдела был организован Баллистический Центр института, руководителем которого был назначен Аким. В этой должности он работал по 2010 год, а кроме того, с 1994 года являлся заместителем директора института по научной работе. Аким — автор более 240 научных работ и трёх монографий.

Дядя — Лев Эфраимович Аким (1893—1970), заведующий кафедрой химии целлюлозы и древесины в Ленинградском технологическом институте целлюлозно-бумажной промышленности. Его сыновья (двоюродные братья Я. Л. Акима) — доктора технических наук, профессора Гарри Львович Аким (1930—2007), изобретатель кислородной отбелки целлюлозы и основатель научной школы в этой области, и Эдуард Львович Аким (род. 1936), заведующий кафедрой технологии целлюлозы и композиционных материалов СПбГТУРП.

Космическая баллистика и навигация

Баллистический центр Института прикладной математики (ИПМ) был создан по инициативе М. В. Келдыша и С. П. Королёва для баллистико-навигационного обеспечения космической программы, в особенности пилотируемых полётов и полётов автоматических аппаратов к Луне и планетам. Баллистический центр занимался расчётами орбит, оптимальным планированием космических полетов, расчетами фактических траекторий по данным наблюдений и выдачей уставок на коррекции. Все важные расчеты дублировались в аналогичных центрах других организаций, таких как НИИ-4 Министерства обороны (начальник баллистического центра генерал Г. П. Мельников) и ЦУП (И. К. Бажинов). Баллистический центр ИПМ был научным центром по разработке расчётных методик космической баллистики для решения постоянно возникавших новых задач и проектов. В качестве руководителя центра, Аким организовывал баллистико-навигационное обеспечение полетов пилотируемых кораблей «Союз», долговременных орбитальных станций «Салют» и «Мир», многоразовой космической системы «Энергия-Буран», грузовых кораблей «Прогресс», автоматических космических аппаратов научного назначения: «Луна», «Венера», «Марс», «Вега», «Фобос», «Астрон», «Гранат», «Интербол». Решались задачи межпланетных полётов, вывода на орбиту искусственных спутников Земли, Луны и Венеры, а также мягкой посадки, сближения и стыковки космических кораблей. Была разработана схема запуска межпланетных аппаратов с промежуточной орбиты искусственного спутника Земли ныне ставшая общепринятой. В последние годы Аким руководил работами по созданию систем управления и навигации космических аппаратов в реальном времени с использованием глобальных спутниковых навигационных систем GPS и ГЛОНАСС, а также принимал активное участие в проекте «Фобос-Грунт».

Планетология

В 1966 году Аким определил основные параметры гравитационного поля Луны по результатам наземных траекторных измерений автоматической станции «Луна-10», выведенной на орбиту искусственного спутника Луны. Эта работа Акима, в которой был впервые вычислен параметр нецентральности поля тяготения Луны (параметр, определяющий «грушевидность» фигуры Луны), положила начало изучению распределения массы Луны.

В 1983 году межпланетные станции «Венера-15» и «Венера-16» были выведены на орбиты искусственных спутников Венеры и передали на Землю радиолокационное изображение поверхности планеты, позволившее составить первый атлас её рельефа, охватывающий 25 % всей поверхности (от 30° с. ш. до Северного полюса). Аким был одним из инициаторов и руководителей этого проекта и принимал активное участие на всех его этапах. Картографирование Венеры было позже продолжено аналогичными методами при помощи американского аппарата проекта «Магеллан».

В последние годы Э. Л. Аким придавал большое значение инициативе новой международной программы [inocont.net «Автономные планетные поселения» («Иной Контин(г)ент»)], считая важным произвести её запуск накануне 50-летия пилотируемой космонавтики (12 апреля 2011 г.). Эта программа, нацеленная на опережающую отработку уже на Земле моделей жизнедеятельности и комплексной инфраструктуры для непосредственного обживания планет и иных небесных объектов Солнечной системы, означает открытие новой сферы человеческой жизнедеятельности — «[ru.vlab.wikia.com/wiki/%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%B5%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0 планетонавтики]». Имя Э. Л. Акима носит секция «Планетонавтика» МОИП.

Его именем названа малая планета Солнечной системы — астероид (8321) Akim. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Учёные степени и звания

• Доктор физико-математических наук (1982 год)
• Профессор (1985 год)
• Заслуженный деятель науки Российской Федерации (1996 год) — за работы по навигационному обеспечению пилотируемых полётов
• Действительный член Международной академии астронавтики (2000 год)
• Российская академия наук — член-корреспондент с 2008 года

Награды и премии

• Ленинская премия (1966 год) — за работы, связанные с первой мягкой посадкой на Луну космического аппарата «Луна-9».
• Государственная премия СССР (1970 год) — за работы, связанные с полетом «Луны-16», впервые доставившей на Землю образцы лунного грунта.
• Государственная премия СССР (1982 год) — за разработку методов баллистико-навигационного обеспечения пилотируемых полетов.
• Государственная премия СССР (1986 год) — за работы, связанные с полетом межпланетных станций «Венера-15», «Венера-16» и картографированием поверхности Венеры.
• Премия правительства Российской Федерации в области науки и техники (2005 год) — за разработку и внедрение новой технологии надежного и безопасного спуска с орбиты космических аппаратов, выработавших свой ресурс (в связи с успешной ликвидацией орбитальной станции «Мир» в 2004 году).
• Премия Российской академии наук имени К. Э. Циолковского (2006 год) — за работы по космонавтике
• Награждён орденами «Знак Почёта» (1961), Трудового Красного Знамени (1976) и Октябрьской Революции (1991).

Монографии

• Э. Л. Аким, В. Н. Почукаев, В. Н. Павлов. Поле тяготения Луны и движение её искусственных спутников — М.: Наука, 1984
• Э. Л. Аким и др. Навигационное обеспечение полета орбитального комплекса «Салют-6» — «Союз» — «Прогресс»- М.: Наука, 1985
• В. А. Котельников, В. Л. Барсуков, Э. Л. Аким и др. Атлас поверхности Венеры. — М.: Главное управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР, 1989

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-1078.ln-ru Профиль Эфраима Лазаревича Акима] на официальном сайте РАН
• [www.kiam1.rssi.ru Сайт Баллистического центра] ИПМ
• [www.keldysh.ru/departments/dpt_5/akim.html Э. Л. Аким] на сайте Института прикладной математики им. М. В. Келдыша
• [old.computerra.ru/2007/683/315648/ Космопроходцы (статья о космических баллистиках)]
• [www.inauka.ru/mars/article67875.html Статья Э. Л. Акима в «Известия науки» о проекте «Фобос-грунт»]
• [www.admgalich.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=420&Itemid=84 Э. Л. Аким] на сайте города Галича.
• [www.iaaweb.org/ Международная академия астронавтики]

Отрывок, характеризующий Аким, Эфраим Лазаревич

Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.