Юханов, Дмитрий Петрович

Юханов Дмитрий Петрович
Дата рождения	13 сентября 1909(1909-09-13)
Место рождения	Москва
Дата смерти	8 ноября 1947(1947-11-08) (38 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1928 – 1947
Звание
Командовал	1-й гвардейский авиационный корпус авиации дальнего действия
Сражения/войны	Гражданская война в Испании Великая Отечественная война
Награды и премии

Юханов Дмитрий Петрович (8.11.1909 г. — 13.9.1947 г.) — советский военный лётчик и военачальник, участник Гражданской войны в Испании и Великой Отечественной войны, командир 1-го гвардейского авиационного корпуса авиации дальнего действия во время Великой Отечественной войны, генерал-лейтенант авиации.

Биография

Юханов Дмитрий Петрович родился 13 сентября 1909 года в Москве. Русский. В РККА с 1927 года, Член ВКП(б) с 1937 года.

Образование

• Военно-теоретическая школа ВВС РККА в Ленинграде (1929)
• Борисоглебская школа летчиков (1930)

До войны

После призыва в РККА в июне 1928 года обучался в Военно-теоретической школе ВВС РККА, затем в Борисоглебской школе летчиков. По окончании обучения с осени 1930 г. проходил службу на летных должностях в ВВС РККА. В 1936 г. награждён орденом «Знак Почета». В должности военного советника принимал участие в Гражданской войне в Испании в период с июня 1938 г. по май 1939 г. По окончании командировки был награждён орденом Красного Знамени (1939 год) и назначен на должность командира 51-го смешанного бомбардировочного авиационного полка. В 1940 году полк переименован в 51-й дальнебомбардировочный авиационный полк в составе 48-й дальнебомбардировочной авиационной дивизии 2-го бомбардировочного авиационного корпус Дальней бомбардировочной авиации с базированием в Орловском военном округе (Орел, Курск, Обоянь).

Участие в Великой Отечественной войне

В начале войны полк под командованием подполковника Юханова вел боевые действия с 26 июня на самолетах ДБ-3М (Ил-4). В августе 1941 год полк вошел в состав 52-й дальнебомбардировочной авиационной дивизии Юго-Западного фронта. В марте 1942 года полк преобразован в 749-й дальнебомбардировочный авиационный полк. За период с апреля по август 1942 года полк под командованием Д. П. Юханова в районах Брянск, Конотоп, Орел, Курск, Тула, Косая гора, Венев, Днепропетровск, Николаев, Кенигсберг, Вильно, Смоленск, Ошмяны, Бобруйск, Могилев, Полтава, Минск, Кривой Рог, Павлоград совершил около 2000 боевых вылетов, из них 1200 — ночью. В результате бомбовых ударов было уничтожено 600 автомашин, около 300 танков, уничтожено 20 переправ, разрушен мост через Днепр (северо-восточнее Дорогобуж). В воздушных боях сбито 29 истребителей и уничтожено на аэродромах 53 вражеских самолета. Лично Д. П. Юханов совершил 6 боевых вылетов, из них 3 — ночью. За мужество и умелое руководство полком Д. П. Юханов в августе 1942 года был награждён орденом Красного Знамени.

C 8 сентября 1942 г. полковник Юханов приступил к командованию 3-й авиационной дивизией ДД. За успешные боевые действия дивизия неоднократно отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего. 25 марта 1943 года Юханову присвоено звание генерал-майора авиации, а дивизия 26 марта переименована в 1-ю гвардейскую авиационную дивизию дальнего действия. По завершении Сталинградской битвы дивизия действовала с аэродрома в Монино.

В соответствии с решением ГКО СССР генерал-майор авиации Юханов с 20 мая 1943 года назначен командиром вновь формируемого на базе 1-й гвардейской авиационной дивизией дальнего действия 1-го гвардейского авиационного корпуса дальнего действия. Под руководством Юханова корпус участвовал в операциях:

• Орловская операция — с 12 июля 1943 года по 18 августа 1943 года.
• Смоленско-Рославльская операция— с 15 сентября 1943 года по 2 октября 1943 года.
• Ленинградско-Новгородская операция — с 14 января 1944 года по 1 марта 1944 года.
• Воздушная операция против Финляндии — с 6 февраля 1944 года по 27 февраля 1944 года.
• Витебско-Оршанская операция — с 23 июня 1944 года по 28 июня 1944 года.
• Белорусская операция «Багратион» — с 23 июня 1944 года по 29 августа 1944 года.
• Минская операция — с 29 июня 1944 года по 4 июля 1944 года.
• Полоцкая операция — с 29 июня 1944 года по 4 июля 1944 года.
• Вильнюсская операция — с 5 июля 1944 года по 20 июля 1944 года.
• Рижская операция — с 14 сентября 1944 года по 22 октября 1944 года.
• Таллинская операция — с 17 сентября 1944 года по 26 сентября 1944 года

и освобождении городов: Великие Луки, Орджоникидзе, Смоленск, Борисов, Минск, Полоцк, Орша, Лида, Вильнюс, Рига, Таллин.

За успешные действия в Смоленско-Рославской наступательной операции и освобождение города Смоленск 1-му гвардейскому авиационному корпусу было присвоено почетное наименование «Смоленский», а генерал-майор авиации Д. П. Юханов награждён орденом Суворова 2-й степени и 19 августа 1944 года ему было присвоено воинское звание генерал-лейтенант авиации.

С 19 декабря 1944 г. Д. П. Юханов был откомандирован в распоряжение генеральной инспекции ВВС Красной Армии.

После войны

В конце 1945 года назначен заместителем командующего 14-й Воздушной армией в Прикарпатском военном округе. В декабре 1946 г был освобожден от должности за высокую аварийность в частях. В марте 1947 г. Д. П. Юханов был зачислен слушателем авиационного факультета Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова. Проживал в Москве. Умер в период обучения в академии 13 сентября 1947 г. в г. Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище города Москвы, участок № 4

Награды

• орден Красного Знамени (1939 г.)
• орден Красного Знамени (08.1942 г.)
• орден Суворова 2 степени (19.08.1944 г.)
• орден Красной Звезды
• Орден Знак Почета (1936 г.)
• медали

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 433-434. — ISBN 5-901679-08-3.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — С. 955-957. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.
• Залесский К. А. Великая Отечественная война. 1941-1945. Большая биографическая энциклопедия. — М.: АСТ, 2013. — С. 759. — 829 с. — ISBN 978-5-17-078426-4.
• Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. — М.: Воениздат, 1985. — 598 с.

Ссылки

• [www.bvvaul.ru/profiles/3802.php Страница выпускника Борисоглебского училища]

Отрывок, характеризующий Юханов, Дмитрий Петрович

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.