Обоянь

Город Обоянь Герб Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Курская областьКурская область Муниципальный район Обоянский Городское поселение город Обоянь Координаты 51°12′40″ с. ш. 36°16′35″ в. д.51.21111° с. ш. 36.27639° в. д. / 51.21111; 36.27639    Основан 1649 Город с 1779 Площадь 12 км² Высота центра 180 м Население ↘13 410 человек (2016) Плотность 1117,5 чел./км² Названия жителей Обоянцы Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 47141 Почтовый индекс 306230 Автомобильный код 46 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=38226501 38 226 501] Обоянь Москва Курск Обоянь

К:Населённые пункты, основанные в 1649 году

Обоя́нь — город в России, административный центр Обоянского района Курской области. Основана в 1649 году, статус города с 1779 года.. Образует городское поселение город Обоянь.

Население — 13 410 чел. (2016).

География

Город расположен в устье мелкой речки Обоянки, которая разбивает его на две половины, на берегу реки Псёл (приток Днепра), на автомагистрали М-2 «Крым» (Е 105) между Курском (60 км на север от Обояни) и Белгородом (70 км на юг).

Одноимённая железнодорожная станция на однопутном тепловозном ответвлении Ржава — Обоянь (31 км) от магистрали Москва — Севастополь.

История

Известный историк Н. М. Карамзин ошибочно отождествлял с городом Обоянь городок с названием Веяхань или Беяхань, упоминаемый впервые в Ипатьевской летописи в 1147 году и находившийся между Посемьем и переяславскими владениями на реке Терн притоке реки Сулы (Сумская обл. Украины).

Одним из первых упоминаний об Обояни считается отказная грамота от 30 июня 1636 года царя Михаила Фёдоровича, выданная по челобитной детишек боярских из Курска, просивших выделить им землю.

Основание

Построению крепости предшествовала челобитная курян и белгородцев царю Михаилу Фёдоровичу. Челобитная была послана в июле 1638 года белгородским воеводой Петром Пожарским. Текст челобитной:

«Бьют челом разных городов Курчане и Белгородцы дворяне и детишки боярския и казаки и стрельцы и всякие служилые люди. Милосердный Государь, Царь и Великий Князь всея Руси Михаил Федорович, пожалуй нас, вели, Государь, города строить меж Курска и Белгорода на половинах — от Курска 60 верст и от Белгорода 60 же верст, на устье реки Баяни, а то Баянское городище, искони вечно, от Муравской сакмы верст с 10. А как по твоему Государеву указу, бываем мы на твоей Государевой службе в станицах и на вестех, и в том дальнем проезде наша братия погибает и в поляне живот свой мучим безвыходно. А к тому баянскому городищу приходят с Русской стороны реки Псла, меж больших лесов поля пашенныя, и нам детишкам боярским поместныя земли будут во многих в крепких местах».

Ответ на челобитную:

«…Июля в 7 день писал сие к нам челобитную Курчан и Белгородцев детей боярских и казаков и стрельцов и всяких служилых людей. А в челобитной их написано, что меж Курска и Белагорода на половинах от Курска 60 же верст, меж Псла и усть речки Бояни Боянское городище, а то Боянское городище от Муравской сакмы верст за тридесять. И как они по нашему указу бывают в посылках, в приезжих станицах и на вестях из Белагорода в Курск и из Курска в Белагороде, живут на вестях и с вестями ездят Муравским шляхом. И на Муравском шляху в проездах татарова емлют в полон, а которые утеклецы, и те бегают к Боянскому городищу к лесам и укры-ваючи татар теми лесами в Белагород и Курск с вестями приезжают. И нам бы их пожаловать велел на том Боянском городище устроити жилой городок служилых людей из детей боярских, и стрельцов, и казаков, и пушкарей, и защитников землёю, пашнями и сенными покосы и всякими угодьи устроить. …И как к тебе сия наша грамота придет и ты б велел тово Боянского городища, и отписать и на чертеж начертить…»

В 1639 году чертеж был составлен. Он числится в описи 1668 года архива Разрядного приказа.

Летом 1647 года, уже в правление Алексея Михайловича, на берег Псла был отправлен новый отряд под предводительством стольника Ивана Васильевича Бутурлина, в задачу которого входило провести обмеры древних городищ. 7 сентября 7156 года (1647) Бутурлиным в разрядный приказ была подана роспись городищам, в которой содержится подробное описание Обоянского городища. Именно по этому чертежу возводилась первая Обоянская крепость.

26 февраля 1649 года царь Алексей Михайлович послал в Карпов воеводе Автомону Ивановичу Еропкину указ об устройстве жилого острога на Обоянском городище. Строительство было поручено Андрею Покушелову. Однако, через некоторое время царь резко сменил свою позицию. Возможно, до него дошли слухи о том, что Покушелов участвовал в волнениях, прокатившихся по стране после соляного бунта. Хотя более вероятно то, что он поплатился за своё правдорубство.

5 июля 1649 года был издан царский указ, согласно которому возведение острога возлагалось на воеводу Ивана Никитича Колтовского.

Будущие жители Обояни выбирались на «вечное житье» из курских и орловских ссыльных, проходящих службу в Карпове. Добровольно на новое место перебирались очень и очень немногие. Стрельцы не выбирались, а по приказу отправлялись на новое место службы.

27 июля 1649 года Колтовский с небольшим отрядом прибыл в Курск. 29 июля, после получения всего необходимого для постройки крепости, отряд выдвинулся в сторону Обоянского городища. Дорога заняла два дня.

25 августа 1649 года в отписной записке Колтовский сообщал, что общее количество прибывших составляет 607 человек, из которых 203 составляют стрельцы.

Долгое время датой основания Обояни считалось 16 августа 1639 года, ссылаясь на «Историческую летопись курского дворянства» А. А. Танкова. Однако оказалось, что в документе, на который опирался А. А. Танков, датой основания города указано 16 августа (26 августа по новому стилю) 1649 года:

«Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Руси холоп твой, Ивашко Колтовской, челом бьёт. В прошлом, государь, во 157-м году, июля в 5 день, по твоему государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу послан я, холоп твой, на твою государеву службу на Обоянское городище. А велено, государь, мне, холопу твоему, на реке Псле, против Бокаева шляху, на Обоянском городище поставить жилой город со всеми крепостьми… И по твоему государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу пришол я, холоп твой, на твою государеву службу на Обоянском городище с ратными людми, з детьми боярскими и з стрельцами во 157-м же году августа в 1 день и Обоянскоя городища измерил трёхаршиною саженью и августа ж, государь, в 16 числе, на Спасов день, на Обоянском городище молебен пели и воду осветя и Обоянское городища святою водою окропили и между речки Обоянки и крутого боярака обложили два города, трои ворота, адиннадцать глухих башен, и о том государь я, холоп твой, писал к тебе, Государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии того ж числа.»

Строительство велось энергично. В ноябре 1649 года Колтовский отправил в Москву роспись и чертёж Обоянского острога. К декабрю 1649 года крепость была уже практически возведена. Однако для первых поселенцев зима прошла очень тяжело. Голод и болезни унесли жизни большого количества жителей. Многие начали подаваться в бега. За время строительства сбежало 27 стрельцов.

Одновременно со строительством острога возводились пригородные слободы: Казачья, Пушкарская и Стрелецкая.

В августе 1650 года строительство острога было окончено.

3 сентября 1650 года новым воеводой Обояни был назначен Осип Степанович Арсеньев.

Наиболее ранним дошедшим до нас описанием крепости является роспись Обояни, составленная по царскому наказу писцом, тульским дворянином Михаилом Масловым и карповским подьячим Федором Оловянниковым.

В 1658 году Обоянский уезд вошёл в состав Белгородского разряда. К тому времени на территории уезда числилось свыше сорока населённых пунктов.

В 1699 году в Обояни впервые прошли выборы городского бургомистра. Первым из них стал Терентий Чикин.

Российская империя

В 1708 году при проведении областной реформы Петра I Обоянский уезд был упразднён, Обоянь была приписана к Киевской губернии, а при разделении губерний на провинции изначально была центром Обоянской провинции, а в 1719 году отнесена к Белгородской провинции той же губернии. C 20 октября (по старому стилю) 1721 года по 1 сентября (по старому стилю) 1917 года в составе Российской империи. С 1727 года — в Белгородской губернии. Тогда же был образован Обоянский дистрикт, возглавляемый земским комиссаром Г. А. Спешневым до 1720 года. В 1721 году его место занял Харлам Петрович Переверзев, которого в 1722 году сменил Дмитрий Петрович Мелентьев.

В 1727 году была проведена очередная административно-территориальная реформа, вернувшая уезды и воевод.

В первой четверти XVIII века в Обоянском уезде проживало значительное количество черкасов (1872 человека мужского пола в 1720 году), что значительно усложняло управление территорией.

В 1743 году построена не сохранившаяся до наших дней Троицкая церковь, в 1790 г. — Смоленская церковь.

В 1779 году Обоянь официально утверждена городом и стала уездным центром вновь образованного Обоянского уезда Курского наместничества (преобразованного в 1796 году в Курскую губернию). В 1780 году город получил герб.

В 1805 году город представлял в плане неправильный пятиугольник, имевший в окружности 5 вёрст 500 сажень. В нём насчитывалось 540 обывательских домов. В 1812 г. было открыто уездное училище, в 1836 г. — приходское. В 1841 году построена Ильинская церковь, а в 1842 г. — Георгиевская.

Во время Крымской войны была сформирована дружина (носившая название «сорок седьмая»), которая с 22 по 28 августа участвовала в обороне Севастополя. 750 ратников из дружины были награждены серебряными медалями «За защиту Севастополя».

В 1861 году в Обояни проживало 5,5 тысяч человек, из которых на долю мещан и купцов приходилось 80 %.

В 1882 году узкоколейка протяжённостью 29,3 версты соединила город со станцией Ржава. В конце XIX века в городе насчитывалось 6 кожевенных заводов, на которых работало всего 13 наёмных рабочих; также имелись гончарный, мыловаренный, свечно-восковой и кирпичный заводы.

В 1896 году в городе проживало 6 995 человек, в том числе: мещан — 5126, купцов и почетных граждан — 318, дворян — 182, духовенства — 189, военных — 310, крестьян — 849, прочих сословий — 21. В городе было 428 каменных и 1107 деревянных домов 1.

В 1891 году началось строительство собора Александра Невского и Троицкого собора. В 1892 году открыта женская гимназия.

В 1916 году население составляло 13 426 человек. Промышленность составляли маслобойный паровой завод, 4 ветряных мельницы, 3 синельных, 2 кожевенных, медоваренный, восковой и салотопный заводы (на всех предприятиях работало около 40 наёмных рабочих).

Крестьянские волнения и РСДРП

Начало XX века не внесло никаких положительных изменений в жизнь крестьянства. В 1905 году на территории уезда крестьянам принадлежало только 10 % земли, тогда как дворянам — 65 %.

Деятельность РСДРП в Обоянском уезде впервые проявилась в сентябре 1904 года, когда были изъяты несколько листовок.

В ноябре 1905 года весь уезд охватили крестьянские волнения. 10 ноября начались поджоги дворянских имений. За неделю было сожжено 14 таковых. Всего же за 1905 год было отмечено 22 выступления.

В 1906 году в Обояни была организована подпольная группа РСДРП. В неё входили телеграфист железнодорожной станции А. Ф. Непиющий, учительница А. И. Сойникова, А. Г. Яковлев, М. Ф. Полякова. В группу входил будущий соредактор «Правды» Лев Сосновский. Подпольщики собирались на Садовской даче.

В 1907 году группа была разгромлена, а её участники отправлены в ссылки.

Февральская революция

После падения самодержавия председатель земской управы М. Прибытков был назначен временным комиссаром уезда. 18 марта 1917 года был избран исполнительный комитет под началом уездного воинского начальника полковника М. Х. Харкевича, преимущественно состоящий из буржуазии и помещиков.

Февральская революция не принесла существенных изменений в жизнь уезда и города, так как у власти оставались всё те же люди.

6 августа 1917 года был избран совет крестьянских депутатов, преимущественно состоящий из эсеров и меньшевиков. Тогда же в Обоянь стали возвращаться из ссылок большевики.

Недовольство буржуазной властью всё чаще перерастало в крестьянские выступления. В деревнях начался захват помещичьей земли, порубки леса. 3 октября в селах уезда были организованны сельские советы крестьянских депутатов.

С 1 сентября по 25 октября (по старому стилю) 1917 года в составе Российской республики.

В гражданскую войну

В конце ноября 1917 года революционные части Обоянского уезда разбили корниловцев.

В декабре 1917 года в Обояни был организован временный революционный совет. 15 января 1918 года уездное собрание крестьянских представителей избрало постоянный революционный совет. Был сформирован 1-й Обоянский добровольческий красногвардейский полк. Дома буржуазии занимались под учреждения и училища.

3 марта 1918 года германские войска вторглись на Украину, а затем в соседствующую с ней Курскую губернию. Вместе с ними двигались отряды гайдамаков, которые исполняли волю Центральной рады по «воссоединения украинских земель». 17 апреля 1918 года в город вступил отряд германских войск. Местная буржуазия устроила им торжественную встречу. Вскоре создалась угроза Курску. Но, уже 19 апреля красногвардейцы выбили немцев из Обояни. Полностью был уничтожен отряд гайдамаков.

После изгнания врага в городе был избран совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 5 мая большевики Обояни избрали свой первый партийный комитет во главе с Г. П. Косухиным, заместителем П. П. Афанасьевым (делегат II Всероссийского съезда советов), секретарём И. Г. Кабановым. 22 июня создана уездная партийная организация.

В апреле 1919 года на Восточном фронте армия верховного правителя России адмирала А. В. Колчака перешла в наступление. Из Обояни на восток был отправлен добровольческий отряд из 200 человек и маршевые роты из 5-го запасного батальона. 3 мая 1919 года городское заседание РКП (б) приняло постановление об отправке на Восточный фронт 52-x из 105 членов партии.

Летом 1919 года на Южном фронте развернулось наступление Вооруженных сил Юга России. В связи с наступление деникинцев в Обояни был создан оперативный штаб обороны города и уезда, который возглавили военком С. И. Исаков, предукома РКП(б) П. П. Афанасьев, предуисполкома Н. Ф. Дубровский, а также представитель губкома Г. П. Косухин. Город и уезд были объявлены на осадном положении. Охрана города была возложена на коммунистический отряд и милицию.

С 1 по 15 июля обоянский военкомат направил в воинские части 3274 человека. Но 17 августа 2-й корниловский ударный полк занял Обоянь. 30 августа город был освобождён. 13 сентября в ходе ожесточённых боёв деникинцы вновь заняли Обоянь, а к концу сентября — всю губернию. Белогвардейцы устраивали грабежи, расстрелы. Помещикам вернули землю. В ночь на 20 ноября на реке Псёл были расстреляны первые борцы за советскую власть. Их трупы были сброшены под лёд. После занятия города красными было извлечено 28 обезображенных тел. В память о жертвах белого террора в 1972 году на южной окраине города был установлен памятник.

После потери Курска деникинцы отошли к Обояни. 24 ноября полки 2-й и 3-й бригад латышской дивизии Ф. К. Калныньша вели бои, однако занять город наступлением им не удалось. 26 ноября 3-я бригада К. А. Стуцки окончательно освободила Обоянь.

20 января 1921 года в Курскую губернию вторглись банды Махно, 22 января — в Обоянский уезд. Однако были быстро выдворены.

Г. П. Косухин, председатель укома РКП(б) погиб в 1919 году под Пермью. Организатор союза молодёжи в Обояни Н. И. Винокуров погиб в боях с басмачами в Средней Азии 21 июля 1921 года. В феврале 1921 года А. И. Непиющий был избран делегатом на X съезд РКП (б), участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа. В честь него названа одна из улиц Льгова. А. И. Сойникова в 1922 году была избрана делегатом XI съезда РКП (б). А. А. Косухин в марте 1920 году был назначен старшим ответственным уполномоченным особого отдела ВЧК при 5-й армии для сопровождения золотого запаса РСФСР из Иркутска в Казань. Его именем названа одна из улиц Обояни, а в Рыбинских Будах ему установлен памятник.

Советский период

После гражданской войны

После гражданской войны Обоянь начала усиленно развиваться. Стала издаваться газета «За коммуну».

C декабря 1922 года в составе Российской Советской Федеративной Социалистической Республики Союза Советских Социалистических Республик.

В 1930 году был открыт педагогический техникум (с 1936 года — педучилище), в 1936 году — библиотечный техникум.

В 1924 году были уничтожены Обоянский Богородицко-Знаменский мужской монастырь (основанный в 1664 году) и его церкви. На месте, где стоял монастырь, сейчас установлен поклонный крест. Здание Обоянского духовного училища сохранилось, но заброшено, до 1987 года в нём располагалась средняя школа № 1.

На 1935 год в Обояни действовали МТС, сушильный завод, маслодельный завод, инкубаторно-птицеводческая станция, яично-птичный комбинат, 2 мельничных комбината, 2 кирпичных завода, 2 кустарно-промысловых артели и артель инвалидов. В числе коммунальных предприятий были баня, электростанция, гостиница. Также в городе функционировали почта, телеграф, телефон, радиоузел, библиотека, общественный сад, гортеатр, кинотеатр, дом соцкультыта, дом крестьянина, больница, 16 магазинов, 4 столовых, 3 начальных школы, 2 неполных средних и одна средняя школы, советско-партийная школа, тракторно-механическая школа.

Во время Великой Отечественной войны

11 ноября 1941 года Обоянь была занята немцами. Оккупация продлилась 15 месяцев. За годы войны было осуществлено две попытки её освобождения: в январе 1942 года и феврале 1943 года.

В ходе Курско-Обоянской операции советские войска подошли к городу и с боями ворвались в него. В ходе штурма с 4 по 10 января 1942 года за город шли ожесточённые бои, но попытка его освободить была неудачной. С советской стороны в боях принимали участие 169-я стрелковая дивизия полковника С. М. Рогачевского, 10-я танковая бригада полковника В. А. Бутмана и 8-я мотострелковая дивизия войск НКВД полковника В. Ф. Крылова.

В феврале 1943 года на Обоянском направлении против вражеских сил действовали войска 38-й армии генерал-лейтенанта Н. Е. Чибисова Воронежского фронта во время Харьковской наступательной операции 2.02. — 3.03.1943 года.

Освобождение города было возложено на части 303-й Сибирской стрелковой дивизии полковника К. С. Федоровского, в честь которого названа одна из улиц города.

Утром 8 февраля 1943 года 849-й стрелковый полк майора М. К. Губанова вышел на западную окраину города, а 845-й полк майора В. В. Быкова и 847-й полк подполковника Ф. С. Тверетинова на северо-восточную и южную окраины, отрезав фашистам путь отхода. Утром 18 февраля Обоянь была полностью освобождена от немцев.

18 марта 1943 года представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза А. М. Василевский прибыл в Обоянь. Решением Ставки южнее Обояни была переброшена 21-я армия и 1-я танковая армия генерал-лейтенанта М. Е. Катукова. К 23-му марта линия фронта в районе Обояни стабилизировалась. В том же году, в ходе Курской битвы немцам не удалось вновь захватить город, хотя первоначальное общее направление удара с юга было именно в район Обояни.

Послевоенный период

В 1945 году была восстановлена электростанция.

В 1947 году началось строительство завода «Изоплит», в 1957 году введен в эксплуатацию.

В 1948 году с целью планомерного изучения Курских магнитных аномалий Министерством геологии СССР создана и структурно оформлена Курская геофизическая экспедиция. База экспедиции с 1950 года располагается в г. Обоянь.

В 1950 году через город прошла автомагистраль Москва — Симферополь, были построены мосты через реку Псёл и речку Обоянку.

Современность

В 2006 году на центральных улицах Обояни были поставлены декоративные фонари.

В 2008 году открыта строившаяся 20 лет объездная дорога вокруг города. До этого проезд через него затруднялся светофором и железнодорожным переездом. Дорога позволила пустить транзитный транспорт в обход центральных улиц, что ускорило проезд, но усложнило жизнь местной мелкой торговле.

Население

Численность населения 1856 1897 1916 1926 1931 1939 1959 1970 1979 1989 5400 ↗11 872 ↗13 426 ↘5700 ↗12 300 ↘7850 ↗11 894 ↗13 409 ↗14 359 ↗15 360 1992 1996 1998 2000 2001 2002 2003 2005 2006 2007 ↗15 500 ↗15 700 →15 700 ↘15 400 ↘15 100 ↘14 618 ↘14 600 ↘14 100 ↘13 800 ↘13 700 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 ↗13 706 ↗13 789 ↘13 565 ↗13 600 ↘13 573 ↗13 641 ↘13 465 ↘13 422 ↘13 410 5000 10 000 15 000 20 000 1926 1979 2000 2006 2011 2016

На 1 января 2016 года по численности населения город находился на 828 месте из 1112 городов Российской Федерации.

Экономика

• [www.e-disclosure.ru/portal/company.aspx?id=5455 Обоянский элеватор];
• [www.izoplit.ru Завод древесноволокнистых плит (ДВП)];
• [www.tehrti.ru Завод резинотехнических изделий (РТИ)];
• [www.artel-semena.ru Семенной завод];

Культура

• Кинотеатр «Россия». Краеведческий музей на улице Ленина.

Достопримечательности

• Мемориальный комплекс в честь советских воинов, павших в битве на Курской дуге в 1943 году.
• Памятник летчикам, погибшим на Обоянской земле.
• Памятник погибшим за советскую власть в 1919 году.
• Памятник «Скорбящий воин» в честь земляков, погибших в локальных конфликтах.
• Памятники и бюсты Ленина.
• Смоленская церковь.
• Свято-Троицкий собор.
• Храм Александра Невского.
• В городе на доме № 41 по ул. Луначарского установлена мемориальная доска профессору Владимиру Львовичу Симиренко.

Интересные факты

• В России практически каждый населённый пункт имел ёмкую поэтическую характеристику. Про жителей Обояни говорили: «Обоянские — бога не боянские». Также известна поговорка: «Куда ни кинь, куда ни глянь, кругом родная Обоянь».
• В русской диалектологии известен «обоянский архаический диссимилятивный тип аканья» — один из нескольких типов аканья. Рядом исследователей он считался прародителем аканья в русском языке.
• В комплиментах обоянским девушкам традиционно обыгрывается слово «обаятельная». Поскольку приём — очевидный, древний и избитый, то требуется особая сноровка в том, чтобы его использовать. В свою очередь, обоянские девушки столько раз слышали о своем обаянии, что просто не могли не развить эту черту характера до совершенства.
• Обоянь упоминается в произведениях искусства. Городу посвящён фельетон А. П. Чехова «Холодной воды!». Обоянь упоминается в тексте повести Ю. П. Германа «Лапшин» и в фильме «Мой друг Иван Лапшин»: один из задержанных Лапшиным «вламывал» в Обояни сезонником на скотобойне.

Образовательные учреждения

Школы

• Средняя школа № 1;
• Средняя школа № 2;
• Средняя школа № 3;
• Обоянская специальная (коррекционная) общеобразовательная школа-интернат VIII вида;

Среднее профессионально-техническое образование

• Профессиональный лицей № 23;
• Обоянский филиал Курского колледжа культуры (бывший Обоянский библиотечный колледж);
• Обоянский педагогический колледж;
• Обоянский аграрно-технический техникум;

Известные уроженцы и жители

Уроженцы

• Петров, Василий Владимирович — русский физик-экспериментатор, электротехник, академик Петербургской АН.
• Евгений Клевцов — советский спортсмен, велогонщик, первый курский олимпийский медалист.
• Волков, Николай Николаевич (старший) — советский актёр театра и кино.
• Губкин Владимир Иванович — генерал-майор танковых войск, участник боевых действий, командовал танковым батальоном, танковым полком, танковой дивизией, заместитель командующего армии на Дальнем Востоке, заместитель командующего МВО по боевой подготовке.
• Блукет, Нина Александровна — советская шахматистка, один из организаторов женского шахматного движения в СССР.
• Фурсин, Никита Владимирович — российский футболист.

Жители

• Якуб Колас — белорусский советский писатель. Народный поэт Белорусской ССР (1926). Академик АН Белорусской ССР (1928). Член СП СССР (1934).
• Ковтун, Яков Петрович — заслуженный геолог Российской Федерации, организатор геофизических работ по поиску железных руд, бокситов, сульфидного никеля и других полезных ископаемых на Воронежском кристаллическом массиве.
• Пётр Никитич Буцинский — русский историк-архивист, исследователь Сибири.
• Титов Фёдор Иванович — русский православный церковный писатель и историк, протоиерей, профессор Киевской духовной академи.
• Дмитрий Григорьевич Воскресенский — епископ Русской православной церкви, архиепископ Курский и Обоянский.
• Николай Васильевич Косолапов — епископ Русской православной церкви.
• Павел Иванович Самойлович — епископ Русской православной церкви за границей, архиепископ Сан-Паульский и Бразильский.

Галерея

Виды города

Главная площадь, забавные фонари, кинотеатр   Памятник летчикам   Памятник погибшим за советскую власть в 1919 году   Храм Александра Невского (1907) РПЦ   Памятник В. И. Ленину   Свято-Троицкий собор   Церковь Смоленской иконы Божией Матери (1790)   Заброшенный Свято-Ильинский храм (1841)   Перекресток и домовая церковь (УПЦ КП)   Артезианский источник   Дом Культуры   Автовокзал   Железнодорожная станция   Железнодорожные пути   Тут похоронен Герой Советского Союза Меликян Хачатур Беглярович   Бюст В. И. Ленина в парке

Литература

• Донченко Ю. В.  Курская губерния на старой открытке. — Курск: Курский областной комитет государственной статистики, 2004. — 336 с. — 3000 экз. — ISBN 5-901958-02-2.. — С. 147—155.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/city_of_russia/785/%D0%9E%D0%B1%D0%BE%D1%8F%D0%BD%D1%8C Обоянь] // Города России: энциклопедия. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. — 559 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-85270-026-6.. — С. 323—324.
• Обоянь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [zavtra.ru/content/view/oboyan-rossii/ ОБОЯНЬ РОССИИ] — Газета «Завтра», 26 сентября 2012 года
• Военный энциклопедический словарь. М., Военное издательство, 1984.
• Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945». М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. 598 с.

Ссылки

• [www.oboyan.org Администрация города Обояни]
• [www.heraldicum.narod.ru/russia/subjects/towns/oboan.htm История герба города]
• [www.mojgorod.ru/kursk_obl/obojanj/index.html Обоянь в энциклопедии «Мой город»]
• [gigabaza.ru/doc/76524-pall.html Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. 598 с.]
• [rkka.ru. Сайт РККА.]
• [rkka.ru/cavalry Сайт Кавалерийские корпуса РККА.]
• [minchanin.esmasoft.com/maps/ussr1939/index.html Карманный атлас СССР 1939 года. Главное управление геодезии и картографии при СНК СССР. ЛЕНИНГРАД 1939.]

Отрывок, характеризующий Обоянь

– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.