Я могу достать это вам по оптовой цене

Я могу достать это вам по оптовой цене
I Can Get It for You Wholesale
Жанр	Мелодрама
Режиссёр	Майкл Гордон
Продюсер	Сол Си. Сигел
Автор сценария	Абрахам Полонски Вера Каспари Джером Вейдман (роман)
В главных ролях	Сьюзен Хэйворд Дэн Дэйли Джордж Сэндерс
Оператор	Милтон Р. Краснер
Композитор	Сол Каплан
Кинокомпания	Двадцатый век Фокс
Длительность	91 мин
Страна	США США
Язык	английский
Год	1951
IMDb	ID 0043663
Выход фильма «Я могу достать это вам по оптовой цене» (оригинальное название — I Can Get It for You Wholesale)

К:Фильмы 1951 года

«Я могу достать это вам по оптовой цене» (англ. I Can Get It for You Wholesale) -мелодрама режиссёра Майкла Гордона, вышедшая на экраны в 1951 году.

В основу фильма положен роман-бестселлер Джерома Вейдмана, опубликованный в 1937 году. По мотивам романа Вера Каспари написала историю для фильма, на основе которой Абрахам Полонски написал сценарий. Действие фильма происходит в Швейном квартале Нью-Йорка, где амбициозная женщина-модельер (Сьюзен Хэйворд), не стесняясь в средствах, рвётся на самую вершину своей отрасли. Однако в итоге ей приходится сделать выбор между карьерой и мужчиной, которого она любит.

Сюжет

В одной из фирм, расположенных в Швейном квартале Нью-Йорка, привлекательная и амбициозная манекенщица Гарриет Бойд (Сьюзен Хэйуорд) решает создать собственную фирму по изготовлению недорогого женского платья, где она была бы главным дизайнером. В качестве партнёра она приглашает немолодого, но очень сильного портного Сэма Купера (Сэм Джаффе), возглавляющего отдел производства в швейной фирме, где они работают. Сэм поддерживает идею Гарриет, но настаивает на том, что для успеха нового дела им необходим хороший директор по продажам, предлагая пригласить на эту должность Тедди Шермана (Дэн Дэйли), ведущего специалиста по продажам в их нынешней компании. Весёлый и деятельный Тедди раздражает Гарриет своей бесцеремонностью и попытками завязать с ней роман. Однако ради успеха дела Гарриет соглашается пойти с Тедди в ресторан, а затем у себя дома показывает ему свои дизайнерские разработки, которые уже запущены в серию под именем известного дизайнера. Хотя поначалу Тедди сомневается в успехе дела, однако под впечатлением от работ Гарриет и той убеждённости, с которой она говорит о новом деле, соглашается стать третьим партнёром в создающейся фирме.

Однако для того, чтобы запустить новую фирму, необходим стартовый капитал. Сэм с Тедди готовы внести свою долю, однако у Гарриет нет необходимых средств, чтобы стать с ними равноправным партнёром. Она рассчитывала на деньги, которые будут получены по страховке после смерти отца, однако мать заявляет, хочет отдать эти деньги Мардж (Рэнди Стюарт), младшей сестре Гарриет, которая вскоре выходит замуж. Тогда Гарриет разыгрывает перед сестрой и её женихом целый спектакль, после которого они сами предлагают ей деньги на открытие фирмы. Вскоре Гарриет, Сэм и Тедди открывают собственную фирму «Шербойко дрессес», и начинают обрабатывать оптовых покупателей, с которыми работали в старой фирме, среди них Гермиона Григгс (Викки Каммингс) и мистер Сэвидж (Гарри фон Зелл). Оба клиента высоко оценили дизайнерский портфолио Гарриет, после чего Тедди назначает им встречи в ресторане для согласования условий их заказов. Вечером, когда Тедди приходит на встречу с Сэвиджем, он с удивлением видит, что за столиком с его клиентом сидит Гарриет, которая уже согласовала даже больший объём заказа, чем планировал Тедди. Видя, как Сэвидж флиртует с Гарриет, Тедди начинает ревновать как к Сэвиджу, так и к Гарриет за то, что она занялась его делом. Разозлённый Тедди устраивает словесную перепалку с ними, которая приводит к драке с Сэвиджем и, как следствие, к потере ценного клиента. Возмущённая Гарриет выбегает из ресторана, но Тедди догоняет её на улице, объясняется в любви и делает предложение. Хотя Гарриет и не даёт ему отказа, однако заявляет, что не хочет кому-либо принадлежать, а стремится стать независимой и богатой. После этих слов Тедди заявляет, что не хочет с ней работать и выйдет из партнёрства, однако Гарриет напоминает ему, что он подписал контракт и обязан его выполнять. И чем усерднее он будет работать, тем больше будут шансы каждого из них реализовать свою мечту.

На одном из балов, организованных для руководителей швейной промышленности, Гарриет знакомится с Дж. Ф. Ноублом (Джордж Сэндерс), влиятельным человеком в отрасли, который владеет сетью шикарных универмагов. Во время очередной встречи Гарриет показывает Ноублу один из своих новых эскизов с дизайном дорогого вечернего платья, на котором он пишет «Гарриет для Ноубла» и прикрепляет эскиз над своим рабочим столом. Впечатлённый уровнем работы Гарриет, её талантом и целеустремлённостью, Ноубл предлагает ей работать на него, обещая вывести её на качественно иной уровень в мире дизайна. При этом он ставит условие, что Гарриет должна уйти из «Шербойко» и расстаться со своими нынешними партнёрами. Гарриет тяжело бросать своё небольшое дело, которое стало успешно развиваться, кроме того, ей жаль расставаться и со своими партнёрами, однако ей очень хочется воспользоваться предложением Ноубла. Возбуждённая от этих переживаний, Гарриет начинает вести себя очень вспыльчиво на работе, срывая свои эмоции на манекенщицах и на Сэме. Когда Тедди пытается успокоить её и обсудить сложившуюся ситуацию, Гарриет утверждает, что она взвалила на себя непосильный груз и хочет уволиться. Они гуляют по Центральному парку, после чего во время романтической поездки в экипаже Тедди снова делает предложение Гарриет, убеждая её, что всё у них будет хорошо, заканчивая свои слова поцелуем. По впечатлением от разговора с Тедди, Гарриет приезжает к Ноублу, чтобы отказаться от его предложения. Тедди узнаёт, что Гарриет уехала в Ноублу, даже не навестив в больнице сестру, которая только что родила. В тот момент, когда Гарриет собирается отказаться от предложения Ноубла, в его квартиру входит Тедди. Увидев на стене эскиз платья с подписью «Гарриет для Ноубла», он ошибочно заключает, что Гарриет решила уйти из «Шербойко». Глубоко расстроенный и разъярённый, Тедди кричит на Гарриет, что не даст ей уйти из компании так же, как и она в своё время не дала уйти ему. После ухода Тедди Гарриет просит Ноубла помочь разорвать её контракт с «Шербойко», однако Ноубл отвечает, что сначала она должна перестать переживать за судьбу Тедди, в которого влюблена.

Вскоре Тедди уезжает в длительный вояж по нескольким штатам с целью сбыта продукции. За время его отсутствия Гарриет фактически переводит производственные мощности «Шербойко» на пошив разработанных по её эскизам шикарных платьев для универмагов Ноубла. Тедди проводит в командировке большую работу, получая крупные заказы на одежду «Шербойко», что приводит в отчаяние Сэма, который понимает, что компания при нынешнем состоянии дел не сможет выполнить эти заказы. Когда крупная оптовая покупательница Гермиона Григгс спрашивает у Тедди, в чём причина с задержкой поставок заказанной ей продукции, он по просьбе Сэма немедленно прилетает в Нью-Йорк, где выясняет, что сделала с их компанией Гарриет.

Тем временем Ноубл объясняет Гарриет, что «Шербойко» от контрактов с ним получит значительную прибыль, которую смогут поделить между собой владельцы компании, включая Тедди и Сэма. Однако вскоре после этого «Шербойко» не сможет выполнить собственные заказы и прекратит своё существование, после чего Гарриет будет свободна от каких-либо обязательств перед партнёрами. Ноубл, который уже влюбился в Гарриет, предлагает ей постоянную работу в качестве своего ведущего дизайнера, а также приглашает её в совместную поездку в Париж для ознакомления с новейшими тенденциями в мире моды.

Вечером за день до отплытия в Париж Гарриет приходит в офис «Шербойко», чтобы убедить Сэма и Тедди начать работать на Ноубла по её новым эскизам. Однако Сэм и Тедди предпочитают сохранить свою экономическую независимость, даже если это может грозить им банкротством. Уже на борту корабля Ноубл заявляет Гарриет, что не будет делать ничего, чтобы спасти «Шербойко», потому что Гарриет просит об этом не ради интересов бизнеса, а только ради Тедди. Ноубл просит её сделать выбор — либо он, либо Тедди. В этот момент Гарриет понимает, что не может бросит своих партнёров, которые доверились ей и искренне к ней привязаны. Она приезжает в офис «Шербойко», признаваясь в любви к Тедди, который обнимает и прощает её под одобрительный взгляд Сэма.

В ролях

• Сьюзен Хэйуорд — Гарриет Бойд
• Дэн Дэйли — Тедди Шерман
• Джордж Сэндерс Дж. Ф. Ноубл
• Сэм Джаффе — Сэм Купер
• Рэнди Стюарт — Мардж Бойд
• Марвин Каплан — Арнольд Фишер
• Гарри фон Зелл — Сэвидж
• Барбара Уайтинг — Эллен Купер
• Викки Каммингс — Гермиона Григгс
• Росс Эллиотт — Рэй
• Ричард Лейн — Келли
• Мэри Филипс — миссис Бойд

История создания фильма

В основу фильма положен роман-бестселлер Джерома Вейдмана 1937 года. Однако, как отметил кинокритик Босли Кроутер, «при переложении романа для экрана, Вера Каспари изменила практически всё, кроме названия. В центре фильма оказалась амбициозная манекенщица, но её не сравнишь с героем романа, бизнесменом Гарри Богеном, живым, неразборчивым в средствах жителем Бронкса, который оставляет за собой шлейф невыполненных обещаний в стремлении достичь самого верха на Cедьмой авеню (в швейной промышленности)».

Согласно информации студии, «значительные части» фильма снимались на натуре в Швейном квартале Нью-Йорка.

Как отмечается на сайте Американского института киноискусства, «картина стала последним упоминанием в титрах сценариста и режиссёра Абрахама Полонски накануне его появления в Комиссии Конгресса США по расследованию антиамериканской деятельности в апреле 1951 года, во время которого он отказался опровергнуть или подтвердить своё членство в коммунистической партии, после чего был включён в чёрный список Голливуда. Хотя он продолжал писать для кино и телевидения под различными именами, Полонски больше не фигурировал в титрах под собственным именем вплоть до 1968 года, когда в титрах криминальной драмы „Мэдиган“ студии „Юнивёрсал“ он был указан как автор сценария».

Создатели фильма и исполнители главных ролей

Режиссёр Майкл Гордон в 1940-е годы поставил серию достаточно удачных фильмов нуар, среди них «Паутина» (1947), «Акт убийства» (1948), «Леди играет в азартные игры» (1949) и «Женщина в бегах» (1950). В 1950 году он создал одну из самых успешных своих картин — драму по пьесе Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак» (1950). В дальнейшем наиболее удачными картинами Гордона стали романтические комедии «Телефон пополам» (1959) и «Я вернулась, дорогой» (1963).

В 1948—1956 годах Сьюзен Хэйуорд четырежды номинировалась на Оскар за главные роли в следующих фильмах: музыкальная драма «Катастрофа: история женщины» (1947), мелодрама «Моё глупое сердце» (1949) и биографические музыкальные драмы «С песней в моём сердце» (1952) и «Я буду плакать завтра» (1955). Наконец, в 1959 году она получила Оскар за главную роль в криминальной драме «Я хочу жить!» (1958). Среди других наиболее значимых картин Хейуорд — комедия «Я женился на ведьме» (1942), фильмы нуар «Мне не поверят» (1947) и «Дом незнакомцев» (1949), вестерн «Нападение на почтовую станцию» (1951) и драма о родео «Необузданные» (1952).

Актёр Дэн Дэйли более всего известен по ролям в музыкальных комедиях и мюзиклах, таких как «Леди, будьте хорошей» (1941), «Мама была в трико» (1947), «Когда моя кошечка улыбается мне» (1948, роль в этом мюзикле принесла актёру номинацию на Оскар), «Передайте привет Бродвею» (1948), «Какова цена славы» (1952), «Нет такого бизнеса, как шоу-бизнес» (1954) и «Всегда хорошая погода» (1955). Позднее актёр сыграл в таких серьёзных фильмах, как военная драма «Крылья орлов» (1957) и драма по Джону Стейнбеку «Заблудившийся автобус» (1957). Джордж Сэндерс известен по ролям в фильмах Альфреда Хичкока «Ребекка» (1940) и «Иностранный корреспондент» (1941), военному триллеру Фрица Ланга «Охота на человека» (1941), фильмам нуар Джона Брама «Жилец» (1944) и «Площадь похмелья» (1945), драме «Портрет Дориана Грэя» (1945), мелодрамам «Призрак и миссис Мьюр» (1947) и «Путешествие в Италию» (1954). В 1951 году за роль второго плана в драме из театральной жизни «Всё о Еве» (1950) актёр получил Оскар.

Оценка фильма критикой

Общая оценка фильма

После выхода на экраны фильм получил сдержанно позитивную оценку критики, обратившей основное внимание не столько на сюжет и проблематику, сколько на производственный фон истории. Так, журнал «Variety» отметил, что «швейная отрасль Нью-Йорка становится фоном, на котором разворачивается эта мелодрама для взрослых». Босли Кроутер в «Нью-Йорк таймс» также обратил внимание на то, что «мультимиллионная швейная промышленность Нью-Йорка — или, точнее, та её фаза, которая связана с производством и реализацией готовой одежды — служит внешним фоном для этой в остальном обычной романтической драмы». По мнению обозревателя, «истории о таких хамелеонских личностях, которую мисс Хэйуорд играет в этом фильме, трудно добиться полного успеха, и этот фильм также хромает в качестве психологического исследования, хотя мисс Хэйуорд держится достойно». Кроутер резюмирует, что «при меньшей выхолощенности и большей честности фильм мог бы стать захватывающим, а не просто умеренно хорошим развлечением».

Современные критики придерживаются сходного мнения. Так, журнал «TV Guide» характеризует картину как «гладкую, но не звёздную адаптацию романа Вейдмана, на основе которого в 1962 году вышел также бродвейский мюзикл. Это обычная мелодрама, которой придаёт интерес среда, в которой она разворачивается». Киновед Крейг Батлер подчёркивает, что «от романа Джерома Вейдмана в фильме в принципе не осталось ничего, кроме названия и места действия. Фильм выстраивает абсолютно новую историю для своей звезды Сьюзен Хэйуорд. Это жёсткая история, наполненная интригами и манипуляциями, приперченная резким отрывистым диалогом с восхитительным нью-йоркским ароматом». Далее Батлер пишет: «Где фильм не получается — это в показе романа», который возникает «ни с того, ни с сего и кажется немного фальшивым». В итоге создаётся впечатление «как будто эта часть истории насильно вставлена фильм, а не произрастает из него». Однако, хотя «этот недостаток и наносит вред фильму, но, к счастью, не пускает его под откос». И в целом, хотя «он где-то и устарел, но остался мощным маленьким фильмом, который заслуживает внимания».

Оценка работы творческой группы

По мнению Кроутера, «сценарист Абрахам Полонски написал живой и чёткий, обоюдоострый диалог, однако колорит швейной промышленности в нём по-настоящему не ощутим. И это вызывает сожаление, потому что главным достоинством картины, является свежесть сцен, показывающих пульсирующее биение швейной промышленности — толпы, снующие по Седьмой авеню среди потока тележек с платьями и неистовой атмосферы шоурумов, где покупателей завлекают не только платьями, но и льстивыми речами. Камера увлечённо гуляет сквозь эту потрясающую суету в первых кадрах картины, но уже совсем скоро режиссёр Майкл Гордон сталкивается с необходимостью рассказывать историю бойкой молодой леди, которая намерена вскарабкаться на самый верх».

Оценка актёрской игры

По мнению «Variety», основной силой фильма является его «в равной степени отличный актёрский состав, включающий трёх звёзд — Сьюзен Хэйуорд, Дэна Дэйли и Джорджа Сэндерса». Кроутер также отметил, что Сьюзен Хэйуорд «заслуживает признания за создание образа крутой дамочки, которая движется настолько живо и свободно, насколько позволяет ей сценарий», а также «умелую поддержку со стороны Сэма Джаффе в качестве её партнёра, и Джорджа Сэндерса в роли модного принца торговли». Батлер считает, что «Сьюзен Хейуорд, конечно, была рождена для этой роли, и она справляется с ней отлично, играя самым энергичным образом, но при этом не вызывающе. Она получает первоклассную поддержку со стороны Джорджа Сэндерса, Сэма Джаффе и Марвина Каплана. А Дэн Дэйли, хотя и не настолько силён, как мог бы быть, но всё равно хорош».

Ссылки

• [www.imdb.com/title/tt0043663/ Я могу достать это вам по оптовой цене] на сайте IMDB
• [www.allmovie.com/movie/i-can-get-it-for-you-wholesale-v95998 Я могу достать это вам по оптовой цене] на сайте Allmovie
• [www.afi.com/members/catalog/DetailView.aspx?s=&Movie=50148 Я могу достать это вам по оптовой цене] на сайте Американского института кино
• [www.tcm.com/tcmdb/title/78771/I-Can-Get-It-for-You-Wholesale/ Я могу достать это вам по оптовой цене] на сайте Turner Classic Movies
• [www.rottentomatoes.com/m/i-can-get-it-for-you-wholesale Я могу достать это вам по оптовой цене] на сайте Rotten Tomatoes
• [www.youtube.com/watch?v=vCwyECl_qIw Я могу достать это вам по оптовой цене] фильм на сайте YouTube

Отрывок, характеризующий Я могу достать это вам по оптовой цене

Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.