Версаче, Джанни

Джанни Версаче

Gianni Versace
Род деятельности:	Модельер
Лейбл:	Versace
Место рождения:	Реджо-ди-Калабрия (Калабрия, Италия)
Гражданство:	Италия Италия
Место смерти:	Майами-Бич (Флорида, США)
Награды и премии:

Джа́нни Верса́че (итал. Gianni Versace; 2 декабря 1946 — 15 июля 1997) — итальянский модельер и дизайнер, основатель модного дома Gianni Versace (1978).

Биография

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Начал карьеру в родном городе, в магазине модной одежды Francesca Versace Elle, которым владела его мать. Здесь он помогал ей подшивать одежду, подбирать аксессуары, а также поставлять ткани из Милана, Парижа и Лондона. В 25 лет отправляется в Милан, где начинает работу в качестве дизайнера одновременно в нескольких модных домах — Callaghan и Istante. В 1973 году становится дизайнером Byblos, молодёжной линии модного дома Genny

Впервые представил одежду под собственным именем 28 марта 1978 года в Милане, в художественном музее Палаццо делла Перманенте. В сентябре того же года состоялся показ первой коллекции женской одежды под маркой «Джанни Версаче». Главным администратором модного дома стал старший брат модельера Санто Версаче, его сестра Донателла отвечала за фотосессии.

В 1980-е годы Джанни разрабатывает одежду для собственной марки, параллельно работая для других фирм. В 1981 году он выпускает женский парфюм под собственным именем, в 1986-м — мужской аромат L’Homme. Вместе с Лагерфельдом он усиленно культивирует культ топ-моделей, выплачивая своим любимым манекенщицам баснословные гонорары. В 1989 году заявил о себе в мире высокой моды, начав создавать коллекции от-кутюр под маркой Atelier Versace и устраивая показы в парижском отеле «Риц».

Пика своей известности Джанни Версаче достиг в начале 1990-х годов, среди его знаменитых клиентов — Мадонна и принцесса Уэльская Диана. Он расширяет свой бизнес, начав выпуск фарфоровой и стеклянной посуды (совместно с фирмой Rosenthal) и мебели и товаров для дома (под маркой Versace Home).

Имел квартиры в Милане и Нью-Йорке, дом в курортном городе Майами-Бич и виллу на озере Комо в Италии, любил проводить время в компании своих друзей — Элтона Джона, Мадонны, Джорджа Майкла. Не скрывал своей гомосексуальной ориентации, прожив 11 лет совместно со своим спутником жизни — стилистом Антонио д’Амико.

Джанни Версаче был застрелен утром 15 июля 1997 года на Оушен-драйв в Майами-Бич, на ступенях собственного дома, серийным убийцей Эндрю Кьюнененом без какой-либо видимой причины. В СМИ сразу появилась версия о причастности к убийству итальянской мафии, а некоторые газеты обвиняли в преступлении семью Версаче. Через несколько дней его убийца, окруженный кольцом полицейских, покончил с собой. По некоторым свидетельствам, на убийце было нижнее белье от фирмы Версаче. Джанни был похоронен у озера Комо, в саду виллы Фонтанелла, но после продажи последней русскому олигарху — ресторатору Аркадию Новикову прах кутюрье был перенесен в Милан.

После смерти Версаче во главе его фирмы встала младшая сестра, Донателла Версаче.

Особенности стиля

Джанни Версаче соединял пышные элементы барокко и меандры классицизма с поп-артом и элементами панк-культуры, сочетал леопардовую расцветку с пышными акантами и использовал яркие контрастные цвета и блестящие поверхности. Его вызывающая, откровенно сексуальная одежда нередко была на грани китча. Версаче создавал вечерние платья на основе лекал женского нижнего белья, ввёл в моду сочетание чёрной кожи и золотой фурнитуры и леггинсы, к которым требовались высокие каблуки. Считается^[кем?], что он впервые вывел на подиум мужчину без галстука и мужчину в джинсах.

В театре

Джанни Версаче плодотворно сотрудничал с Морисом Бежаром — он оформил несколько балетов хореографа, их последней совместной работой стал балет «Дом священника» (1997). В свою очередь, артисты балетной труппы Бежара участвовали в показах модельера. В частности, во время одного из таких последних театрализованных показов Версаче манекенщица Наоми Кэмпбелл навела на модельера пистолет, что позднее было расценено как предзнаменование.

Среди других работ Версаче — провокационные костюмы для балета Уильяма Форсайта Herman Schmerman.

Библиография

Джанни Версаче — автор книги Rock and Royalty.

Фильмография

• Про бренд Versace был снят фильм «Дом Версаче» (англ. House of Versace).

Признание и награды

• Командор ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой» (1986).
• Большая золотая медаль города Парижа.

Память

• Музыкант Элтон Джон, над оформлением диска которого Версаче работал в 1991—1994 годах, посвятил ему свой альбом The Big Picture (1997).

Литература

М. Кастель. Миф о Версаче: Биография / Пер. с ит. А.Борисовой. СПб.: Азбука-классика, 2008. 352 с. + вклейка (32 с.), 15 000 экз., ISBN 978-5-395-00095-8

Ссылки

• [www.versace.com/ Официальный сайт Versace]
• [shoefaces.com/gianni_versace.html Джанни Версаче — биография, коллекции, жизнь]
• Агасси Топчян. [newlookmedia.ru/?p=8977 Убийство Версаче]. «Новый Взгляд» № 19 (26 июля 1998). — Эндрю Филипп Кьюнэнан (Andrew Cunanan) поселился в отеле The Normandy Plaza 12 мая. А выписался из этой гостиницы 14 июля, за день до того рокового дня.... Проверено 9 апреля 2012. [www.webcitation.org/67gDWsNaw Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Версаче, Джанни

Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.