Happy Birthday to You

«Happy Birthday to You»
Песня
Выпущен	1893
Жанр	народная музыка
Язык песни	английский
Композитор	Милдред Хилл
Автор песни	Пэтти Хилл

«Happy Birthday to You» (рус. С днём рождения тебя) — песня, исполняющаяся как приветственное поздравление с днём рождения. Песня переведена на многие языки, хотя часто исполняется на английском языке даже в тех странах, где английский не является основным языком. Книга рекордов Гиннесса называет «Happy Birthday to You» самой известной песней на английском языке, после которой идёт «For He's a Jolly Good Fellow</span>^ru_en» («Он — весёлый парень»).

По традиции, песню «Happy Birthday to You» поют гости на праздновании дня рождения, приветствуя именинника. Зачастую это сопровождается вручением торта с зажжёнными свечами.

Текст и мелодия

Happy birthday to you,

Happy birthday to you,

Happy birthday, dear John

Happy birthday to you.

<score lang="lilypond">\relative c' { \key f \major \time 3/4 \partial 4 c8. c16 | d4 c f | e2 c8. c16 | d4 c g' | f2 c8. c16 | c'4 a f | e( d) bes'8. bes16 | a4 f g | f2 \bar "|." } \addlyrics { Hap -- py birth -- day to you, Hap -- py birth -- day to you, Hap -- py birth -- day dear John, __ Hap -- py birth -- day to you. }</score>

История создания

Мелодия «Happy Birthday to You» происходит от песни «Good Morning to All» (Доброе утро всем). Считается, что мелодию до 1893 года сочинили сёстры Пэтти и Милдред Хилл.

Пэтти Хилл работала в детском саду в Луисвилле, разрабатывала различные методы обучения. Её сестра Милдред была пианисткой и композитором. Оригинальная их версия «Good Morning to All» сочинялась как песня, которую дети могли бы легко петь. В 1893 году сёстры опубликовали мелодию в своём сборнике песен для детского сада. Есть предположения, что мелодия и текст был заимствован из подобных песен девятнадцатого века — «Happy Greetings to All», «Good Night to You All» (1858 год), «A Happy New Year to All» (1875 год), «A Happy Greeting to All» (1885 год). Американский профессор права Роберт Брайнес (англ. Robert Brauneis) оспаривает такие предположения, отмечая, что эти ранние песни имели совершенно иные мелодии.

Но авторство сестёр Хилл иногда оспаривается. В своей книге «Freedom of Expression» Кембрю Маклауд (англ.) привёл аргументы против авторских прав на текст песни «Good Morning to All» и мелодию: практически вся мелодия уже существовала до этой версии, а текст сочинили вместе 5—6‑летние дети, учившиеся у сестёр Хилл.

Полный текст «Happy Birthday to You» впервые встречается в печати как последние четыре строки стихотворения «День рождения Роя» (англ. Roy's Birthday), опубликованной в книге A Primer of Work and Play (1901 год, автор D. C. Heath) без указания, что это слова песни. Вариант мелодии и текста «Happy Birthday To You» впервые напечатан в 1911 году, но, вероятно, существовал и раньше. В 1924 году, Роберт Коулман (англ. Robert Coleman) включил «Good Morning to All» как второй куплет песни-поздравления с днём рождения. Коулман также опубликовал «Happy Birthday to You» в сборнике «The American Hymnal» в 1933 году.

Известные исполнители

Одно из самых известных исполнений «Happy Birthday to You» было сделано для президента США Джона Ф. Кеннеди в мае 1962 года. Мэрилин Монро спела её столь чувственно, что в прессе тут же начали ходить слухи о том, что между ней и президентом происходит роман .

Заметным исполнителем был комедийный пианист Виктор Борге, который играл песню в стилях различных композиторов, например начинал играть Лунную сонату, плавно переходя в песню.

В 2010 году индийский дирижёр классической музыки Зубин Мета дирижировал оркестром, исполнявшим вариации на тему «Happy Birthday to You» в стилях различных композиторов, включая Вагнера, Баха, Моцарта, Бетховена, в венском, нью-орлеанском и венгерском стилях.

5 августа 2013 года мелодия «Happy Birthday to You» прозвучала на Марсе — инженеры НАСА из Центра космических полётов Годдарда запрограммировали марсоход Curiosity ежегодно праздновать свой «день рождения» (годовщину посадки) исполнением мелодии в виде специально сформированной серии вибраций одного из бортовых приборов (Sample Analysis at Mars</span>^ru_en).

Проблемы использования песни в кино

По данным сайта Internet Movie Database, песня «Happy Birthday to You» использовалась почти в 150 фильмах. Но в сотнях фильмов в сценах дней рождения песня не звучит. Перед тем как песня была защищена авторским правом, её свободно использовали: например, в мультфильме «Bosko’s Party» (Warner Brothers, 1932) хор животных поёт её дважды.

В 1987 году вышел документальный фильм Eyes on the Prize</span>^ru_en о движении за гражданские права чёрнокожих в США, в котором была сцена празднования дня рождения, на которой разочарованный Мартин Лютер Кинг начинал своё движение. После первой демонстрации на протяжении многих лет фильм не могли продавать или транслировать из-за стоимости возмещения авторских прав, составной частью которых было исполнение в фильме «Happy Birthday to You». Лишь учреждённые в 2005 году гранты для авторских вознаграждений позволили в феврале 2008 года показать фильм на телеканале PBS.

В документальном фильме «Корпорация» (2003) утверждалось, что «Warner/Chappell Music» взимает до 10 000 долларов за появление песни в любом фильме. Из-за вопроса авторского права, рекламисты, сценаристы, менеджеры ресторанных сетей, режиссёры редко использовали полный вариант «Happy Birthday to You». Например, в фильмах исполняли только начало или конец, либо избегали песни, либо заменяли её на «For He’s a Jolly Good Fellow». В фильмах начали откровенно обыгрывать необходимость оплаты лицензии. На проблему авторских прав «Happy Birthday to You» напрямую указывали в 2009 году в эпизоде «iMake Sam Girlier» комедийного сериала iCarly, в которой начинают петь песню, но один из героев говорит, что песня не в общественном достоянии, и вместо неё исполняют «For He's a Jolly Good Fellow</span>^ru_en». Проблема авторского права на песню обыгрывается в телесериале «Высший класс», где персонажи неоднократно пытаются петь песню, но останавливаются другими героями напоминанием о цене исполнения. Мелодия песни первоначально звучала в мультфильме «Неправильные штаны», но была заменена на «For He’s a Jolly Good Fellow» для DVD-релиза. Проблемы возникали даже при исполнении песни на вымышленных языках. Из первоначального варианта эпизода «Параллели» 7-го сезона сериала «Звёздный путь: Следующее поколение» исполняемую по-клингонски песню заменили на клингонский же вариант «For He’s a Jolly Good Fellow».

В 2014 году ведущий вечернего ток-шоу Стивен Колберт пожелал песне счастливого дня рождения и спел первую строчку, но на экраны вывели сообщение о технических неполадках. «Простите, друзья, нельзя спеть „Happy Birthday to You“, даже чтобы поздравить с днем рождения песню „Happy Birthday to You“ в её день рождения», — пояснил Колберт. В ноябре 2015 года в эпизоде «Мустанг Буллит» телесериала «Голубая кровь» во время празднования 40-летия Эрин Рейган (Бриджит Мойнахан) семья начинает петь «Happy Birthday to You», но их трижды останавливает отставной комиссар полиции Генри Рейган (Лен Кару). На вопрос, почему он запрещает петь, Генри отвечает: «Не можете, если не хотите платить компании, которая владеет правами». Комиссар Фрэнк Рейган (Том Селлек) подтверждает: «В соответствии с законодательством об интеллектуальной собственности вы не можете петь „Happy Birthday to You“, если не заплатили гонорар компании, которая владела авторскими правами, иначе вы нарушаете закон». Линда Рэйган (Эми Карлсон) говорит: «Хорошо, но люди пели „Happy Birthday to You“ всегда бесплатно».

Споры вокруг авторских прав

Ни одна из ранних публикаций «Happy Birthday to You» не включала оговорки об авторских правах. В 1935 году Summy Company зарегистрировала авторские права на фортепианную аранжировку мелодии «Good Morning to All», указав как автора мелодии Preston Ware Orem</span>^ru_en и автора слов Mrs. R. R. Forman. Это послужило правовой основой для утверждения, что Summy Company юридически зарегистрировала авторские права на принцип песни. После нескольких реорганизаций, в 1988 году за 25 млн долларов компанию приобрела Warner/Chappell Music, которая оценила авторские права на «Happy Birthday to You» в 5 млн долларов. На основании регистрации 1935 года компания Warner заявила, что в США авторские права на песню истекают лишь в 2030 году, и исполнения песни в кино, на телевидении, радио, в любом публичном месте, для любой группы, где значительное число присутствующих не являются семьёй или друзьями, являются незаконными без выплаты роялти в пользу Warner. В Европейском союзе авторские права на песню были установлены до 31 декабря 2016 года (70 лет после смерти автора — Пэтти Хилл умерла в 1946 году). В Канаде и других странах, где время действия авторских прав включает жизнь автора плюс 50 лет, авторские права истекли в 1985 году. В 2008 году Warner собирала в виде роялти за песню около 5 тыс. долларов в день (2 млн долларов в год).

Роберт Брайнес после изучения истории песни в 2010 году пришёл к выводу, что «почти наверняка она больше не защищена авторским правом». Компания Good Morning To You Productions Corp. снимала документальный фильм о песне. Под угрозой крупного штрафа она была вынуждена заплатить Warner 1,5 тысячи долларов авторских отчислений. В 2013 году Good Morning To You Productions Corp., опираясь на исследования Роберта Брайнеса, подала в суд на Warner за ложные утверждения об авторских правах на песню, стремясь не только возвратить свои деньги, но и все гонорары, выплаченные другими режиссёрами с 2009 года.

В ходе разбирательств, в июле 2015 года суду предоставили достаточно чёткую копию публикации 1922 года, которая включала «Happy Birthday to You». У публикации есть оговорка: «Опубликовано по специальному разрешению, любезно предоставленного „The Clayton F Summy Co.“» (англ. Special permission through courtesy of The Clayton F Summy Co.). Поскольку музыка и слова песни были опубликованы без уведомления об авторских правах, то уже в то время «Happy Birthday to You» находилась в открытом доступе. Warner/Chappell Music оспаривала доказательства, утверждая, что не было необходимых разрешений от владельца авторских прав, а значит слова и ноты «Happy Birthday to You» всё равно будут предметом авторского права.

В конце сентября 2015 года суд Лос-Анджелеса постановил, что компании Warner/Chappell Music принадлежат авторские права на фортепианную аранжировку, но не на текст песни или её мелодию. Вопрос о том, считать ли публикации 1922 и 1927 годов переводом песни в общественное достояние, суд предложил выяснять в ходе отдельного судебного разбирательства. Некоторые СМИ интерпретировали решение суда как объявление произведения находящимся в общественном достоянии. Но решение не содержит такой формулировки, констатируется лишь, что Warner/Chappell Music не доказали наличие у них авторских прав. Тем не менее, раз нет никаких других претендентов на авторские права и авторские права на мелодию давно истекли, истцы полагали, что песня находится в общественном достоянии. В июне 2016 года суд окончательно утвердил соглашение об урегулировании этого спора. Песня юридически стала достоянием общественности, а Warner/Chappell Music обязалась выплатить 14 млн долларов компенсации тем, с кого компания ранее взимала сборы за воспроизведение композиции.

Ссылки

• [youtube.com/watch?v=EqolSvoWNck Marilyn Monroe - Happy Birthday Mr. President] на YouTube
• [rg.ru/2013/06/14/pesnya-anons.html Суд Нью-Йорка рассмотрит иск о правах на песню Happy Birthday to You] (рус.). Российская газета (14 июня 2013).
• [unhappybirthday.com/ Unhappy Birthday] (англ.). — сайт для привлечения внимания к проблеме авторского права на песню
• Robert Brauneis. [scholarship.law.gwu.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1303&context=faculty_publications Copyright and the World's Most Popular Song]. — GWU Legal Studies Research Paper No. 1111624. — 2010.
• [ia601904.us.archive.org/13/items/gov.uscourts.cacd.564772/gov.uscourts.cacd.564772.244.0.pdf Rupa Marya, et al. v. Warner/Chappell Music, Inc., et al.] (англ.) // United States District Court for the Central District of California. — 2015.

Отрывок, характеризующий Happy Birthday to You

Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.