Resistance 3

Resistance 3
Разработчик	Insomniac Games
Издатель	Sony Computer Entertainment
Создатели Руководитель Маркус Chlenishe Геймдизайнер Дрю Мюррей Сценарист Йон Пакетт Композитор Борис Салчоу
Дата выпуска	6 сентября 2011 8 сентября 2011 8 сентября 2011 9 сентября 2011
Версия	1.05
Жанр	Шутер от первого лица
Возрастной рейтинг	ACB: MA15+ — Mature 15+ BBFC: 18 ESRB: M — Mature PEGI: 18+
Платформа	PlayStation 3
Режимы игры	Однопользовательский, многопользовательский, кооперативный
Носитель	Blu-ray Disc
Управление	DualShock 3, PlayStation Move

Resistance 3 — вышедший в 2011 году научно-фантастический шутер от первого лица для платформы Playstation 3, разработкой которого занималась Insomniac Games, а изданием Sony Computer Entertainment. Игра стала 3 частью серии и продолжением самой успешно-продаваемой игры из стартовой линейки Playstation 3 Resistance: Fall of Man и первого сиквела Resistance 2.

Рецензии
Иноязычные издания
Издание	Оценка
IGN	9/10, Editor`s Choise
Русские издания
Издание	Оценка
PlayGround.ru	8,4/10

Сюжет

Август 1957, Америка потеряна. 90 % населения Земли убиты или превращены в химер. Джозеф Капелли, бывший солдат американской армии, который боролся с угрозой Химер, был отчислен из военных подразделений А. С. Н. И. П. (англ. S.R.P.A. — Special Research Projects Administration, рус. Агентство Специальных Научно-Исследовательских Проектов) за убийство Натана Хейла, протагониста предыдущих 2-ух игр. С последовавшим расформированием А. С. Н. И. П. человечество потеряло последнюю надежду отвоевать планету у захватчиков. Джозеф бросил борьбу с инопланетной угрозой, зажил обычной жизнью. Он женился на женщине по имени Сьюзан Фарли, сводной сестре Натана, после чего она родила ему ребёнка, он осел в небольшом городе Хейвен, штат Оклахома, с группой выживших из партизанского движения «Только Свобода». Остатки людей вынуждены жить буквально в норах под землей.

Натан Хейл 4 года назад ядерным взрывом смог лишь ненадолго отсрочить планы Химер. Федор Маликов, учёный-куратор программы «Часовые» (англ. Sentinels Program) и проекта «Абрахам» (англ. Project Abraham), явился в Хейвен к Джозефу за помощью. Он утверждает что взрывом 4 года назад, Натан Хейл пустил цепную реакцию по башням Химер - энергия от этой реакции начала накапливаться в башне терраформера, в Нью-Йорке. Химеры начали использовать накопленную энергию для открытия пространственно-временной дыры. Её предназначение неизвестно, но результат ясен: эта дыра постепенно охлаждает планету и следующую зиму уже никто не переживет. Доктор утверждает, что может отключить эту установку, но просит Джозефа защитить его по пути туда. Тем временем через город проходил карательный отряд Химер, людей обнаруживают и начинается бойня. В конечном итоге люди вынуждены спасаться бегством через катакомбы, через несколько минут терраформер Химер стирает крио-ударом с орбиты весь город. Не имея выбора, Джозеф отправляется вместе с Маликовым в Нью Йорк.

Маликов убеждает, что на воде безопаснее, поэтому учёный и Джозеф угоняют брошенный баркас, по которому плымут по Миссисипи. Через некоторое время, путники встречают Голиафа, который начинает их преследовать. Только оторвавшись, на героев нападает второй Голиаф и уничтожает лодку.

Маликова и Джозефа выбрасывает к Сент-Луису, где Капелли находит группу людей, называющих себя "Выжившие". Управляет ими офицер Чарли Тэйт (на самом деле, подделавший документы в Ганновере). "Выжившие" чуть не потеряли самолет, и Чарли соглашается довести Маликова и Джо до Нью-Йорка, при условии, что последний поможет добыть энергоблок с химерского десантного корабля. Джозеф соглашается.

"Выжившие" сбивают корабль, но тут же появляются химеры, убивающие двоих из отряда Чарли. Тэйт приказывает оставшимся бежать, а сам с Капелли бежит к убежищу. В это время в городе разворачивается новая битва: химеры-гибриды, подчинённые Разуму Улья, нападают на диких мутантов, сопротивляющихся коллективному разуму. Благодаря этому, Чарли и Джо добираются до подъемника, везущего их к убежищу "Выживших". На кабинку нападает Смертоносец, роняя вниз энергоблок, из-за чего Джо вынужден спрыгнуть вниз и отбить у жука-мутанта этот аккумулятор.

Самолет исправен, и Чарли с Эллисом (пилот "Выживших") летят в Нью-Йорк. На самолет в районе штата Пенсильвания нападает десантный корабль, в результате Джозеф падает на землю, а Чарли и Эллис сбрасывают корабль с хвоста. Перед тем как упасть, Джозеф просит Чарли проведать Сьюзен и Джека. Маликов хочет остаться с Джозефом, и "Выжившие" высаживают его на мост.

За Джо начинает охотиться десантный корабль, который бывший Страж сбивает на мосту. За битвой тем временем наблюдала Джин Роуз, староста шахтёрского посёлка Маунт-Плезант. Путники просят её помочь с транспортом на запад, до Нью-Йорка. Джин говорит, что есть поезд, однако сломанный, а единственный, кто мог бы его починить - это Джонатан, её муж и местный священник, который ушёл к шахтам убить местную гигантскую химеру по прозвищу "Сатана".

Джозеф находит Джонатана у входа в шахты, однако последний наотрез отказывается вернуться в посёлок, пока не убьёт это чудовище. Но они оба спускаются в шахты Пенсильвании. В результате небольшой битвы, Джонатан тяжело ранен. Джозеф, используя баллоны с ацетиленом, убивает Сатану.

На поезде, починенном Роузом, Маликов и Джозеф отправляются в Нью-Йорк. Пока они обсуждают план того, как попасть в башню, они слышат вопли о помощи. Человек бежит от группы бандитов, которые его жестко убивают, а затем преследуют и поезд. Некоторое время спустя Маликов и Джозеф наблюдают стаю Смертоносцев. Они же атакуют бандитов, а вместе с ними и поезд...

Джозеф приходит в себя, с зажатыми ногами колесами от поезда. Его готовится убит один из бандитов, однако вовремя подоспевает Маликов. Неожиданно на учёного нападает предводитель банды. Джозеф может только смотреть на то, как головорез отрубает старику голову. Со словами "Ну что, малыш, теперь ты доволен?", он вырубает Джозефа.

Джозеф оказывается в тюрьме Грейтерфорд, штат Пенсильвания. Он приходит в себя в тюрьме, на арене. Убийца Маликова, которого зовут Мик Катлер, дает кувалду Джозефу и скидывает на арену вместе с ним одного из жителей. Джозеф вынужден, подобно гладиатору, отбиваться от выпущенных на арену бестий. Когда мутанты заканчиваются, Мик посылает своих головорезов убить Джо, но тот расправляется и с ними. Мик вынужден признать Джозефа как хорошего бойца, поэтому вырубает его взрывом пуль со своего табельного пистолета.

Джо приходит в себя в тюремной камере. К нему подходит "дружок" Мика - Герберт, изучавший дневники Маликова. Он делится с Джо своим планом побега...

Один из заключенных, Дик, когда химеры только вторглись в Америку, смог выйти из камеры, взломав замки. Дик освободил одних заключенных, те - других. Среди них был и Мик Катлер. Он и Герберт расставили по всей территории тюрьмы химерских дронов, передающих сигналы "все чисто" всем патрулям. Постепенно Дик склоняется к мысли убить Мика, его дальнейшая судьба неизвестна. В тюрьме можно найти его письма маме, где он делится событиями, происходившими в тюрьме.

Джо успешно отключает трех дронов, и химеры начинают проверку, переросшую в атаку на тюрьму. Однако четвёртый Джозефу мешает отключить сам Мик. В итоге, Джозеф убивает его выстрелом из Магнума и отключает четвёртого дрона. Удается бежать Джозефу и Герберту с несколькими заключенными.

Джозеф пешком доходит до Нью-Йорка, оставив сообщение жене по радиостанции, после чего пробивается через город, кишащий как дикими, так и боевыми химерами. Почти добравшись до башни, Джо сталкивается с упорным сопротивлением химер, после его контузит выстрелом Голиафа. Лежа на земле, он замечает самолет с Чарли и Эллисом. Им удается взять с собой Джозефа и улететь прочь. Чарли рассказывает, что он и Сьюзен услышали Джозефа по радио, и то, что в башню невозможно пробраться. Джозеф тут же порождает идею - обрушить ближайший химерский терраформер на башню. Чарли соглашается, однако, встретив огонь, они высаживают Джо на одной из платформ терраформера, а сами улетают, чтобы найти удобную площадку для посадки.

Джозеф встречает Чарли внутри терраформера. Чарли делится с мыслью, что такая штука должна потреблять много энергии, поэтому, если вывести источник энергии, то можно обрушить терраформер прямо на башню. Чарли с Джо идут по проводам, по пути отбивая атаки химер. Вскоре, Джо и Чарли разделяются по воле обстоятельств. Чарли идёт к Эллису, а Джо поднимается на платформе к ядру терраформера.

Когда ядро уничтожено, Джо пытается покинуть терраформер, однако ему мешает Увалень. Терраформер разваливается и Джозеф падает вниз. Тем временем Чарли и Эллис подбирают Джо прямо в воздухе и спешно покидают терраформер. Терраформер падает на башню, уничтожая её.

В финальной сцене нам показывают, что погода в восточной половине Америки начала приходить в норму, а также Джозефа, воссоединившегося с семьей.

Оружие

Основное:

• Кувалда — единственное оружие ближнего боя в игре (хотя Джо может отбиваться прикладом остальных пушек либо прицепить к Карабину штык-нож). Довольно медлительное, но наносит смертельный урон простой пехоте, вроде Смотрителей, Бестий или Гибридов.
• Магнум 44 калибра — единственный пистолет в игре, доступен с самого начала и до конца игры, где Джо его теряет. Наносит высокий урон на средней и ближней дистанции, а также позволяет дистанционно подрывать уже выпущенные патроны.
• Карабин (M5A2 Folsom Carbine) — стандартная штурмовая винтовка армии С.Ш.А. во время Химерианского вторжения. Наносит средний урон на средней и дальней дистанциях. В качестве альтернативного огня бьёт из подствольного гранатомёта. При одном из апргрейдов позволяет прицепить к ней штык-нож, увеличивающий урон на ближней дистанции.
• Россмор (Rossmore 239 Shotgun) — боевой дробовик, модифицированный доктором Маликовым (им же и выдаётся). Наносит высокий урон на средне-ближней дистанции, позволяя одним выстрелом подстрелить небольшое скопление врагов. В качестве альтернативного огня имеет подствольный фугасный миномёт, аналогичный подствольнику Карабина. При одном из апгрейдов стреляет воспламеняющейся картечью.
• Зверобой (Marksman) — штурмовая винтовка американской армии, разработанная по технологиям химер. Стреляет очередями с отсечкой в 3 патрона. В качестве альтернативного огня выбрасывает перед собой небольшую пулемётную турель.
• Гризли (Bullseye) — стандартный химерианский пистолет. Стреляет заряженными пулями, из-за чего его ошибочно принимают за бластер. В качестве альтернативного огня позволяет "пометит" от 3 до 6 врагов магнитными маркерами, что позволит обстреливать их даже из укрытия (пули будут лететь в них автоматически, даже если игрок не смотрит на врага).
• Термит (Auger) — химерианское противопехотное ружьё, стреляющее радиоактивными диффузными разрядами, что позволяет обстреливать вражескую пехоту даже из-за приград (соответственно, голографический прицел этого оружия позволяет смотреть сквозь стены). Чаще всего им вооружены химеры-Латники. В качестве альтернативного огня позволяет поставить перед Джо энергетический экран, дающий временную защиту от чужого оружия. При апгрейде повышает разброс зарядов, выстреливая за раз сразу 3 разрядами по горизонтали.
• Орлан (Deadeye) — химерианская снайперская винтовка. Чаще всего используется гибридами-снайперами. В качестве альтернативного огня позволяет выстреливать разогнанным плазменым снарядом (на манер рельстотрона).
• Атомайзер (Atomizer) — статический разрядник химер, созданный для борьбы со скоплениями живой силы. Чаще всего используется химерами-варварами. Позволяет создать цепную молнию, одновременно сжигая сразу нескольких противников. В качестве альтернативного огня позволяет выкинуть перед собой мину, создающую карликовую Чёрную Дыру, притягивающиую химер (соответственно, созданная врагами дыра будет реагировать только на Джозефа).
• Криомат (Cryogun) — химический распылитель, заправленный жидким азотом. Своеобразная альтернатива огнемёту, созданная химерами. Замораживает цели, позволяя разбить их вдребезги ударом приклада или выстрелом с другого оружия. В качестве альтернативного огня выплёвывает цельный криозаряд, замораживающий врагов в определённой области.
• Мутатор (Mutator) — экспериментальное оружие, созданное Гербертом. Стреляет вирусными снарядами, синтезированными из ДНК химер-пиявок. При попадании во врага, будь то Смотрители, Гибриды или Бестии, превращает их тела в огромные раздувшиеся гнойники, способные взорваться токсичными всплесками при повреждении. Не действует на дронов и химер-варваров. В качестве альтернативного огня способен заразить небольшую область, заражая скопления врагов. После одного из апгрейдов вирус сводит врагов с ума, заставляя врезаться в своих союзников и взрываться.
• Торнадо (Wildfire) — П.Т.Р.К. химерианской сборки, эффективное оружие против крупных врагов или техники. Стреляет самонаводящимися ракетами, в качестве альтернативного огня — роем неуправляемых ручных боеголовок.

Гранаты:

• Шрапнельная (Shrapnel grenade) — самодельная граната, собираемая из мусора. При взрыве ударяет по площади жестяными осколками и ржавыми гвоздями. Является аналогом обычной осколочной гранаты.
• Импульсная (EMP Grenade) — граната, разработанная для борьбы с химерианской техникой. При взрыве создаёт небольшой Электромагнитный импульс, временно отключающий (но не убивающий) вражескую технику.
• "Ёж" (Hedgehog Grenade) — противопехотная граната химер. При взрыве разбрасывает вокруг себя стальные колья, наносящие проникающий урон.
• Коктейль Молотова (Molotov) — самодельная пирограната, способная поджигать небольшие области. Наносит урон огнём.

Игровой процесс

В основном игровая механика будет позаимствована из предыдущей части, но с некоторыми изменениями. Оружейное колесо из первой части будет возвращено после изъятия из Resistance 2. Появятся новые объекты окружающего мира, такие как химерские растения, взрывающиеся если в них выстрелить. В игре будут присутствовать как старые, так и новые виды оружия; вернутся такие оружия как Bullseye, Magnum, Shotgun, Auger и Carbine, а новым станет Mutator стреляющий биологическим дымом, приводящим к взрыву врагов нанося урон, наряду с новым типом гранат в форме банки с едой, начинённой гвоздями. Все оружия могут быть усовершенствованы, а также становятся мощнее при постоянном использовании. В связи с необходимостью выживать, в Resistance 3 люди также вынуждены конструировать оружие из всего, что попадается под руку (как, например, гранаты из банок, начинённые гвоздями). А также появились новые типы оружия химер. Такое как винтовка, стреляющая струей жидкого азота, снайперская винтовка с подствольным модулем, стреляющим зарядом плазмы, атомайзер — винтовка с киберэлектрическими зарядами, с подствольной мини чёрной дырой, затягивающей противников в себя и расщепляя их.

Многопользовательский режим

Сетевые соревновательные режимы фокусируются на организованности, и меньше завязаны на группе, чем в Resistance 2. Присутствует кооперативный режим, где игроки могут объединиться в команду для прохождения сюжетной кампании через интернет, или в режиме разделения экрана. Из подкаста портала Gameinformer стало известно, что в третьей части не будет кооперативного прохождения на 8 человек, как в Resistance 2. Карты многопользовательского режима взяты из разных уголков мира: например Форт Лэми в Республике Чад, Африка. Некоторые из этих карт не встречаются во время прохождения кампании.

Разработка

В 2009 рекламный щит с названием игры был замечен в месте, в котором должен был сниматься Инопланетное вторжение: Битва за Лос-Анджелес, фильм производства Columbia Pictures (дочерняя компания Sony), выходящий в начале 2011 года. Несмотря на это ни Sony, ни Insomniac Games не дали комментариев по этому поводу. Insomniac сообщили 25 мая 2010, что кроме работы над новым мультиплатформенным проектом, они также будут разрабатывать игры эксклюзивно для PlayStation 3. Resistance 3 была анонсирована 17 августа 2010 вместе с трейлером на пресс-конференции Sony, на выставке Gamescom 2010 в Кельне, Германия. 28 сентября 2010, в сеть попали концепт-арт и скриншоты нескольких вариантов химер и двух неизвестных человеческих персонажей (позднее обозначенных в ноябрьской статье Game Informer как Джозеф Капелли и Сьюзан Фарли). Подлинность изображений в Insomniac не прокомментировали. Первое видео, со вставками игрового процесса, а также демонстрирующее некоторое оружие и врагов, было представлено на Spike Video Game Awards.

Ссылки

• [www.insomniacgames.com/ Insomniac Games Website] (англ.)
• Resistance Wiki, внешнем вики-сайте (англ.)
• [www.playground.ru/games/resistance_3/ Resistance 3] на сайте PlayGround.ru
• [gamestar.ru/article/1749.html Рецензия Resistance 3 на сайте gamestar.ru] (рус.)

Отрывок, характеризующий Resistance 3

Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.