The Gods
| The Gods | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Жанры | |
| Годы | |
| Страна | |
| Город | |
| Лейбл | |
| Состав |
Мик Тейлор |
| Другие проекты |
Uriah Heep |
The Gods — британская рок-группа, образовавшаяся в 1965 году в Хэтфилде, Лондон, Англия, и в течение трех лет объединявшая в себе нескольких музыкантов, впоследствии получивших всемирную известность в таких группах, как Rolling Stones, Jethro Tull, Bee Gees, Uriah Heep и King Crimson[1]. The Gods начинали с ритм-энд-блюза и блюз-рока, но в 1968-69 годах стали создавать экспериментальный психоделический арт-рок, впоследствии высоко оценивавшийся музыкальными критиками[2].
Содержание
История группы
Основателями The Gods были Мик Тейлор, Брайан Гласкок (англ. Brian Glascock) и Джон Гласкок: все они учились в одной школе и с 1962 года играли в группе The Juniors (или The Strangers) вместе с Малкольмом Коллинзом (англ. Malcolm Collins) и Аланом Шеклоком (англ. Alan Shacklock). В 1964 году The Juniors подписали контракт с EMI/Columbia Records и выпустили дебютный сингл «There’s a Pretty Girl»/«Pocket Size» (Columbia DB7339). В 1965 году с приходом в состав органиста и певца Кена Хенсли (он играл до этого в ритм-энд-блюзовой группе The Jimmy Brown Sound, базировавшейся в Стивенэйдже) и Джо Конаса (англ. Joe Konas, гитара, вокал) — группа изменила название на The Gods.
В 1966 году The Gods выступили в первом отделении концерта Cream в Starlite Ballroom (Уэмбли, Лондон), а в 1967 году выпустили сингл «Come On Down To My Boat Baby»/«Garage Man». В мае 1967 Тейлор получил приглашение от Джона Мэйолла, который искал нового гитариста для своей группы[1]. Хенсли переехал в Гемпшир и здесь познакомился с басистом Полом Ньютоном. Они и воссоздали новый вариант The Gods — вместе с ударником Ли Керслейком и гитаристом Джоном Конасом.
При том, что группа имела неплохую репутацию в студенческой клубной среде на южном побережье, Ньютон покинул состав (позже он появился в составе Uriah Heep) а на смену ему пришел Грег Лейк. Группа перебралась в Лондон и получила статус резидентов в клубе Marquee (сменив здесь Rolling Stones) и контракт с EMI/Columbia[1]. Но, как вспоминал Хенсли, «Едва мы только начали записываться, как рассорились с Грегом. Проблема состояла в том, что он был слишком талантлив, чтобы оставаться в тени». Джона Гласкока попросили вернуться: с ним группа записала несколько синглов, самым известным из которых стал «Hey! Bulldog», версия битловского трека[2][~ 1] и два альбома, Genesis (1968) и To Samuel a Son (1969). После этого группа подписала новый контракт и пригласила вокалиста Rebel Rousers Клиффа Беннетта, изменив название на Toe Fat[1].
Стиль The Gods
Как отмечает биограф и критик Марк Бреннан (в заметках на обложке к сборнику The Best of The Gods, большая часть материала группы — типичный поп-рок 60-х, что лучше всего демонстрируют такие вещи, как «Radio Show» и «Yes I Cry». Но есть тут мотивы Vanilla Fudge («Maria»), а в некоторых вещах («Candlelight» and «Real Love Guaranteed») прослушиваются намеки на Uriah Heep — благодаря работе Хенсли и Керслейка. В своих лучших вещах The Gods создали оригинальный синтез психоделии и прогрессивного рока, насыщенный тяжелым органным звучанием и искаженными гитарными риффами («Towards The Skies» и «Time And Eternity» из альбома Genesis).
Состав
- John Glascock (бас-гитара: позже — Toe Fat,Chicken Shack, Carmen, Jethro Tull)
- Brian Glascock (ударные; позже — The Motels, Bee Gees)
- Mick Taylor (гитара; позже — John Mayall’s Bluesbreakers, Rolling Stones)
- Ken Hensley (орган, вокал, гитара; позже — Uriah Heep)
- Joe Konas (гитара, вокал)
- Lee Kerslake (ударные; Uriah Heep)
- Paul Newton (бас-гитара; Uriah Heep)
- Greg Lake (бас-гитара; King Crimson, Emerson, Lake and Palmer)
- Cliff Bennett (вокал, Rebel Rousers, Fat Toe)
Дискография
Синглы
- Come On Down To My Boat Baby / Garage Man (Polydor 56168)
- «Baby’s Rich» / «Somewhere In The Street» (Columbia DB 8486)
- «Hey Bulldog» / «Real Love Guaranteed» (Columbia DB 8544)
- «Maria» (из «West Side Story») / «Long Time Sad Time Bad Time» (Columbia DB 8572)
Альбомы
- Genesis (L.P. Columbia (EMI) SCX 6286, 1968), переиздан в 1994 году на Repertoire Records
- To Samuel a Son (L.P. Columbia SCX 6372, 1969), переиздан в 1995 Repertoire Records
- Best of The Gods (1996)
Напишите отзыв о статье "The Gods"
Примечания
- Комментарии
- ↑ Обе стороны этого сингла вошли в компиляцию The Great British Psychedelic Trip Vol.3
- Источники
- ↑ 1 2 3 4 Richie Unterberger. [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:g9fqxqy5ldte~T1 The Gods biography]. www.allmusic.com. Проверено 8 апреля 2010. [www.webcitation.org/66QHnVaBw Архивировано из первоисточника 25 марта 2012].
- ↑ 1 2 [alexgitlin.com/gods.html The Gods biography]. alexgitlin.com. Проверено 8 апреля 2010. [www.webcitation.org/66QHoKhRR Архивировано из первоисточника 25 марта 2012].
Отрывок, характеризующий The Gods
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
