Jethro Tull

Эта статья — о британской рок-группе. Об английском агротехнике и изобретателе, чьё имя было выбрано для названия группы см. Талл, Джетро.

Jethro Tull
Группа во время концертного выступления в 1973 году.
Основная информация
Жанры	фолк-рок, арт-рок, хард-рок, прогрессивный рок, психоделический рок, электроник-рок
Годы	1967 — 2014
Страна	Великобритания Великобритания
Лейбл	Chrysalis Records
Состав	Иэн Андерсон Мартин Барр Доан Перри Дэвид Гудье Джон О'Хара
Бывшие участники	См.: Бывшие участники
[www.j-tull.com ull.com]

Jethro TullJethro Tull

Jethro Tull (рус. Дже́тро Талл) — британская рок-группа, созданная в Блэкпуле в 1967 году.

Лидер коллектива И́эн А́ндерсон стал первым рок-музыкантом, регулярно использующим флейту. Группа начинала с исполнения блюз-рока, однако вскоре в их музыке появились влияния фолка, джаза и классической музыки.

Группа была названа по имени Джетро Талла — учёного-агротехника, жившего в Англии на рубеже XVII—XVIII веков и прославившегося изобретением усовершенствованной модели плуга-сеялки. Примечательным фактом является то, что в конструкции этого приспособления использовался принцип работы музыкального инструмента — орга́на.

При том, что Jethro Tull всегда были далеки от мейнстрима, использовали крайне сложные аранжировки и писали необычные, замысловатые тексты, в 1970-х годах им сопутствовал и значительный коммерческий успех: 5 альбомов группы получили платиновый статус, 11 — золотой, всего же в мире было продано свыше 60 миллионов копий альбомов группы.

История

1963—1967: Истоки

Первая группа Иэна Андерсона, основанная в 1963 году в Блэкпуле, называлась The Blades. В 1966 году название сменили на John Evan Band, по имени пианиста и барабанщика коллектива Джона Ивэна. В состав этой группы входил Бэрри Барлоу (англ. Barrie Barlow), который позже станет участником Jethro Tull.

В поисках лучшей судьбы группа перебралась в окрестности Лондона, а точнее в город Лутон. Частенько они наведывались и в Ливерпуль. Однако, больших успехов команде снискать не удалось, и очень скоро большинство её участников отправились обратно в Блэкпул. Остались лишь самые стойкие: сам Андерсон и бас-гитарист Гленн Корник (англ. Glenn Cornick). Они не стали отчаиваться, и в скором времени объединили творческие силы с блюз-гитаристом Миком Абрахамсом (Mick Abrahams) и ударником Клайвом Банкером (Clive Bunker), которые играли в местной команде McGregor's Engine.

Поначалу дела у нового ансамбля не заладились, и их редко приглашали больше одного раза в одно и то же заведение. Естественно, что лучшим выходом из ситуации было постоянно менять имя группы в надежде на то, что хозяева клубов не запомнили их в лицо. Названия менялись так часто, что у членов команды попросту иссякло воображение, и они просили придумать очередной вариант ребят из технической поддержки. И вот, как-то раз, один из них, любитель истории, предложил вариант «Jethro Tull» в честь английского агронома-новатора XVIII века. Единственной причиной, по которой это название прочно закрепилось за группой, стал тот факт, что именно под таким именем её увидел первый директор клуба, которому выступление музыкантов более или менее пришлось по душе, в связи с чем их пригласили выступить повторно. Директора звали Джон Джи (John Gee), а клубом был знаменитый Marquee. Они заключили договор с процветающим агентством Эллиса-Райта (Ellis-Wright) и стали, таким образом, третьей группой, чьи дела вела компания, вскорости превратившаяся в империю Chrysalis.

1968: Прогрессивный блюз

Первый сингл Jethro Tull, спродюсированный Дереком Лоуренсом (Derek Lawrence), так и не обрёл большого признания у публики (это была довольно слащавая композиция «Sunshine Day», написанная Эбрамсом), зато стал ценной добычей коллекционеров, так как на обложке пластинки название группы было написано с опечаткой: «Jethro Toe». Вскоре команда выпустила свой дебютный альбом в стиле блюз This Was (1968). На этом диске, помимо оригинальных творений Андерсона и Эбрамса, присутствовала версия известной песни «Cat’s Squirrel», при исполнении которой очевидно проявились блюз-роковые наклонности Эбрамса. Андерсон получил возможность сполна продемонстрировать свой талант флейтиста в джазовой композиции «Serenade to a Cuckoo» Роланда Кёрка. К слову сказать, Андерсон впервые взял в руки флейту всего лишь за полгода до выхода альбома. Общий стиль группы того периода Андерсон определял, как «некую смесь прогрессивного блюза с щепоткой джаза».

После этого альбома Эбрамс оставляет группу и основывает свою собственную — Blodwyn Pig. Причин для его ухода было несколько: Абрахамс был ярым приверженцем классического блюза, тогда как Андерсон хотел использовать и другие музыкальные стили; взаимная неприязнь Корника и Абрахамса; не слишком-то большое рвение путешествовать, тем более за границу, и играть более трёх раз в неделю, тогда как всем остальным участникам команды хотелось посмотреть мир и обрести известность за пределами родины.

В связи с уходом Эбрамса группе пришлось искать нового гитариста. Было просмотрено множество кандидатов, одним из которых был Тони Айомми, впоследствии прославившийся с Black Sabbath. Последний, хоть и появился вместе с командой на записи знаменитого телешоу The Rolling Stones Rock and Roll Circus (где всем участникам Tull, кроме Андерсона, пришлось выступать под фонограмму), в группе так и не прижился (точная причина ухода неизвестна, среди версий: музыкальные разногласия, пристрастие Айомми к марихуане, желание Тони продолжать работу со своим коллективом).

1969—1971: В поисках собственного стиля

После долгих и мучительных проб, Андерсон утверждает на роль гитариста Мартина Барра (Martin Barre). Более всего он поразил Андерсона настойчивостью: он так нервничал на первом просмотре, что вообще не мог играть, а явившись на второе прослушивание, забыл захватить шнур для подключения гитары к усилителю. Несмотря на эти недоразумения, именно Мартин Барр стал постоянной заменой Абрахамсу в Jethro Tull и настоящим долгожителем группы, проиграв в ней столь долго, что по этому показателю уступает только самому Андерсону.

Новым составом группа записала альбом Stand Up (1969) Этот альбом стал единственным в истории Tull, которому удалось взобраться на вершину британского рейтинга популярности. Вся музыка, за исключением джазовой обработки композиции Баха «Bourée», была написана Иэном Андерсоном. Фактически, это был уже совсем не блюзовый альбом, и искушённый слушатель сразу поймет, что музыкальный стиль, в котором стала играть группа, скорее можно определить как прогрессив-рок. В том же 1969 году группа выпускает сингл «Living in the Past», который достигает 3-го места в британских чартах. И хотя выпуск синглов в то время был довольно редким делом для музыкантов, исполнявших прог-рок, Jethro Tull на этом не остановились и закрепили свой успех ещё несколькими подобного рода композициями: «Sweet Dream» (1969), «The Witch’s Promise» (1970), «Life Is a Long Song» (1971). В 1970 году в группу вернулся (поначалу в качестве приглашённого музыканта) Джон Ивен, и уже вместе с ним коллектив выпустил альбом Benefit.

После записи Benefit группу покинул бас-гитарист Корник, и на его место Андерсон пригласил своего друга детства Джеффри Хэммонда (Jeffrey Hammond), в честь которого были названы такие песни, как «A Song For Jeffrey», «Jeffrey Goes to Leicester Square» и «For Michael Collins, Jeffrey, and Me». Позже Джеффри исполнит роль рассказчика в постановке «The Story of the Hare Who Lost His Spectacles», звучащей на альбоме A Passion Play. На обложках дисков и во время живых выступлений Джеффри частенько именовали Хэммонд-Хэммонд, это было своего рода шуткой «для своих». Эта шутка намекает на тот факт, что девичья фамилия матери Джеффри была такой же, как и у его отца — Хэммонд, однако они не являлись родственниками.

Тем же самым составом в 1971 году Tull выпускают свой самый известный диск Aqualung. Работа получилась весьма глубокой по поэтическому содержанию; в текстах Андерсон выразил своё резкое мнение по поводу тогдашних религиозных и общественных реалий. Несмотря на то что альбом состоит из весьма разнообразных песен, между ними существует некая связь, что позволяет критикам именовать Aqualung концептуальным произведением. Главный персонаж альбома — презренный бродяга, шатающийся по улицам и вожделенно роняющий слюни при виде маленьких девочек. Героиней песни «Cross-Eyed Mary» стала школьница-проститутка. Композиция «My God», написанная ещё до выхода альбома Benefit, и уже успевшая стать важной частью концертных выступлений группы, тоже вошла в этот альбом. Эта песня стала своего рода пощёчиной для христианских ханжей: «Люди, что же вы наделали?! Заперли Его в золотой клетке, прогнули под свою религию, Того, кто воскрес из мертвых…». Полная противоположность — «Wond’ring Aloud» — нежная акустическая баллада. Самой большой популярности удостоилась композиция «Locomotive Breath», которая и поныне регулярно звучит в эфире радиостанций, и редкое выступление Jethro Tull обходится без неё.

1972—1976: Прогрессивный рок

В начале 1971 года, не выдержав тяжелого гастрольного графика и желая проводить больше времени с семьей, уходит ударник группы Банкер. Место за барабанной установкой занимает Бэрримор Барлоу (Barriemore Barlow). Его дебют в качестве полноценного члена группы состоялся на записи диска 1972 года Thick as a Brick. Альбом этот уже без всяких оговорок являлся концептуальным, и по сути дела состоял из одной композиции, длившейся 43 минуты 28 секунд. Для того времени это явилось настоящим откровением. Некоторые фрагменты этой композиции довольно часто звучали в радиоэфире тогда, да и в наши дни их с удовольствием крутят в качестве классики рок-музыки. Thick as a Brick был первым настоящим вкладом Jethro Tull в прогрессивное направление рока, а также первым их диском, достигшим верхней строчки в американском хит-параде. Вторым и последним стал следующий альбом группы A Passion Play, увидевший свет в 1973 году. Квинтет Андерсон-Барр-Ивэн-Хэммонд-Барлоу просуществовал до 1975 года.

В 1972 году группой был издан сборник композиций прошлых лет, по разным причинам не вошедших в альбомы. Он получил символическое название Living in the Past (Живя в прошлом). Одна из его сторон содержала запись концерта 1970 года в нью-йоркском Карнеги-Холле. Титульная композиция диска стала одним из самых успешных синглов группы. Испытывая серьёзные проблемы в связи с непомерными налогами у себя на родине, музыканты Jethro Tull решили записывать свой следующий альбом во Франции. Для этого они арендовали студию, в которой до них успели поработать такие звёзды, как Элтон Джон и Rolling Stones. Однако в процессе работы Андерсон оказался совершенно разочарован качеством предоставленной аппаратуры, и в итоге репетиции были прерваны. Записи печально известной сессии впервые появились в 1988 году на сборнике 20 Years of Jethro Tull (Chateau D`Isaster Tapes). После возвращения в Англию группа в короткие сроки записала новый материал, который и стал основой очередного концептуального творения Jethro Tull — альбома A Passion Play. Основной темой на этот раз Андерсон избрал размышления на тему жизни после смерти. В музыкальном плане были продолжены неоднозначные эксперименты со звуком, в частности на диске заметное внимание было отдано саксофону. A Passion Play довольно неплохо продавался, однако настроение Андерсону существенно подпортили музыкальные критики. Особенно постарался в этом плане обозреватель Melody Maker Крис Уэлч, разнёсший группу в пух и прах за её не слишком убедительное, на его взгляд, концертное выступление. Несмотря на серьёзную критику композиция «A Passion Play» заняла 3-е место в списке «25 лучших песен всех времён в жанре прогрессивного рока» по версии сайта PopMatters.

Насколько явно портились отношения лидера Jethro Tull с критикой, настолько же очевидно усиливались внимание и любовь к группе со стороны слушателей. Подтверждением данной тенденции стала пластинка 1974 года War Child. Работа интересна тем, что большинство её композиций изначально предназначались для одноимённого фильма, который так и не вышел на экраны. Диск достиг в итоге второй строчки в списке популярности журнала Billboard, а композиции «Bungle In The Jungle» и «Skating Away on the Thin Ice of the New Day» стали радиохитами. Ещё одной примечательной песней альбома стала своего рода отповедь акулам пера «Only Solitaire», посвящённая одному из ярых критиков Андерсона, музыкальному обозревателю издания L.A. Times Роберту Хилбурну.

В 1975 группа представила на суд публики своё очередное творение Minstrel in the Gallery, которое в целом напоминало Aqualung, сочетая в себе нежные акустические вещи с более резкими композициями, основой которых стали электрогитарные пассажи Барра. Песни альбома были наполнены грустными размышлениями, граничащими порой с откровенным цинизмом, что объясняется определённым личностным кризисом Андерсона, вызванным разводом с его первой женой. Отзывы критики были смешанными, поклонники же в целом благожелательно отнеслись к новой работе своих любимцев. Вообще впоследствии Minstrel… был признан одним из лучших дисков за всю карьеру Jethro Tull, несмотря на то, что он явно уступает в популярности другому классическому произведению группы — альбому Aqualung. Вскоре после выхода пластинки коллектив опять понёс потери в составе. На этот раз с группой распрощался басист Хэммонд, решивший завязать с музыкой и полностью сосредоточиться на живописи. Вакансию был призван заполнить Джон Глэскок (John Glascock), игравший до того в группе фламенко-рока Carmen, которая сопровождала Jethro Tull в предыдущем гастрольном туре.

Диск 1976 года Too Old to Rock ’n’ Roll: Too Young to Die! (Слишком стар для рок-н-ролла, слишком молод, чтобы умереть) также содержал в себе определённый концептуальный замысел и повествовал о судьбе стареющей рок-звезды. Отвечая на вопросы журналистов, лидер группы категорически отрицал тот факт, что он по сути явился прообразом персонажа альбома — Рэя Ломаса. Тем не менее, трудно не заметить определённое внешнее сходство между Андерсоном и главным героем, изображавшим неприличный жест на обложке пластинки.

1977—1979: Фолк-роковая трилогия

Черту под бурным десятилетем подвели три альбома, связанные фолковой тематикой: Songs from the Wood, Heavy Horses и Stormwatch (первый из упомянутых дисков удостоился в целом позитивной оценки музыкальной критики впервые со времён Benefit). В этом жанровом повороте не было ничего удивительного, так как во-первых группа уже давно считалась своей в кругу фолк-рокеров (в частности имелись близкие дружеские отношения с известной командой данного направления Steeleye Span), а во-вторых к этому времени лидер Jethro Tull Иэн Андерсон поселился на загородной ферме и спокойная сельская жизнь очевидным образом отразилась на его последующем творчестве.

В 1978 году был издан двойной концертный альбом Bursting Out, содержавший в себе яркие и динамичные выступления группы. Состав участников именно этого периода признаётся большинством поклонников ансамбля «золотым». Особый оттенок выступлениям Jethro Tull придавала непосредственная манера общения Андерсона с публикой и коллегами. Иэн со свойственным ему жестковатым юмором частенько подкалывал своих товарищей («Дэвид пошёл отлить. А вот он уже вернулся. Ты не забыл хорошенько встряхнуть приятель?»). Во время гастролей по США у басиста Джона Глэскока обнаружились серьёзные проблемы со здоровьем; занять вакантное место Андерсон попросил своего приятеля Тони Уильямса (Tony Williams, экс-Stealers Wheel).

В 1977 году в группе появился новый клавишник. Им стал Дэвид Палмер (David Palmer), ранее сотрудничавший с группой в качестве концертного аранжировщика. Глэскок окончательно покинул состав коллектива летом 1979 года вследствие прогрессирующей болезни; осенью того же года он скончался во время проведения сложной хирургической операции на сердце. Новым бас-гитаристом группы стал Дэйв Пегг (Dave Pegg) из Fairport Convention. Вместе с ним Jethro Tull отправились в гастрольный тур, по окончании которого из группы ушёл Барлоу, подавленный смертью Глэскока.

Концертные выступления

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

На протяжении первой половины 1970-х Jethro Tull не только существенно изменили своё стилистическое направление в музыке, но и достигли заметного прогресса в содержании своих сценических представлений. Живые выступления группы были весьма театральными и содержали в себе продолжительные импровизации с включениями различных соло-партий. Поначалу единственным ярким персонажем на сцене являлся фронтмен Андерсон с его взлохмаченными волосами и рваной одеждой, однако, в дальнейшем активными участниками шоу стали и другие члены группы.

Все музыканты Jethro Tull представляли на сцене определённые образы. Басист Гленн Корник всегда появлялся облачённым в жилетку и с повязкой на голове, в то время как его преемник Джеффри Хэммонд предпочитал одеваться в чёрно-белый полосатый костюм (таким же образом были оформлены и все его музыкальные инструменты). В дополнение к «зебровидному» Хэммонду в определённый момент на сцене появлялись двое актёров, изображавших зебру, которая «испражнялась» шариками для пинг-понга прямо в воодушевлённых зрителей. Джон Ивэн играл в белом костюме с ярко-красным шарфом на шее. Исполняя роль «грустного клоуна», он в своих огромных башмаках ковылял по сцене, передвигаясь от рояля к «хэммонду» (нарочно расставленных в противоположных концах сцены), а в перерывах доставал из кармана флягу, якобы наполненную спиртным, и делал вид что пьёт из неё. Одеяние ударника Барлоу состояло из майки и спортивных трусов малинового цвета, а также регбийных бутс; также в его экипировку входили увеличенные барабанные палочки, а во время сольных партий ударника сцену окутывали густые клубы дыма. Единственным воплощением приличия среди всего этого безумного балагана был Мартин Барр, которого то и дело «пинали» Андерсон и Ивэн; они же всячески гримасничали, когда гитарист исполнял свои пассажи.

Ярким примером экстравагантных представлений стали концерты Jethro Tull в поддержку альбома Thick as a Brick. Во время выступления музыкантов по сцене бегали актёры переодетые в кроликов, а во время антракта в установленной прямо на сцене пляжной кабинке переодевались участники группы Барр и Барлоу. В комплект диска Passion Play изначально планировалось включить фильм, содержащий в себе театрализованные постановки, однако затея в итоге не удалась. Лишь позднее фрагменты этого видео вошли в памятный сборник Jethro Tull (включая интерлюдию Story Of The Hare Who Lost His Spectacles). Альбом Too Old to Rock’N’Roll… стал очередной попыткой Андерсона по созданию мультимедийного проекта, однако и на сей раз планам не суждено было воплотиться в жизнь. Сценические эксперименты, пусть в меньшей мере, продолжились и в последующих десятилетиях. В 1982 году во время концертного тура Broadsword and the Beast сцена была оборудована в виде огромного корабля викингов. В конце 1970-х Андерсон появлялся на сцене, облачённым в одежду эсквайра; остальные участники группы также привели свои сценические костюмы в соответствие с фолковой тематикой того периода. На концертах в поддержку альбома A все музыканты Jethro Tull были одеты в точно такие же белые комбинезоны, какие присутствовали на обложке диска. Некоторые сценические трюки, характерные для концертов 70-х сохранились и по сей день. К примеру во время исполнения очередной песни в зале раздаётся громкий телефонный звонок (эта шутка стала особенно актуальной в наше время с появлением сотовых телефонов). В конце представления группа традиционно играет мощную коду и на сцене появляются огромные воздушные шары, которые Андерсон поднимает над собой и бросает в публику.

1980—1984: Электронный рок

Выпущенный в 1980 году альбом A изначально планировался как сольник Андерсона. В записи диска приняли участие помимо Барра и Пегга ударник Марк Крэйни (Mark Craney) и специально приглашённый клавишник Эдди Джобсон (Eddie Jobson), работавший ранее с Roxy Music, UK и Фрэнком Заппой. Существенный акцент на синтезаторах привнёс в звучание Jethro Tull новые оттенки. Другим новаторским ходом стали съёмки клипа к одной из песен нового альбома «Slipstream». В качестве режиссёра был приглашён Дэвид Маллет (David Mallet), автор новаторского видео Дэвида Боуи «Ashes to Ashes». Изменения в традиционном саунде Jethro Tull стали ещё более заметны на концертах группы, вовсю использовавшей последние достижения электроники.

После того, как команду покинул Крэйни, начались поиски подходящего ударника. В этот период с Jethro Tull поочерёдно выступали несколько известных музыкантов, в том числе и Фил Коллинз (Phil Collins). 1981 стал первым годом, не увидевшим выпуска очередного студийного альбома группы. В 1982 году был издан Broadsword and the Beast, на котором звук вновь приобретает фолковую окраску, хотя синтезаторы тоже не были забыты. Последовавший концертный тур стал весьма успешным. Музыканты, облачённые в средневековые костюмы, выступали на сцене, оформленной в виде судна викингов.

В 1983 году Андерсон выпустил наконец свой первый сольный альбом. Он получил название Walk Into Light, изобиловал электроникой и повествовал об отчуждении в современном технологическом обществе. Большого резонанса работа не вызвала ни у старых фанов, ни у нового поколения слушателей. Тем не менее, несколько композиций с диска впоследствии вошли в концертную программу Jethro Tull («Fly by Night», «Made in England», «Different Germany»).

Апофеозом увлечения электроникой стал диск Under Wraps, на котором вместо живого барабанщика присутствует драм-машина. Хотя музыканты заявляли о том, что в целом довольны своим новым звучанием, их очередное творение вновь не вызвало восторга ни у критики, ни у поклонников. Можно отметить разве что довольно заметное присутствие в эфире недавно образованного MTV видео группы «Lap of Luxury». Вскоре у лидера Jethro Tull возникли серьёзные проблемы с горлом и группа взяла трёхлетнюю паузу. Всё это время Андерсон посвятил лечению и развитию своей фермы по разведению лосося, которую он приобрёл в 1978 году.

1987—1991: Хард-рок

В 1987 году состоялось долгожданное возвращение Jethro Tull. Это было сделано с блеском. Их новый альбом Crest Of A Knave стал возвратом к более привычному «талловскому» звучанию 70-х и получил восторженный отклик в прессе. Музыканты группы были отмечены высшей музыкальной наградой Грэмми в номинации «Лучшее исполнение Рока/Метала», обойдя сильных конкурентов в лице команды Metallica. Результаты голосования вызвали неоднозначную оценку, так как многие обозреватели не считали Jethro Tull ни хард-роковой, ни тем более металической командой. Сами участники группы настолько не верили в свою победу, что ни один из них не оказался на церемонии вручения наград. В одном из британских музыкальных изданий по поводу победы Jethro Tull была опубликована иллюстрация, на которой в груде арматуры лежала флейта, а подзаголовок гласил: «Флейта — инструмент тяжёлого метала» (игра слов, также возможен перевод «флейта — металлический инструмент»). Стиль Crest Of A Knave был довольно близок к Dire Straits, что в частности объяснялось изменением голосового диапазона Андерсона. Самыми популярными песнями альбома стали «Farm on the Freeway» и «Steel Monkey», часто звучавшие в радиоэфире. Также стоит отметить концертную композицию «Budapest», содержавшую в себе эпизод с местной застенчивой девушкой и звучащую более 10 минут. Самую большую популярность в Европе получила песня «Mountain Men», посвящённая военной тематике. В тексте упоминалось о битве второй мировой войны при Эль-Аламейне и сражения на Фолклендских островах, при этом проводились параллели между чувством горя жён и их воюющих мужей. «Погибшие в траншеях у Эль-Аламейна, погибшие на Фолклендах по тв.»

В 1988 году был выпущен сборник 20 Years of Jethro Tull, содержавший в себе главным образом не издававшиеся ранее записи, а также концертные номера и переработанные композиции. Внутри набора находился буклет, подробно повествующий об истории группы. Нечего говорить, что издание тут же стало раритетом в кругу поклонников Jethro Tull. В честь 20-летнего юбилея был организован гастрольный тур, на котором к участникам команды присоединился мультиинструменталист Мартин Олкок (Martin Allcock), ранее выступавший в известной группе Fairport Convention. На концертах он главным образом исполнял клавишные партии.

Последовавшая студийная работа Rock Island (1989) уступала предшествующему альбому Crest Of A Knave. Одна из композиций диска «Kissing Willie» отличалась вульгарной лирикой и нарочито тяжёлым гитарным саундом, что по-видимому должно было служить сатирическим ответом группы на критику по поводу получения Грэмми. К песне был выпущен видеоклип, имевший проблемы с выходом в эфир, по причине присутствия в нём эротических сцен. Несмотря на то, что в целом диск Rock Island не стал выдающейся работой, он содержал в себе ряд записей, полюбившихся поклонникам Jethro Tull. В «Big Riff And Mando» повествовалось о нелёгкой доле постоянно гастролирующих музыкантов, и помимо прочего упоминался факт кражи одним из фанатов Tull мандолины Барра. Рождественский гимн «Another Christmas Song» выделялся своей воодушевлённостью на фоне в целом мрачноватого материала.

Альбом 1991 года Catfish Rising отличался от предшествующего большей целостностью материала. Несмотря на заявление Андерсона о возвращении к блюзовым корням, здесь присутствовало существенное использование мандолины и акустической гитары, а участие электронных инструментов напротив было сведено к минимуму. В число лучших композиций диска вошли: «Rocks On The Road», содержащая в себе замечательную партию акустической гитары и блюзовая баллада «Still Loving You Tonight».

1992—1994: Гастроли и сборники

В 1992 году Jethro Tull провели гастрольный тур A Little Light Music, на концертах которого исполняли в основном акустическую музыку. Было сыграно множество изрядно подзабытых и совершенно новых песен. Записи этих выступлений были изданы на одноимённом концертном альбоме того же года. Поклонники с удовольствием покупали новый диск группы, так как он содержал множество новых версий любимых произведений, в том числе весьма интересное прочтение фолковой песни «John Barleycorn». Нужно также отметить тот отрадный факт, что качество вокала Иэна Андерсона заметно улучшилось по сравнению с записями 80-х.

В 1993 году группа широко отметила четверть века своего существования. Роскошным подарком для поклонников команды стали сборники под названием The 25th Anniversary Boxed Set (на 4 CD) и Nightcap: The Unreleased Masters 1973—1991 (на 2 CD), на которых были представлены редкие и ранее не издававшиеся студийные и концертные записи, а также ремиксы и новые версии известных хитов группы, исполненные музыкантами в 90-х. Так, сингл с новой версией песни «Living in the Past» достиг 32-й позиции в британских чартах.

1995—2014: Влияние этнической музыки

После 1992 года Андерсон несколько поменял манеру игры на флейте, а в его песнях стало заметным присутствие этнических мотивов. В тот же самый период группу временно покинул Дейв Пегг, дабы сосредоточиться на работе в Fairport Convention. Его заменил Джонатан Нойс (Jonathan Noyce). Вышедшие во второй половине 90-х альбомы группы Roots to Branches (1995) и J-Tull Dot Com (1999) звучали не столь жёстко, как предшествующие. Их основой стали впечатления от многочисленных гастрольных поездок по всему миру. В таких песнях, как «Out Of The Noise» и «Hot Mango Flush» Андерсон ярко передаёт свои впечатления о жизни в странах третьего мира. В новых альбомах также присутствовали композиции, в которых лидер Jethro Tull размышляет на тему старения («Another Harry’s Bar», «Wicked Windows», «Wounded, Old And Treacherous»).

В 1995 году Андерсон выпустил свой второй сольник Divinities: Twelve Dances With God. Альбом содержал в себе двенадцать инструментальных композиций, в которых Иэн в очередной раз продемонстрировал своё виртуозное владение флейтой. В работе над альбомом принял участие новый клавишник Jethro Tull Эндрю Гиддингс (Andrew Giddings), а также специально приглашённые оркестровые музыканты. В дальнейшем Андерсон записал ещё два сольных альбома: The Secret Language Of Birds (2000) и Rupi's Dance (2003).

В 2003 году свет увидел рождественский сборник Christmas Album. Здесь присутствовали как английские народные песни в исполнении группы, так и оригинальные композиции Jethro Tull. В 2005-м на DVD были изданы две концертные записи: Live At The Isle Of White (1970) и Aqualung Live (2005). В том же году Иэн Андерсон записал свою версию известной композиции Pink Floyd «The Thin Ice», которая вошла в альбом Back Against the Wall, посвящённый творчеству группы.

2006 год порадовал сразу несколькими новыми изданиями. В формате DVD был выпущен сборник Collectors Edition, на котором присутствует запись одного из лучших живых выступлений Jethro Tull на фестивале «Isle of Wight» 1970 года. Также в этот сборник вошли лучшие фрагменты выступлений группы во время гастролей 2001 года по Британии и Америке. Изюминкой издания стала видеозапись совместного выступления участников первого состава Jethro Tull Андерсона, Эбрамса, Корника и Банкера.

В марте 2007 года был издан сборник лучших акустических произведений группы. В него вошли 24 композиции из альбомов различных лет, а также новое концертное исполнение «One Brown Mouse» и популярная английская песня «Pastime With Good Company», автором которой является король Генрих VIII. В сентябре того же года вышел очередной концертный DVD Live At Montreux 2003. Он содержал в себе, помимо прочего, живое исполнение таких известных вещей, как «Fat Man», «With You There To Help Me» и «Hunting Girl».

Музыканты Jethro Tull активно гастролируют. В 2008 году состоялся тур, посвященный 40-летию группы. В 2011 — тур в ознаменование 40-летия альбома «Aqualung».

В конце 2011 года Мартин Барр заявил, что, по крайней мере, на два года покидает группу. Тур 2012 года в поддержку сольного альбома Андерсона «Thick As a Brick 2: Whatever Happened To Gerald Bostock?» проходит без его участия. По некоторым сведениям, между ним и Андерсоном возник конфликт из-за авторских прав на некоторые песни, в частности Minstrel in the Gallery: Барр считает себя соавтором, в то время как все авторские отчисления идут только Андерсону.

Согласно статистике, опубликованной в конце 2006 года на сайте www.ministry-of-information.com, начиная с 1968 года Jethro Tull дали в общей сложности 2789 концертов, что в среднем равняется 73 выступлениям в год на протяжении 38 лет.

В сентябре 2013 года Jethro Tull дали концерты в Минске, Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону и Краснодаре.

В 2014 году Йен Андерсон заявил о распаде коллектива.

Интересные факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Композиция «Aqualung» вошла в саундтрек к экстремальному скейт-видео «Fallen: Ride The Sky» к профайлу Билли Маркса, также она была в играх серии Rock Band.
• В цикле Стивена Кинга Тёмная Башня есть город Талл (англ. Tull). В одной из частей автор признается что взял название города от названия этой группы.
• Существует версия, что песня «Hotel California» (1976) из одноимённого альбома группы The Eagles была написана под влиянием композиции «We Used to Know» из альбома Stand Up (1969). Группы гастролировали вместе до выпуска песни; кроме того, очень похожи мелодия и аккорды. Разумеется, идея песни «We used to know», выраженная в последней строке («But for your own sake remember times we used to know») весьма далека от комплекса идей, заключенных в «Hotel California», но в музыкальном плане «Hotel California» — это лишь чуть-чуть измененная «We used to know». Иэн Андерсон на концертах в конце 70-х сам подчеркивал это, начиная играть «We Used to Know», а со второго куплета исполняя текст «Hotel California».
• На концерте Jethro Tull в Москве 13 апреля 2011 года, в связи с 50-летием космического полёта Юрия Гагарина использовалась видеотрансляция с Международной космической станции, в которой американская астронавтка Кэтрин Коулман, находившаяся на станции в состоянии невесомости, поприветствовала зрителей на русском языке и поздравила публику и музыкантов Jethro Tull с Днем космонавтики. После чего, Коулман исполнила партию флейты в композиции «Bourée» под аккомпанемент музыкантов группы на сцене.
• Фиби, персонаж американского телесериала «Друзья» имеет записную книжку с телефонными номерами всех парней, с которыми встречалась. В этой книжке есть запись о Jethro Tull.
• В 2004 году 66-летний бывший клавишник Jethro Tull Дэвид Палмер сменил пол и стал женщиной по имени Ди Палмер. Иэн Андерсон был единственным, кто сразу принял его решение:

Я знал, что Дэвид последние два года собирался сделать операцию по изменению пола. Как и многие другие, сперва я с трудом это воспринял, но я полностью поддерживаю его решение. Многочисленным поклонникам Jethro Tull я рекомендую признать Ди как новую личность и я надеюсь, что они получат удовольствие от её дальнейшего творчества... Оригинальный текст (англ.)   I have known for the past two years of David Palmer’s intention to undergo gender-changing procedures and, like many other people, I found it difficult to understand at first. But I fully support his decision to undertake a new life as a woman. To the many fans of Jethro Tull, I can only offer that they should accept Dee Palmer for her new persona and hope that they enjoy her musical activities in the future...

Состав

Последний состав

• Иэн Андерсон — вокал, гитара, флейта, губная гармоника (1967—2014)
• Мартин Барр — гитара, мандолина, флейта (1969—2014)
• Доан Перри — ударные (1984—1990, 1991—2014)
• Дэвид Гудье — бас-гитара (2006—2014)
• Джон О'Хара — клавишные (2006—2014)

Бывшие участники

• Мик Абрахамс — гитара, вокал (1967 — 1968)
• Гленн Корник — бас-гитара (1967—1970)
• Клайв Банкер — ударные (1967—1970)
• Джон Ивэн — клавишные (1970—1979)
• Джеффри Хэммонд-Хэммонд — бас-гитара (1970—1975)
• Бэримор Барлоу — ударные (1970—1979)
• Джон Глэскок — бас-гитара (1975—1979)
• Дэвид Палмер — клавишные (1976—1979, 1986)
• Дэйв Пегг — бас-гитара, мандолина (1979—1994)
• Эдди Джобсон — клавишные, скрипка (1979—1981)
• Марк Крэйни — ударные (1979—1981)
• Джери Конуэй — ударные (1981—1982)
• Питер-Джон Ветесс — клавишные (1981—1986)
• Пол Бёрджесс — ударные (1982—1983)
• Дон Эйри — клавишные (1986 — 1987)
• Мартин Олкок — клавишные (1987 — 1990)
• Дэйв Мэттэкс — ударные (1990—1991)
• Энди Гиддингс — клавишные (1990—2006)
• Джонатан Нойс — бас-гитара (1994—2006)

Приглашенные музыканты

• Тони Айомми — гитара (на концерте «Рок-н-ролльный цирк Роллинг Стоунз»)
• Тони Уильямс — бас-гитара (временная замена Гласкока) (1978—1979)

Временная шкала

<timeline> ImageSize = width:800 height:auto barincrement:20 PlotArea = left:100 bottom:60 top:0 right:50 Alignbars = justify DateFormat = mm/dd/yyyy Period = from:1967 till:04/17/2014 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy

Colors =

 id:Lead          value:red legend:Вокал
 id:Woodwinds     value:gray(0.5) legend:Флейта/Гитара
 id:Guitar        value:green legend:Гитара
 id:Bass          value:blue legend:Бас
 id:Drums         value:orange legend:Ударные
 id:Keyboard      value:purple legend:Клавишные
 id:Lines         value:black legend:Альбом

Legend = orientation:horizontal position:bottom ScaleMajor = unit:year increment:2 start:1967 ScaleMinor = unit:year increment:1 start:1967

LineData =

 at:10/25/1968 color:black layer:back
 at:08/01/1969 color:black layer:back
 at:04/20/1970 color:black layer:back
 at:03/19/1971 color:black layer:back
 at:03/10/1972 color:black layer:back
 at:07/06/1973 color:black layer:back
 at:10/14/1974 color:black layer:back
 at:09/05/1975 color:black layer:back
 at:04/23/1976 color:black layer:back
 at:02/04/1977 color:black layer:back
 at:04/10/1978 color:black layer:back
 at:09/14/1979 color:black layer:back
 at:08/29/1980 color:black layer:back
 at:04/10/1982 color:black layer:back
 at:09/07/1984 color:black layer:back
 at:09/11/1987 color:black layer:back
 at:08/21/1989 color:black layer:back
 at:09/10/1991 color:black layer:back
 at:09/04/1995 color:black layer:back
 at:08/23/1999 color:black layer:back
 at:09/30/2003 color:black layer:back

BarData =

 bar:IA text:"Иэн Андерсон"
 bar:MA text:"Мик Абрахамс"
 bar:TI text:"Тони Айомми"
 bar:MB text:"Мартин Барр"
 bar:GC text:"Гленн Корник"
 bar:JH text:"Джеффри Хэммонд"
 bar:JC text:"Джон Глэскок"
 bar:DAP text:"Дэйв Пегг"
 bar:JN text:"Джонатан Нойс"
 bar:DG text:"Дэвид Гудье"
 bar:CB text:"Клайв Банкер"
 bar:BB text:"Бэримор Барлоу"
 bar:MC text:"Марк Крэйни"
 bar:GEC text:"Джери Конуэй"
 bar:PB text:"Пол Бёрджесс"
 bar:DOP text:"Доан Перри"
 bar:DM text:"Дэйв Мэттэкс"
 bar:JE text:"Джон Ивэн"
 bar:DP text:"Дэвид Палмер"
 bar:EJ text:"Эдди Джобсон"
 bar:PJV text:"Питер-Джон Ветесс"
 bar:DA text:"Дон Эйри"
 bar:MAA text:"Мартин Олкок"
 bar:AG text:"Энди Гиддингс"
 bar:JOH text:"Джон О'Хара"

PlotData =

 width:10 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,-4)
 bar:IA from:start till:end color:Woodwinds
 bar:MA from:start till:12/01/1968 color:Guitar
 bar:TI from:12/01/1968 till:01/01/1969 color:Guitar
 bar:MB from:01/01/1969 till:end color:Guitar
 bar:GC from:start till:12/01/1970 color:Bass
 bar:CB from:start till:01/01/1971 color:Drums
 bar:JH from:01/01/1971 till:01/01/1976 color:Bass
 bar:JE from:01/01/1970 till:01/01/1980 color:Keyboard
 bar:BB from:01/01/1971 till:01/01/1980 color:Drums
 bar:JC from:01/01/1976 till:01/01/1979 color:Bass
 bar:DP from:01/01/1976 till:01/01/1980 color:Keyboard
 bar:DP from:01/01/1986 till:01/01/1987 color:Keyboard
 bar:DAP from:01/01/1979 till:01/01/1995 color:Bass
 bar:MC from:01/01/1980 till:01/01/1982 color:Drums
 bar:EJ from:01/01/1980 till:01/01/1982 color:Keyboard
 bar:PJV from:01/01/1982 till:01/01/1987 color:Keyboard
 bar:GEC from:01/01/1982 till:12/30/1982 color:Drums
 bar:PB from:12/31/1982 till:12/31/1983 color:Drums
 bar:DOP from:01/01/1984 till:01/01/1991 color:Drums
 bar:DOP from:01/01/1992 till:end color:Drums
 bar:DA from:01/01/1987 till:01/01/1988 color:Keyboard
 bar:MAA from:01/01/1988 till:01/01/1991 color:Keyboard
 bar:DM from:01/01/1991 till:01/01/1992 color:Drums
 bar:AG from:01/01/1991 till:01/01/2007 color:Keyboard
 bar:JN from:01/01/1995 till:01/01/2007 color:Bass
 bar:DG from:01/01/2007 till:end color:Bass
 bar:JOH from:01/01/2007 till:end color:Keyboard

 width:2.5 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,-4)
 bar:IA from:01/01/1967 till:end color:Lead
 bar:MA from:start till:12/01/1968 color:Lead

</timeline>

Дискография

• This Was (1968)
• Stand Up (1969)
• Benefit (1970)
• Aqualung (1971)
• Thick as a Brick (1972)
• Living in the Past (1972) (сборник)
• A Passion Play (1973)
• War Child (1974)
• Minstrel in the Gallery (1975)
• M.U. — The Best of Jethro Tull (1976) (сборник)
• Too Old to Rock ’n’ Roll: Too Young to Die! (1976)
• Songs from the Wood (1977)
• Repeat — The Best of Jethro Tull — Vol II (1977) (сборник)
• Heavy Horses (1978)
• Bursting Out (1978) (концертная запись)
• Stormwatch (1979)
• A (1980)
• Broadsword and the Beast (1982)
• Under Wraps (1984)
• Original Masters (1985) (сборник)
• A Classic Case (1985) (альбом оркестровых каверов)
• Crest of a Knave (1987)
• 20 Years of Jethro Tull (1988)
• Rock Island (1989)
• Live at Hammersmith '84 (1990) (концертная запись)
• Catfish Rising (1991)
• A Little Light Music (1992) (концертная запись)
• 25th Anniversary boxed set (1993) (сборник)
• The Best of Jethro Tull: The Anniversary Collection (1993) (сборник)
• Nightcap (1993) (сборник редких записей с ограниченным тиражом)
• Roots To Branches (1995)
• In Concert (1995) (концертная запись)
• Through The Years (1998) (сборник)
• J-Tull Dot Com (1999)
• The Very Best of Jethro Tull (2001) (сборник)
• Living with the Past (2002) (концертная запись)
• The Essential Jethro Tull (2003) (сборник)
• The Jethro Tull Christmas Album (2003)
• Nothing Is Easy: Live at the Isle of Wight 1970 (2005) (концертная запись)
• Aqualung Live (2005) (концертная запись)
• The Best of Acoustic Jethro Tull (2007)
• The Jethro Tull Christmas Album, special edition (2009)

Ссылки

• [www.j-tull.com/ Официальный сайт группы]
• [www.jethro-tull.ru/ Русский сайт группы Jethro Tull]
• [www.lib.ru/SONGS/jethro.txt Тексты песен] в [www.lib.ru/ библиотеке Мошкова]
• [jethro-tull.at.ua/load Архив музыки Jethro Tull в MP3]
• [collecting-tull.com/ Английский сайт фанатов и коллекционеров Jethro Tull]
• [allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:99n8b5t4tsqf~T1 Jethro Tull] (англ.) на Allmusic.
• [www.tullpress.com/ Статьи в прессе, интервью, фото группы] (англ.)
• [www.apronus.com/music/jethrotullalbums.htm Дискография] (англ.)
• [www.classicrockcentral.com/classic_rock_gimme5-Display.cfm?week=21 Интервью с Иэном Андерсоном] (англ.)
• [www.ytime.com.ua/ru/50/2318 Песни группы JETHRO TULL: история, комментарии и переводы (проект «Рок-песни: толкование»)] (рус.)
• [volna.afisha.ru/sounds/jethro-tull/ Обзор основных альбомов Jethro Tull на "Афише"] (рус.)

Великобритания   Рок-музыка

Отрывок, характеризующий Jethro Tull

Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».