The Little Orphan

Маленький сиротка
англ. The Little Orphan
Заставка
Тип мультфильма	Рисованный
Жанр	Комедия, семейный
Приквелы	Polka-Dot Puss (1949)
Сиквелы	Hatch Up Your Troubles (1949)
Режиссёр	Уильям Ханна Джозеф Барбера
Продюсер	Фред Куимби
Автор сценария	Уильям Ханна Джозеф Барбера
Композитор	Скотт Брэдли
Аниматоры	Ирвен Спенс Кеннет Мьюс Эд Бардж Рэй Паттерсон
Студия	Metro-Goldwyn-Mayer
Страна	США США
Длительность	7:50
Премьера	30 апреля 1949
IMDb	ID 0041592
BCdb	[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=2934 подробнее]
allrovi	[www.allrovi.com/movies/movie/v300224 ID 300224]

«The Little Orphan» (рус. Маленький сиротка) — сороковой эпизод в серии короткометражек «Том и Джерри» Уильяма Ханны и Джозефа Барберы. Эпизод был удостоен Оскара в 1948 году. Дата выпуска: 30 апреля 1949 года.

Сюжет

4-й четверг ноября. Джерри читает журнал «Хорошее мышеводство» (англ. Good Mousekeeping — пародия на Good Housekeeping — «хорошее домоводство») и подъедает сыр из стоящей мышеловки. Вдруг, раздается звонок в дверь. Под дверью стоит Нибблз, но он так мал, что Джерри его не сразу видит. Удивлённый Джерри заходит в дом и пожимает плечами, но вдруг он видит, как вошедший в дом Нибблз пробует вытащить сыр из мышеловки. Джерри спасает малыша в последнюю секунду, когда мышеловка чуть не захлопнулась. Джерри осматривает Нибблза и берёт у малыша письмо. Оно гласит:

Это — Нибблз, Маленький сиротка, Которого вы согласились пригласить на ужин В честь Дня Благодарения. Благодарим вас, приют «Одолжите крошку хлеба». P.S. Он всегда хочет есть

Нибблз показывает жестом, что хочет есть. Джерри ищет еды по всем полкам и в банке для печенья, но ничего нет. Но Джерри знает ещё одно место, где можно поесть: миска Тома. Мышки тихо подходят к миске и Джерри подносит Нибблза к молоку, но только Нибблз его с оглушительным чавканьем выпивает, как Том внезапно просыпается. Мыши сразу же прячутся за ножку дивана, Том думает, что ему всё показалось, он выпивает молоко и опять ложится спать. С его усов стекает капля молока, и даже её слизывает Нибблз. Мыши подходят к миске и видят, что молока осталось мало, но тут они видят, что Мамочка готовит ужин к Дню благодарения. Стол накрыт, и на нём красуются всяческие яства. Мыши забираются на стол, причём Нибблз забирается по спагетти, опущенному Джерри с края стола на манер каната. Нибблз засовывает его в рот, и втягивает внутрь себя свой съедобный «канат» полностью, таким образом, забираясь на стол по типу лифта. Дитя повисает на руках Джерри, нечаянно вцепившись в них зубами — он не успел вовремя отпустить спагетти. Джерри высвобождает руки. Нибблз рад сказочному изобилию съестного и сразу же принимается откусывать по кусочку от всего, что видит на столе, и даже от свечки. Джерри не позволяет малышу кушать свечку, чтобы тот не отравился, но подпорченная свечка падает на Джерри. Джерри плюхается в крем профитролей, на которых он стоял, и Нибблз радостно слизывает крем с недовольного лица своего наставника. Затем Нибблз опять находит себе съедобную цель: желе. Малыш бросается в него с разгону, но пружинящее желе отправляет его в воздух. Нибблз едва не приземляется в очень горячий суп, но Джерри ловит его ложкой.

Джерри хмурится на Нибблза и берёт маленького непоседу с собой на прогулку по столу. По пути они берут шляпы и ружья у фигурок в виде пилигримов, стоящих у гостевых карточек и встречаются с фигуркой индейки с оливками на хвосте. Только Джерри собирается закусить оливками, как Нибблз тащит огромный апельсин и проглатывает его, не жуя, приняв при этом такую же форму. Джерри при помощи ножа выталкивает апельсин из Нибблза, и тот влетает прямо в рот Тому. Тот просыпается, видит мышей, надевает на себя самодельный индейский головной убор, сделанный из метлы («Ах, вы проклятые бледнолицые из Европы?! Тогда я коренной американец!»). «Жестокий краснокожий воин» захватывает в плен беззаботно идущего Нибблза. Тот угрожает коту игрушечным, незаряженным ружьём, и кот самоуверенно подставляет своё лицо под так называемый «выстрел». Джерри, стоящий возле шампанского, открывает его, и пробка попадает прямо в лицо Тому: рано тот расслабился! Кот издаёт индейский боевой клич, набегает на Джерри, хватает мышь и хочет разрезать того ножом. Нибблз, используя желе как трамплин, берёт вилку и в полёте втыкает её Тому в зад, кот взлетает от боли. Мыши разбегаются, и Том едва не приземляется прямо на вилку, торчащую в его же заду. Он изгибается, «затормозив» в воздухе (типичный гэг в сериях) и вытаскивает вилку из зада, а уж потом падает. Злой Том кидает вилку в Нибблза, и пришпиливает его к столу за подгузник. Том берёт беспомощного Нибблза, но тут ему со всей силы вмазывает ложкой Джерри, и Том влетает в стену.

Том прячется за тумбочкой и запускает оттуда подожжённый камыш из вазы (играющий роль «индейских огненных стрел»). Джерри и Нибблз пытаются спрятаться в масле, в салфетке, но горящий камыш сжигает-расплавляет все их укрытия. Тогда Джерри берёт крышку от блюда и подставляет её под удар. Горящий камыш проскальзывает по крышке и летит назад, в Тома. Том проглатывает его, но тут же выплевывает камыш и яростно кидает нож в курицу, мимо которой бегут две мышки. Джерри выше ростом, чем Нибблз, он ударяется горлом о тупую сторону ножа и вырубается. Том издаёт радостный боевой клич и берёт Джерри в плен, но тут в него попадает пирог, запущенный Нибблзом. Потом, Нибблз запускает свечу из импровизированной рогатки, укреплённой на курице. Свеча попадает в хвост кота и расплавляется. Том сгорает и превращается в карикатуру на негра (англ. blackface).

Наконец, Нибблз запускает в Тома бутылку шампанского. Бутылка попадает в Тома, его несёт по столовой «реактивная сила» струи, вырывающейся из горлышка (донышко бутылки при этом упирается Тому в затылок). Кот врезается в шкаф с посудой и, выглянув из обломков, сдаётся.

После этого Том, Нибблз и Джерри сидят за столом и произносят молитву перед ужином. Это сатирическая отсылка к легенде о мирном ужине с индейкой, якобы имевшем место в день благодарения, когда индейцы помирились с белыми переселенцами из Европы и вместе сели за стол. Нибблз заканчивает молитву и мгновенно съедает всю курицу, прежде чем остальные могли взять хоть кусок. Довольный малыш сидит с полным животом.

Факты

• В большинстве показов сцена поджигания хвоста и сгорания Тома была вырезана, так как была признана расистской (Том становится похожим на негра). Также в оригинале Джерри взял маслину на зубочистке из искусственной птицы, похожей на павлина, а в ремейке из искусственного петуха.
• В 60-х годах сцена с Томом была перерисована командой Чака Джонса. Внесены некоторые изменения: изменён цвет обоев в комнате; после того, как Нибблз выстрелил в кота свечой, не сгорел (не превратился в негритянскую детскую причёску) индейский головной убор Тома.
• В 1960 году сцена была восстановлена во время показа серии на канале CBS.
• Сцена со столом будет показана в серии «Жизнь с Томом».

Ссылки

• The Little Orphan (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=2934/ «The Little Orphan»] (англ.) на сайте Big Cartoon DataBase

Отрывок, характеризующий The Little Orphan

«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.