Ymeria denticulata

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
 Ymeria denticulata
Научная классификация
Международное научное название

Ymeria denticulata Clack et al., 2012[2]

Геохронология
Фаменский век

Систематика
на Викивидах

Поиск изображений
на Викискладе
EOL  42341776
FW  256145
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ymeria denticulata (лат.) — вид вымерших челюстноротых из семейства Ichthyostegidae клады тетраподоморфов (Tetrapodomorpha), единственный в роде Ymeria[3]. Таксон известен из девонских отложений (фаменский ярус[3]) по частично сохранившемуся черепу голотипа, включая нижнюю челюсть и нёбо, так же по останкам плечевого пояса[2].





История изучения

Окаменелости девонских четвероногих животных, подобных роду Ichthyostega, были известны на острове Имир с 1929 года. Череп рода Ymeria был обнаружен в 1947 году командой палеонтологов из Дании и Швеции на южном склоне горы Цельсия (Mt. Celsius) на острове Имир[en] в северо-восточной части административной территории Гренландия (Дания)[2]. Шведский палеонтолог академик Эрик Ярвик (Erik Jarvik, 1907—1998), член экспедиции 1947 года, не смог отнести найденный череп ни к роду Ichthyostega, ни к роду Acanthostega. Долгое время останки оставались не определёнными. В 1988 году английский палеонтолог профессор Дженнифер Клэк[en] (Кембриджский университет) стала первым учёным, предположившим, что обнаруженный материал представляет собой новый, третий, вид четвероногого животного из Гренландии[4]. В результате дополнительных исследований в 2012 году были описаны новые род и вид Ymeria denticulata[2].

Систематика

При описании нового вида авторы не указали ни класс, ни отряд, к которым его можно отнести, поскольку голотип MGUH VP 6088 сочетает в себе как плезиоморфные, так и апоморфные признаки. Исследователи рассматривают новый таксон в качестве базальной группы для четвероногих позвоночных. Из девонских отложений известно более 10 родов четвероногих: Ichthyostega Säve-Söderbergh, 1932[5]; Acanthostega Jarvik, 1952[6], Tulerpeton Lebedev, 1984[7]; Metaxygnathus Campbell & Bell, 1977; Elginerpeton Ahlberg, 1991; Obruchevichthys Ahlberg, 1991; Ventastega Ahlberg et al., 1994; Hynerpeton Daeschler et al., 1994; Densignathus Daeschler, 2000; Sinostega Zhu et al., 2002[8]; Jakubsonia Lebedev, 2004[2][9]. Ymeria denticulata более всего напоминает два других обнаруженных в Гренландии рода: Ichthyostega и Acanthostega[2][10][11].

В 2015 г. Дженнифер Клэк с A. R. Milner подтвердили отнесение рода к семейству Ichthyostegidae из клады тетраподоморфов (Tetrapodomorpha)[12].

Этимология

Родовое название Ymeria дано по названию острова (Ymer Island), где обнаружен типовой материал, которое происходит от имени персонажа германо-скандинавской мифологии великана Имира, из которого создан этот мир. Видовое название denticulata обращает внимание на зазубренную поверхность нижней челюсти[2].

Напишите отзыв о статье "Ymeria denticulata"

Примечания

  1. Из-за ограничений MediaWiki в качестве вышестоящего таксона тетраподоморфов указан инфратип челюстноротых (Gnathostomata) вместо подкласса дипнотетраподоморфов (Dipnotetrapodomorpha), приведённого в источнике: Betancur-R, R. et al. The tree of life and a new classification of bony fishes // PLOS Currents Tree of Life. — 2013. — DOI:10.1371/currents.tol.53ba26640df0ccaee75bb165c8c26288. </span>
  2. 1 2 3 4 5 6 7 Clack, J. A.; Ahlberg, P. E.; Blom, H.; and Finney, S. M. (2012). «[onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1475-4983.2011.01117.x/abstract A new genus of Devonian tetrapod from North-East Greenland, with new information on the lower jaw of Ichthyostega]». Palaeontology 55 (1): 73—86. DOI:10.1111/j.1475-4983.2011.01117.x.
  3. 1 2 [paleobiodb.org/cgi-bin/bridge.pl?a=checkTaxonInfo&taxon_no=256145&is_real_user=1 Ymeria denticulata(англ.). Paleobiology Database Classic. (Проверено 27 августа 2016).
  4. Clack, J. A. 1988. New material of the early tetrapod Acanthostega from the Upper Devonian of East Greenland. Palaeontology 31: 699—724.
  5. Säve-Söderbergh, G. 1932. Preliminary note on Devonian stegocephalians from East Greenland. Meddelelser om Grønland 98: 1—211.
  6. Jarvik, E. 1952. On the fish-like tail in the ichthyostegid stegocephalians. Meddelelser om Grønland 114: 1—90.
  7. Lebedev, O. A. 1984. The first find of a Devonian tetrapod vertebrate in the USSR. Doklady Akademii Nauk SSSR, Palaeontology 278: 1470—1473.
  8. Zhu, M., Ahlberg, P. E., Zhao, W. and Jia, L. 2002. First Devonian tetrapod from Asia. Nature 420: 760—761.
  9. Lebedev, O. A. 2004. A new tetrapod Jakubsonia livnensis from the Early Famennian Devonian) of Russia and palaeoecological remarks on the Late Devonian tetrapod habitats. Acta Universitatis Latviensis, Series Earth and Environment Sciences 679: 79—98.
  10. Ahlberg, P. E., Luksevics, E. and Lebedev, O. A. The first tetrapod finds from the Devonian Upper Famennian of Latvia. // Philosophical Transactions of the Royal Society of London B. — 1994. — Vol. 343. — P. 303—328.
  11. Ahlberg, P. E. and Clack, J. A. Lower jaws, lower tetrapods — a review based on the Devonian genus Acanthostega. // Transactions of the Royal Society of Edinburgh, Earth Sciences. — 1998. — Vol. 89. — P. 11—46.
  12. J. A. Clack and A. R. Milner. 2015. Handbook of Paleoherpetology, Part 3A1: Basal Tetrapoda.
  13. </ol>

Литература

  • Blom, H. Taxonomic revision of the Late Devonian tetrapod Ichthyostega from Greenland. // Palaeontology. — 2005. — Vol. 48. — P. 111—134.
  • Blom, H., Clack, J. A. and Ahlberg, P. E. Localities, distribution and stratigraphical context of the Late Devonian tetrapods of East Greenland. // Meddelelser om Grønland, Geoscience. — 2005. — Vol. 43. — P. 1—50.
  • Jarvik, E. Basic Structure and Evolution of Vertebrates. — New York: Academic Press, 1980. — Vol. 1 — 575 pp.
  • Jarvik, E. The Devonian tetrapod Ichthyostega. — Fossils and Strata, 1996. — Vol. 40 — P. 1—206.

Отрывок, характеризующий Ymeria denticulata

Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.