Агаджанов, Сурен Иванович

Сурен Иванович Агаджанов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рождение:	5 декабря 1905(1905-12-05) село Азох Шушинский уезд, Елизаветпольской губернии Российская империя .
Смерть:	16 декабря 1952(1952-12-16) (47 лет) Москва, СССР
Место погребения:	Преображенское кладбище
Военная служба
Звание:	генерал-майор инженерно-технической службы
Награды:

Сурен Иванович Агаджанов (5 декабря 1905 года — 16 декабря 1952 года) — советский организатор авиационной промышленности, генерал-майор инженерно-технической службы (19.08.1944)

Биография

Родился 18 декабря 1905 в селе Азох, ныне в Гадрутском районе Нагорно-Карабахской Республики, в семье рабочего бакинских нефтяных промыслов.

С 1920 года работал по найму в городах Георгиевск и Нальчик.

С 1925 года трудился рабочим на фабрике «Ява» в Москве.

С 1927 года без отрыва от производства учился на рабфаке МГУ им. М.В. Ломоносова.

С 1928 года член ВКП(б).

С 1931 года на выборных партийных должностях.

С 1933 года обучался в комвузе при Московском горкоме ВКП(б).

С 1937 года — начальник цеха авиационного завода № 1 в Москве.

С 1941 года — директор авиационного завода № 31 НКАП в гг. Таганрог (освоено производство истребителей конструкции ЛаГГ-3) и Тбилиси.

С 24 сентября 1942 года и до конца жизни — директор Горьковского авиационного завода имени С. Орджиникидзе (авиазавод № 21), где под его руководством освоено производство истребителей новой конструкции Ла-5, Ла-7, Ла-9, в течение всей войны велась реконструкция и реорганизация производства, позволившая увеличить выпуск самолетов, создавались новые цехи и участки, контрольные и испытательские лаборатории, специализированные структурные подразделения. За успехи во Всесоюзном социалистическом соревновании заводу 25 раз присуждалось первое место с вручением переходящего Красного знамени Государственного комитета обороны, которое после войны было передано заводу на постоянное хранение.

После войны перед заводом № 21 была поставлена задача освоить выпуск цельнометаллических истребителей Ла-9. В связи с чем перестроили производство и подготовили соответствующие кадры: вчерашние плотники стали дюральщиками, слесарями-сборщиками и клепальщиками. Серийное производство Ла-9 продолжалось в Горьком с 1946 по 1948 годы. Его модификацией стал Ла-9М, получивший в серии обозначение Ла-11, который выпускался с 1947 по 1951 год и стал последним советским серийным истребителем с поршневым двигателем. При освоении Ла-9 на заводе в полном объеме внедрили плазово-шаблонный метод производства, значительно расширились объемы панелирования и агрегатирования технологических подсборок планера, усовершенствовалась схема технологического членения самолета, что позволило повысить производительность труда.

В 1946 году разработаны двухдвигательные истребители И-211, И-212, И-215, которые построили на заводе. К тому же времени относятся и первые работы Горьковского авиазавода по созданию машин с ракетными двигателями. По заказу Научно-исследовательского института реактивной техники МАП НИИ-1 изготовили два самолета «4302», разработанных коллективом под руководством И.Ф. Флорова. В середине сентября 1946 года завод получил задание построить к параду 7 ноября три реактивных самолета конструкции С.А. Лавочкина Ла-150 с газотурбинным двигателем РД-10. За 35 дней изготовили вместо трех машин четыре, перевыполнив задание. Успех заводчан был отмечен переходящим Красным знаменем Совета Министров СССР.

В 1948 году предприятие осваивает последний серийный реактивный истребитель С. А. Лавочкина Ла-15.

С 1949 года началось творческое сотрудничество коллектива завода с ОКБ А.И. Микояна. В мае 1949 года Горьковскому авиазаводу предписывалось полностью перейти на изготовление самолета МиГ-15 с двигателем ВК-1. Перед коллективом предприятия стояла до­вольно сложная задача выполнить в течение всего 3-4 месяцев весь цикл необходимых работ. Освоение производства МиГ-15бис осложнялось рядом изменений, внесенных в конструкцию самолета, однако завод успешно справился с поставленной задачей. 20 декабря 1949 года закончилась сборка первой машины.

В 1951 году в серийное производство запустили разведчик МиГ-156ис, первый экземпляр которого собрали в октябре того же года. В период с 1950 по 1952 год на заводе построили более двух тысяч МиГ-15бис.

История МиГ-17 началась для завода в январе 1951 года, когда горьковчанам поручили построить два МиГ-15 с двигателем ВК-1, новым крылом с углом стреловидности 45° вместо 35° и оперением по чертежам ОКБ А. И. Микояна. К подготовке серийного производства МиГ-17 авиастроители приступили осенью 1952 года.

Умер 16 декабря 1952 года, похоронен на Преображенском кладбище в Москве.

Награды

• два ордена Ленина (в т.ч. 21.06.1943 -за образцовое выполнение заданий правительства по производству боевых самолетов)
• орден Кутузова I степени (16.09.1945 - за успешное выполнение заданий правительства по выпуску боевых самолетов, моторов, авиационных приборов, винтов и агрегатов самолетного и моторного оборудования в период Великой Отечественной войны)
• орден Красной Звезды (за образцовое выполнение заданий правительства по производству боевых самолетов)
• медали СССР.

Литература

• Агаджаков Сурен Иванович // Великая Отечественная война 1941 — 1945. Энциклопедия / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 40. — 500 000 экз.

Ссылки

• [sokolplant.ru/news/2014/09/24/1098 ОАО Нижегородский авиастроительный завод «Сокол»]

Отрывок, характеризующий Агаджанов, Сурен Иванович

Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.