Агон
Аго́н (др.-греч. ἀγών) — борьба или состязание у греков и римлян; игры во время религиозных или политических празднеств, например Агоналий.
В греческой мифологии Агон — персонификация состязаний[1]. Его статуя, изображающая мужчину с гантелями в руках, находилась в Олимпии.
В некоторых европейских языках от «агона» произошло слово «агонизм», которым называют постоянное соперничество, состязание художников, скульпторов, живописцев, учёных.
Содержание
Виды состязаний
Греки выделяли три типа агонов[2][3].
- Различные спортивные соревнования
- Гонки квадриг и скачки
- Музыкальные и другие художественные соревнования
Спортивные состязания известны у греков ещё с доисторических времён; так, например, при осаде Трои в честь павшего Патрокла устраиваются состязания. В историческое время почти каждый значительный город Греции имел свои периодические игры, происхождение которых в основном находится в связи с национальной мифологией.
С VIII века до н. э. четыре агона превратились в настоящие общенациональные празднества; а именно: Олимпийские игры (с 776), Пифийские игры (с 586), Истмийские игры (с 582) и Немейские игры (с 573).
Кроме развития физических сил и мужества, эти Игры содействовали усилению национального самосознания эллинов, так как участие в них строго запрещалось варварам, то есть не эллинам. Победители (гиероники) прославлялись в песнях и увековечивались в произведениях пластики. Олимпийские и Пифийские игры праздновались каждые 4, а Истмийские и Немейские — каждые два года.
В программу спортивных и конных состязаний включались разные дисциплины, например, гимнастика, бег, кулачный бой, борьба, метание диска и копья, гонки на колесницах.
Помимо художественных соревнований в музыке, пении и танцах, на празднествах в честь бога Диониса обязательными были театральные драматические представления.
Агон в поэтике
В литературе агон — словесный спор, столкновение мнений — композиционный элемент древнеаттической комедии; начало Агона — словесные диспуты в трагедиях Еврипида. В комедии — это часть, идущая за пародом и заключающая спор действующих лиц, в котором побеждает лицо, выражающее идею автора. Так, у Аристофана в «Облаках» идёт спор Правды с Кривдой, в «Осах» — Бделиклеона с Филоклеоном о взаимоотношении отца и сына, в «Птицах» Пистетер доказывает законность возвращения утерянных птицами прав на всемирное владычество. Агон в комедии — это композиционный центр, в который стягивается смысловое содержание комедии, отражающей интенсивную динамичность и противоречия жизни.
Награды
Агоны происходили по предначертанной программе, за соблюдением которой смотрели агонофеты (гелланодики в Олимпии); последние должны были также разбирать возникшие несогласия и присуждать награды, которые состояли в лавровых или оливковых венках, во внесении имени победителей в публичные списки или в различных ценных предметах и денежных суммах.
Отмена
Со времён Александра Македонского эти состязания постепенно теряют своё национальное значение и распространяются в соседних странах с греческой цивилизацией, например, в Малой Азии, Сирии и Египте, где приобретают характер обыкновенных публичных представлений.
В Риме агоны держались до окончательного торжества христианства. Император Феодосий I Великий их отменил в 394 году, так как они были связаны с языческими праздниками, прославлявшими различных богов.
Историография
Впервые целенаправленно обратил внимание на данный феномен и ввёл термин «агональный» базельский профессор Я. Буркхардт в своей посмертно опубликованной работе «История греческой культуры»[4].
Напишите отзыв о статье "Агон"
Примечания
- ↑ Schmitz, Leonhard (1867), [www.ancientlibrary.com/smith-bio/0083.html "Agon"], in Smith, William, Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology, vol. 1, Boston: Little, Brown and Company, сс. 74
- ↑ [www.krugosvet.ru/enc/sport/OLIMPISKIE_IGRI_DREVNE_GRETSII.html Олимпийские игры Древней Греции]. // krugosvet.ru. Проверено 18 сентября 2011. [www.webcitation.org/65BbC5z5E Архивировано из первоисточника 4 февраля 2012].
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/13573/%D0%9F%D0%98%D0%A4%D0%98%D0%99%D0%A1%D0%9A%D0%98%D0%95 Пифийские игры]. // dic.academic.ru. Проверено 18 сентября 2011. [www.webcitation.org/65BbDMp7S Архивировано из первоисточника 4 февраля 2012].
- ↑ [www.dissercat.com/content/yakob-burkkhardt-kak-istorik-grecheskoi-kultury Диссертация на тему «Якоб Буркхардт как историк греческой культуры» автореферат по специальности ВАК 07.00.09 - Историография, источниковедение и методы исторического исследования]
Литература
- Агон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [ant.liim.ru/articles/01a/a076.html Агон] // Словарь античности
- Michael Krüger. Einführung in die Geschichte der Leibeserziehung und des Sports, Verlag Hofmann, Schorndorf, 2004 |ISBN=3-7780-7781-3 (нем.)
Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.
См. также
Отрывок, характеризующий Агон
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
