Соревнования античных Олимпийских игр

Соревнования античных Олимпийских игр — виды спортивных Олимпийских состязаний Древней Греции с 776 г. до н. э. до конца IV века нашей эры.

Атлетические состязания древние греки возводят к времени жизни мифического Геракла, которое сами же определили в XIII в. до н. э. Геракл, как и полагается герою, одерживал победы в борьбе и панкратионе.

В честь победы Зевса над своим отцом начали проводить Олимпийские игры . Участники Троянской осады гоняли колесницы, бегали наперегонки, бились на кулаках, боролись, бились в полном вооружении до первой крови (прообраз панкратиона), метали диск из самородного железа, стреляли из лука. Наиболее популярным в силу своей демократичности был бег. Древний царь Эндимион выставил в качестве приза за победу в беге своё царство, правда соревновались только его сыновья. Именно бег стал основным видом состязаний на античных Олимпиадах, когда после тёмных веков греческой истории возобновили проведение Олимпиад в IX в. до н. э. (см. Олимпиада (хронология)).

Бег

• Бег на дистанцию (греч. στάδιον, лат. stadium) — бег с одного конца стадиона до другого на дистанцию в одну олимпийскую стадию (192 м). Первый и единственный вид состязаний с 1-й по 13-ю Олимпиаду (до 724 до н. э.). Олимпиады по традиции считались по именам победителей в этом состязании, прежде чем были пронумерованы в последовательном порядке. С бега на стадию начинались соревнования среди взрослых, затем соревновались в двойном беге. Атлеты выходили на старт в обнажённом виде. Величайшим бегуном античности считался Леонид с Родоса, одержавший во II в. до н. э. 12 побед на 4 Олимпиадах.

• Двойной бег (греч. Δίαυλος, diaulos)— бег на две стадии (384 м). Атлеты пробегают стадион, поворачивают вокруг столба и возвращаются назад к старту. Добавлен в Олимпийские состязания на 14-й Олимпиаде в 724 до н. э..

• Долгий бег (греч. δόλιχος, dolichos) — бег на 7 стадий (1344 м). Атлеты, пробегая стадию, разворачивались вокруг столба на одном конце стадиона, затем бежали стадию назад и разворачивались вокруг другого столба. Добавлен в Олимпийские состязания на 15-й Олимпиаде в 720 до н. э. Длина дистанции менялась в разные годы от 7 до 24 стадий (до 4608 м).

• Бег в полном вооружении или бег гоплитов (греч. ὁπλίτης, hoplitodromos) — бег в шлеме, поножах и со щитом на две стадии. Позднее из вооружения оставили только щит. Добавлен в Олимпийские состязания на 65-й Олимпиаде в 520 до н. э. Атлеты соревнуются обнажёнными, как и в других Олимпийских видах за исключением скачек. Бегом гоплитов игры завершались.

Единоборство

• Кулачный бой (др.-греч. πυγμή, лат. pugilatus) добавлен в Олимпийские состязания на 23-й Олимпиаде (688 до н. э.). Особым уважением пользовались бойцы, сумевшие победить, не получив удара от соперника. Правилами в кулачном бою запрещался захват соперника, подножки и удары ногами. Бойцы обматывали кисти кожаными ремнями, тем не менее, этот вид состязаний считался самым опасным. Античные авторы живописуют разбитые носы, выбитые зубы и смятые уши у атлетов. Гибель атлета в поединке не являлась чем-то исключительным.

Павсаний поведал об одном из таких поединков на Немейских играх:

«На Немейских играх аргосцы присудили венок победы уже мертвому Кревге, потому что бившийся с ним сиракузянин Дамоксен нарушил их взаимный договор. Уже наступил вечер, когда они приступили к кулачному бою; и вот они при свидетелях уговорились наносить удары друг другу поочередно. Кулачные бойцы в то время еще не носили на запястьях жестких ремней, но сражались в мягких ремнях, прикрепляя их под выгибом руки так, чтобы пальцы у них оставались свободными. Эти мягкие ремни делались из тонких полос сырой воловьей кожи и переплетались между собой по какому-то старинному способу. И вот в том случае, о котором я рассказываю, Кревга опустил свой удар на голову Дамоксена; в свою очередь Дамоксен приказал Кревге приподнять руки, и, когда он это исполнил, Дамоксен ударил его вытянутыми пальцами под ребра: ввиду крепости ногтей и силы удара рука вошла внутрь, и Дамоксен, схватившись за внутренности, оторвал их и вытащил наружу. Кревга тотчас же испустил дух, а аргивяне за то, что Дамоксен нарушил договор и вместо одного удара воспользовался против своего соперника многими, изгнали его. Кревге, хотя и умершему, они приписали победу и поставили ему в Аргосе статую.»

Если боксёры уставали, разрешался перерыв для отдыха. Если же и после отдыха победитель не выявлялся, то боксёры обменивались оговорённым числом ударов, не защищаясь. Поединок завершался сдачей соперника: побеждённый поднимал руку, когда был не в силах оказывать сопротивление. Античные лекари считали бокс хорошим средством против хронических головных болей.

На 72-й Олимпиаде в 492 до н. э. Клеомед из Астипалеи убил в боксёрском поединке Икка из Эпидавра и был лишён титула победителя в боксе. Великим боксёром был Тисандр из Наксоса на Сицилии, победивший в 4-х Олимпиадах. Павсаний замечает, что от Наксоса не осталось даже руин и только благодаря Тисандру сохраняется память о городе.

• Панкратион (греч. παγκράτιον) — рукопашный бой, в котором соединялись удары руками и ногами и борцовая техника. Слово является производным от греческих слов пан и кратос, то есть означает примерно «всей силой». Удушение было разрешено, запрещены укусы и выдавливание глаз. Этот вид состязаний ввели в Олимпийские игры в честь мифического основателя игр Геракла, который сумел одолеть огромного льва, только задушив его, потому как шкура льва была неуязвима для оружия. Добавлен как вид Олимпийских состязаний на 33-й Олимпиаде в 648 до н. э., для юношей панкратион введён только на 145-й Олимпиаде в 200 до н. э.

Филострат заметил: идеальный боец в панкратионе тот, кто борется лучше, чем боксёр, и боксирует лучше, чем борец.

Арихион из Фигалеи на 54-й Олимпиаде был задушен и умер, выигрывая панкратион в третий раз. Даже мёртвым он стал победителем, потому что его соперник первым признал поражение, не в силах терпеть боль от сломанного Арихионом большого пальца на ноге. Труп Арихиона увенчали венком под рукоплескания зрителей.

Сострат из Сикиона получил прозвище Пальчик, потому что одержал победы в панкратионе на трёх Олимпиадах (начиная со 104-й), захватывая и ломая фаланги пальцев у соперника.

Артемидор из Тралл должен был сражаться среди юношей по возрасту, но, оскорблённый одним из взрослых панкратионистов, вступил в более старшую категорию и одержал победу в панкратионе среди мужчин в 212-ю Олимпиаду.

Полидам из Скотусс выиграл панкратион в 93-ю Олимпиаду. Про него говорили, что он одолел льва голыми руками, а в схватке с тремя сильнейшими персами убил их всех.

• Борьба (греч. πάλη, лат. lucta) добавлена в Олимпийские состязания на 18-й Олимпиаде (708 до н. э.). Правилами запрещались удары, но толчки разрешались. Греческий язык имел много терминов для обозначения различных приёмов и позиций. Борьба разделялась на две основные позиции: в стойке и на земле, вернее, мягком грунте, посыпанном песком.

Леонтиск из Мессены на Сицилии получил прозвище Пальчик, потому что одерживал победы в борьбе, захватывая и выгибая пальцы у соперника. Легендарным борцом был Милон из Кротона, который в 14-летнем возрасте победил в борьбе среди юношей (категория до 20 лет). Затем он одержал победы в борьбе для взрослых на пяти последующих Олимпиадах и потерпел поражение на 66-й Олимпиаде (516 до н. э.). Про Милона Павсаний рассказывает следующее: он обвязывал вокруг головы верёвку и, задерживая дыхание, рвал верёвку вздувшимися от напора крови венами.

Пентатлон

• Пентатлон (др.-греч. πενταθλον, лат. quinquertium, pentathlon) — пятиборье, включавшее бег на стадию, метание диска, метание копья, прыжок в длину и борьбу. Добавлено в Олимпийские состязания на 18-й Олимпиаде в 708 до н. э..

Все виды проводились в один день в определённом порядке, начиная с прыжков. Неизвестно, как именно определялся победитель в пятиборье. По версии одного из историков — атлеты делились на пары и соревновались между собой. Победителем считался выигравший у соперника 3 вида состязаний. Затем победители соревновались между собой до тех пор, пока не оставалась финальная пара.

Аристотель считал, что пятиборье наиболее гармонично развивает тело атлета. Прыжковая техника отличалась своеобразием: атлет использовал гантели в руках для увеличения дальности прыжка. Максимальная дальность прыжка по античным авторам доходила до 15 м. Неизвестно, было это преувеличением авторов или прыжок состоял из нескольких стадий, подобно современному тройному прыжку. Как полагают современные исследователи по изображениям на древнегреческих вазах, атлет прыгал без разбега, с места.

Горг из Элиды был единственным атлетом, выигравшим 4 Олимпиады в пятиборье, а кроме того он также одержал победы в двойном беге и беге гоплитов. Пятиборье для юношей проводилось только один раз, на 38-й Олимпиаде, видимо из-за ограниченности времени, в течение которого шли игры.

Конные бега

Единственный вид соревнований, в котором могли участвовать женщины, потому что чемпионами объявлялись владельцы коней и колесниц, а не жокеи. Первой этой уловкой воспользовалась родная сестра спартанского царя Киниска, ставшая первой женщиной-чемпионом Олимпийских Игр.

Сначала на 25-й Олимпиаде (680 до н. э.) были введены гонки квадриг. Затем к ним добавлены на 33-й Олимпиаде (648 до н. э.) скачки на лошадях, и на 93-й Олимпиаде (408 до н. э.) гонки колесниц с 2 лошадьми в упряжке. Аналогично тому как проводились соревнования в категориях между мужчинами и юношами, так и в скачках были две категории: взрослые лошади и жеребцы.

В гонках квадриги совершали 12 кругов на ипподроме, нередко колесницы опрокидывались на поворотах, калеча возниц. В отличие от бега и единоборств в скачках могли принимать участие только богатые греки и царственные особы, которым под силу было содержать лошадей. Именно владельцы лошадей, а не возницы считались победителями. Среди победителей в гонках квадриг отмечены македонский царь Филипп II и римские императоры.

На 68-й Олимпиаде (508 до н. э.) лошадь Фейдола из Коринфа в начале бегов скинула седока, но тем не менее прошла всю дистанцию правильно, повернула вокруг столба и остановилась после финиша. Ей присудили победу и увенчали неудачного седока венком.

Соревнования трубачей и герольдов

На 96-й Олимпиаде (396 до н. э.) в программу Игр были добавлены состязания между трубачами и герольдами, как логическое следствие соединения спорта и эстетического наслаждения в воззрениях эллинов. Известно, что во время проведения Олимпийских игр писатели и поэты читали вслух свои творения, художники выставляли на агоре свои произведения. После завершения Игр скульпторам заказывали олимпийские статуи победителей, а поэты слагали в их честь хвалебные песни — энкомии.

См. также

• Античные Олимпийские игры
• Олимпиада (хронология)
• Олимпийские игры
• Виды спорта на современных Олимпийских играх

Источники

• История Олимпиад описывается автором II века Павсанием в «Описание Эллады» (5.8, 6.1-20): [www.perseus.tufts.edu/cgi-bin////ptext?doc=Perseus%3Atext%3A1999.01.0160&query=book%3D%236 Elis, Pausanias, Description of Greece]
• [www.ancientlibrary.com/smith-dgra/0981.html Соревнования античных Олимпийских игр] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Antiquities. (про античный бокс)
• [www.ancientlibrary.com/smith-dgra/0864.html Соревнования античных Олимпийских игр] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Antiquities. (про панкратион)
• Дополнительные источники: Хроника Евсевия, Суда

Отрывок, характеризующий Соревнования античных Олимпийских игр

– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.