Алтарь Вита Ствоша

Алтарь Вита Ствоша (польск. Ołtarz Wita Stwosza) — главный алтарь церкви Успения Пресвятой Девы Марии (в просторечии — Мариацкий костёл), Краков, Польша. Алтарь назван по имени его создателя Вита Ствоша (полонизированное имя скульптора Файта Штосса) и является произведением поздней готики с элементами Ренессанса.

История

Вит Ствош, уроженец Нюрнберга, прибыл в Краков в 1477 году по просьбе местной немецкой общины, чтобы начать работу над алтарём церкви Успения Пресвятой Девы Марии. Вит Ствош работал над алтарём в течение двенадцати лет. В 1483 году городской муниципалитет выразил своё удовлетворение работой мастера и освободил его от уплаты налогов. В 1485 году мастер начал заключительные отделочные работы. Алтарь был готов к празднику Успения Пресвятой Богородицы 15 августа 1489 года. Стоимость алтаря составила 2808 гульденов, что составляло примерно годовой бюджет Кракова. В дальнейшем авторство алтаря было забыто. В 1824 году известный краковский краевед Амброзий Грабовский заново открыл авторство алтаря. С этого времени алтарь стал носить имя своего автора Вита Ствоша.

В сентябре 1939 года, после начала II Мировой войны, чтобы спасти алтарь от уничтожения, его демонтировали и на барже сплавили по Висле в Сандомир, где он хранился в местном соборе и семинарии. После оккупации Польши, немецкие власти в октябре 1939 года смогли обнаружить алтарь и перевезли его в Германию, где он хранился в подвалах Нюрнбергского замка. 30 апреля 1946 году алтарь вместе с Кодексом Бальтазара Бехема был возвращён в Краков.

Описание

Вырезанный из липы, алтарь имеет размер 13 метров в высоту, 11 метров в ширину. Наибольшая фигура алтаря имеет размер 2,7 метров. Алтарь является самым большим из средневековых алтарей Европы и состоит из центрального панно и четырёх створок (два из которых можно увидеть, когда алтарь полностью закрыт). В нижней части центрального панно представлено Успение Пресвятой Богородицы, которая окружена апостолами, а в верхней части — Взятие Богородицы на небо. В самом верху центрального панно, под ажурным балдахином изображается коронование Девы Марии Пресвятой Троицей. На створках изображены сцены из жизни Богородицы: Благовещение, Рождество Христово, Поклонение волхвов (левая створка), Воскресение Христово, Вознесение Христа и Сошествие Святого Духа. У подножия алтаря изображается родословие Христа. Фигуры на главном панно алтаря своими размерами значительно превышают человеческий рост.

Галерея

• 20061006-03-024-Altar-02a.JPG

  Успение Богородицы

• 20061006-03-029-Altar-07.JPG

  Благовещение

• 20061006-03-028-Altar-08.JPG

  Рождество Иисуса Христа

• 20061006-03-027-Altar-09.JPG

  Поклонение волхвов

• 20061006-03-030-Altar-10 corrected.jpg

  Воскресение Иисуса Христа

• 20061006-03-031-Altar-11.JPG

  Вознесение Иисуса Христа

• 20061006-03-032-Altar-12 corrected.JPG

  Сошествие Святого Духа

Источник

• Piotr Skubiszewski: Wit Stwosz. Warszawa: «Arkady»; Berlin : Henschelverlag ; Budapeszt : Corvina, 1985. ISBN 83-213-3198-X
• P. Burkhard, Arthur. The Cracow Altar of Veit Stoss. Munich, F. Bruckmann, 1972.
• Bujak, Adam — Rożek, Michał (text). Cracow — St. Mary’s Basilica. Biały Kruk, 2001, ISBN 83-914021-8-5
• Encyklopedia Krakowa, Wydawnictwo Naukowe PWN, Warszawa-Kraków 2000, ISBN 83-01-13325-2

Отрывок, характеризующий Алтарь Вита Ствоша

К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.