Аль Шейх

Аль Шейх, Аль аш-Шейх или А́ли-ш-Шейх (араб. آل الشيخ‎ — «семейство Шейха») — ведущая религиозная династия Саудовской Аравии из рода Бану Тамим. Они являются потомками Мухаммада ибн Абдуль-Ваххаба, который в XVIII веке возродил религиозное движение салафитов, называемое оппонентами «ваххабизмом», которое сегодня доминирует в Саудовском королевстве. В Саудовской Аравии семья по престижу уступает только Аль Сауд, с которыми они разделяют власть в королевстве: Аль Шейх принадлежит религиозная власть, а Аль Сауд — политическая и экономическая.

Этимология

Арабское словосочетание «Аль аш-Шейх» переводится как «семья Шейха» или «дом Шейха». Слово «Аль» в сочетании с именем предка означает семью или дом. Предок семьи Аль Шейх — Мухаммад ибн Абдуль-Ваххаб — в знак уважения и почёта именовался как «аш-Шейх».

Мухаммад ибн Абд-аль-Ваххаб

Основатель династии родился в 1703 году в Неджде, в городе Уяйна. Под влиянием Ибн Таймии и других салафитских улемов, Ибн Абдуль-Ваххаб начал проповедовать идеи строгого единобожия-таухида и пуританства. В то время как сам Ибн Абдуль-Ваххаб и его сторонники называли себя «салафитами», за рубежом они стали известны как «ваххабиты» (от имени его отца «Абдуль-Ваххаб»).

В 1740 году он переезжает в недждийский город Эд-Диръия, где находит поддержку у Мухаммада ибн Сауда, основателя династии Саудитов (Аль Сауд).

XIX—XX век

После смерти Мухаммада ибн Абдуль-Ваххаба, новым религиозным лидером Саудовской Аравии стал его сын — Абдуллах ибн Мухаммад ибн Абдуль-Ваххаб. Он одобрил дальнейшие экспансии саудитов и написал ряд анти-шиитских трактатов.

К началу XIX века Саудовские завоевания привлекли внимание Османской империи, войска которой в 1811—1818 гг. уничтожили государство саудитов и убили Сулеймана ибн Абдуллаха, внука Ибн Абдуль-Ваххаба и влиятельного автора нескольких трактатов.

Тем не менее династия Аль Шейх выжила и, когда 1824 году саудиты восстановили своё государство, Абдуррахман ибн Хасан, затем Абдуль-Латиф ибн Абдуррахман стали лидерами саудовского религиозного истеблишмента.

Когда в 1891 году саудиты терпят поражения от династии Аль Рашид и отправляются в изгнание, Аль Шейхи остаются при Аль Рашидах и переезжают в Хаиль. В 1902 году саудиты под руководством Абдуль-Азиза ибн Сауда вновь восстанавливают Саудовское государство и Абдуллах ибн Абдуль-Латиф и другие Аль Шейхи присоединяются к ним.

Роль в современной Саудовской Аравии

Положение Аль Шейх в качестве лидеров саудовских улемов имеет особую важность, потому что религия занимает особое место в Саудовском обществе и, как следствие, влияние улемов является всеохватывающим. В частности, Саудовская Аравия (наряду с Ираном) является уникальным примером предоставления богословам прямого участия в правлении страной. Улемы не только утверждают наследников престола, но и все новые законы (королевские указы) нуждаются в их согласии. Улемы также имеют ключевое влияние на принятие решений правительством, играют важную роль в судебной системе и системе образования и владеют монополией в сфере религиозной и общественной морали.

Известные представители

• Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб — основатель рода.
• Абдуллах ибн Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб — глава религиозной общины после смерти отца.
• Сулейман ибн Абдуллах Аль аш-Шейх — автор многих работ по исламу.
• Абдуррахман ибн Хасан Аль аш-Шейх — глава религиозной общины во время Второго Саудовского государства, кади Эд-Диръии и Эр-Рияда..
• Абдуллах ибн Абдуль-Латиф — глава религиозной общины в ранние годы правления Абдул-Азиза ибн Сауда.
• Мухаммад ибн Ибрахим Аль аш-Шейх — Верховный муфтий Саудовской Аравии (1953—1969).
• Ибрахим ибн Мухаммад Аль аш-Шейх — министр юстиции (1975—1990).
• Абдуллах ибн Мухаммад Аль аш-Шейх (1993—2009) — министр юстиции (1975—1990).
• Абдуль-Азиз ибн Абдуллах Аль аш-Шейх — нынешний Верховный муфтий
• Салих Аль аш-Шейх — нынешний министр вакуфов и исламских дел.
• Абдуррахман ибн Абдуль-Азиз Аль аш-Шейх — министр сельского хозяйства и водных ресурсов.

См. также

• История Саудовской Аравии
• Верховный муфтий Саудовской Аравии
• Саудиты (Аль Сауд)
• Бану Тамим
• Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб

Отрывок, характеризующий Аль Шейх

Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.