Арендт, Ариадна Александровна

Ариадна Арендт
скульптор
Имя при рождении:	Ариадна Александровна Арендт
Место рождения:	Симферополь, Таврическая губерния, Российская империя
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР
Жанр:	скульптор, график
Учёба:	Симферопольский техникум изобразительных искусств, ВХУТЕИН

Ариа́дна Алекса́ндровна А́рендт (10 (23) июня 1906, Симферополь — 12 октября 1997, Москва) — советский скульптор, график.

Внучка Николая Андреевича Арендта. Жена скульпторов М.Б. Айзенштадта и А. И. Григорьева (второй муж). Основатель московского кружка теософов.

Биография

Родилась в Симферополе в семье врачей. Семья А. А. Арендт ещё до первой мировой войны была дружна с М. А. Волошиным. С детства Ариадну возили в Боран-Эли под Старым Крымом в имение тети Ариадны Николаевны и её мужа Михаила Пелопидовича Латри, внука И. К. Айвазовского. К ним нередко наведывался Волошин. Там и в Симферополе большое внимание Волошин уделял рисункам Ариадны и оказал на неё огромное влияние как личность. В 1921 году Волошин спас маму Ариадны Софию Николаевну Арендт, вырвав её из подвалов симферопольской ЧК.

Училась в Симферопольской гимназии, В 1923—1926 годах — в Симферопольском техникуме изобразительных искусств у Н. С. Самокиша и И. Я. Иткинда. Будучи студенткой Симферопольского техникума ИЗО, Ариадна навещала Волошина в Коктебеле. В 1928 году поступила в Высший художественно-технический институт (ВХУТЕИН) в Москве. Где её преподавателями были В. И. Мухина, И. М. Чайков, С. Ф. Булаковский, И. С. Ефимов и В. А. Фаворский. В Москве с Ариадной происходит несчастный случай — она попадает под трамвай.

Из воспоминаний Алексея Козлова:

«У Ариадны Александровны не было обеих ног, она сидела на коляске. Мы разговорились, сразу стали интересны друг другу, и она рассказала мне вот такую историю. Она настоящая штайнеристка, верила в реинкарнацию полностью. В двадцатые годы она — молодая девушка, студентка Вхутемаса, шла по Москве и вдруг её сбил трамвай. Она очнулась в больнице без ног. И она рассказала мне: „Когда я поняла, что мне отрезало ноги, я почувствовала возвышенное облегчение! Счастье!“… Она расплатилась за что-то. Что-то было кармическое, какой-то грех в прошлой жизни. Это потрясающе!..»

После расформирования института в 1930 году и в связи с переводом отделений живописи и скульптуры в Ленинград, в Академию художеств, продолжила учёбу там во вновь созданном Институте пролетарского изобразительного искусства (ИНПИИ). Окончила его в 1932 году. Член Союза художников с 1934 года.

В 1948 году её мужа осуждают на 8 лет лагерей за участие в «Антисоветском теософском подполье». В отношении Ариадны Александровны и её тети, О. А. Буткевич, возникло дочернее «Дело баронесс», хотя никакими баронессами они не были. Но делу не дали хода, возможно потому, что одна женщина была слишком стара, другая — без ног. После ареста Григорьева Арендт изгнали из их общей мастерской. 11-ю рейсами грузовика вывезли скульптуры к друзьям семьи — семье Н. Ф. Усольцева — в ветхий деревянный дом, откуда они только что переехали. Однако там вскоре обрушился потолок, и почти все их работы погибли. Часть произведений сохранил в своей квартире профессор В. В. Ковальский.

Из письма Ариадны Александровны своему мужу времен его первого этапного периода:

«Свердловск, п/о 19, п/я 245. Григорьеву Анатолию Ивановичу. Москва — 24.08.48. Свердловск — 23.09.48. Дорогой мой друг! Мы все преодолеем, все переживем, ты будешь заниматься своим любимым делом с ещё большей глубиной и энергией, и все наши переживания послужат нам же на пользу. Искусство твое никуда не уйдет. Это огромное испытание надо выдержать на отлично. Не унывай, не опускайся. Я добьюсь пересмотра. Тебя посылают в Норильск. Это далеко, но не так уж — устье Енисея. Как только получу письмо — вышлю посылку. А с навигацией будущего года мы с сыном приедем, м.б. останемся, а если нет смысла — поедем обратно. Это как ты захочешь, и как мы сообща найдем нужным. Мужайся, друг мой. Пиши как можно чаще хоть по несколько слов. В Красноярск высылаю деньги. Целую, будь здоров, до свидания. Аля».

Ариадна Александровна борется за судьбу мужа. Обращение за содействием к В. Н. Голубкиной (в возглавляемом ею музее А. С. Голубкиной Анатолий Иванович обучал молодежь ремеслу скульптура), а также к своему учителю В. И. Мухиной и С. Д. Меркурову, а их, в свою очередь, к Сталину было в то время мужественным поступком со стороны академиков. Мухина дала хотя и сдержанную, но очень положительную профессиональную характеристику Григорьева, указав, что он может быть использован для скульптурного оформления Москвы, а Меркуров на том же письме приписал, что Григорьев талантливый скульптор. Это сыграло позитивную роль. Мужа переводят из Норильска в Кучино, где использовался не на общих работах, но как скульптор.

В 1954 году, после 7 лет в лагерях, Григорьева освобождают. В 1955—1956 годах Арендт и Григорьев строят дом в Коктебеле. И с того времени и до смерти мужа почти пополам делят своё время между Москвой и Коктебелем.

Память

За годы своего творчества Ариадна Александровна создала более 70 портретов, десятки композиций, жанровых, декоративных и графических работ, занималась садово-парковой скульптурой и керамикой — по анималистической, сказочной и басенной тематике. Очень своеобразны её не имеющие аналогов скульптуры из морской гальки и окаменелостей. Её произведения находятся в Художественной галерее им. И. К. Айвазовского в Феодосии, Третьяковской галерее, в Русском музее и во многих других музеях России и за рубежом.

Похоронена в Коктебеле на поселковом кладбище.

Выставки

• 1933, Москва: Выставка «Художники РСФСР за XV лет (1917—1932)». Скульптура.
• 1934, Москва: Выставка начинающих молодых художников
• 1936, Москва: Выставка-смотр произведений молодых художников (Живопись, графика, скульптура)
• 1938, Москва: Выставка живописи, графики и скульптуры женщин-художников
• 1939, Москва: ВЫСТАВКА РАБОТ ЖЕНЩИН-ХУДОЖНИЦ К МЕЖДУНАРОДНОМУ ЖЕНСКОМУ ДНЮ
• 1940, Москва: ВЫСТАВКА СКУЛЬПТУРЫ МОСКОВСКОГО СОЮЗА СОВЕТСКИХ ХУДОЖНИКОВ
• 1941, Москва: Молодые художники РСФСР
• 1947, Москва: МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТНАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ВЫСТАВКА, ПОСВЯЩЕННАЯ 30-ЛЕТИЮ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
• 1952, Москва: Выставка произведений московских скульпторов
• 1955—2000: Участие во многих выставках — московских, республиканских, всесоюзных и зарубежных.
• 1977—1978: Персональная выставка А. А. Арендт и А. И. Григорьева. Скульптура. Выставочный зал МОСХ РСФСР (ул. Вавилова, 65).
• 1991, Москва: Персональная выставка. Скульптура, графика. Выставочные залы МОСХ РСФСР (ул. Беговая, 7/9)
• 1993, Москва: Восьмая выставка произведений художников России. Каталог с.44
• 1997, Москва: ВЫСТАВКА СЕМЬИ ХУДОЖНИКОВ А. А., М. Ю., Н. Ю. АРЕНДТ, А. И.ГРИГОРЬЕВА, М. Б.АЙЗЕНШТАДТА. СКУЛЬПТУРА, ГРАФИКА, ЖИВОПИСЬ. Объединение московских скульпторов, Дом скульптора.
• 1999, Москва: ВЫСТАВКА А. А.АРЕНДТ И А. И.ГРИГОРЬЕВА. СКУЛЬПТУРА. ВМЕСТЕ С ВЫСТАВКОЙ ЖИВОПИСИ И ГРАФИКИ Н. К., С. Н. и Ю. Н. РЕРИХОВ из частных собраний. Центр-музей им. Н. К. Рериха.
• 2005, Москва: ВЫСТАВКА ИЗ СЕРИИ «РЕПРЕССИРОВАННЫЕ ХУДОЖНИКИ». АНАТОЛИЙ ГРИГОРЬЕВ, АРИАДНА АРЕНДТ. СКУЛЬПТУРА, ГРАФИКА. Музей и общественный центр им. Андрея Сахарова.
• 2006, Коктебель: Персональная выставка к 100-летию со дня рождения. Скульптура, графика. Дом-музей М. А. Волошина.
• 2007—2008, Москва: ВЫСТАВКА «СБЛИЖЕНИЕ МУЗ». НЕМЕЦКИЕ ХУДОЖНИКИ РОССИИ В XX ВЕКЕ. АРЕНДТ А., КНОБЛОК Б., КНОБЛОК А., ЭЙЗЕНШТЕЙН С., ЭНГЕЛЬС О. ЖИВОПИСЬ, ГРАФИКА, СКУЛЬПТУРА.

Ссылки

• [maslovka.org/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=1558 МАСЛОВКА — Арендт Ариадна Александровна]
• [www.futura.ru/art/ariadna.htm Скульптор Арендт Ариадна]

Отрывок, характеризующий Арендт, Ариадна Александровна

– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.