Арсений (Жадановский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Арсений и фамилией Жадановский.

Епископ Арсений<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Епископ Серпуховский, викарий Московской епархии
8 июня 1914 — 12 октября 1923
Предшественник:	Анастасий (Грибановский)
Преемник:	Алексий (Готовцев)
Имя при рождении:	Александр Иванович Жадановский
Рождение:	6 марта 1874(1874-03-06) село Нижняя Писаревка, Волчанский уезд, Харьковская губерния
Смерть:	27 сентября 1937(1937-09-27) (63 года) Бутовский полигон, Московская область
Отец:	протоиерей Иван Андреевич Жадановский
Мать:	Феодосия Алексеевна
Принятие монашества:	1899 год
Епископская хиротония:	8 июня 1914 года
Епископ Арсений на Викискладе

Епископ Арсе́ний (в миру Александр Ива́нович Жадано́вский; 6 марта 1874, село Нижняя Писаревка, Волчанский уезд, Харьковская губерния — 27 сентября 1937, Бутовский полигон, Московская область) — епископ Православной Российской Церкви; с июня 1914 года епископ Серпуховский, викарий Московской епархии. С 1927 года придерживался умеренной правоконсервативной оппозиции к курсу Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), примыкая к «непоминающим».

Семья

Родился в семье протоиерея Ивана Андреевича Жадановского (13.09.1836—11.11.1906), в 1877—1904 годы — священник Рождество-Богородичной церкви города Чугуева. В этом храме священствовали несколько поколений семьи Жадановских: отец Афанасий (прапрадед епископа Арсения), отец Стефан (прадед), отец Андрей (дед), отец Иоанн (Иван, отец), а затем — отец Алексий (Алексей, брат).

Братья:

• Алексей Иванович (умер в 13.04.1922) — с 1888—1904 был священником храма Петра и Павла в сл. Отрада, Змиевского уезда, Харьковской губернии; с 1904—1910 священник Рождество-Богородичной церкви в городе Чугуеве, затем с 1910—1922 — протоиерей Александро-Невской церкви г. Харькова.
• Андрей Иванович (умер в сентябре 1920) — священник Крестовоздвиженской церкви г. Изюма, Харьковской губернии, с 1905 года — 2-й священник Свято-Духовской церкви г. Харькова, с 1916 года — протоиерей Благовещенского собора г. Харькова. По воспоминаниям епископа Андрея, «настоящий брат милосердия».
• Антонин Иванович (умер в Москве 17.01.1936) — инспектор мужской гимназии. Похоронен на немецком кладбище.
• Николай Иванович — преподаватель математики, затем — священник.

Образование

Окончил Харьковское духовное училище, Харьковскую духовную семинарию (1894), Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия (1903; тема кандидатской работы: «Беседы преподобного Макария Египетского с гомилетической точки зрения»).

Монах и наместник Чудова монастыря

С 1894 года — преподаватель церковно-приходской школы, затем — надзиратель-репетитор в Сумском духовном училище. В 1899 году пострижен в мантию в Святогорской Успенской пустыни Харьковской епархии и тогда же был рукоположен во иеродиакона; с 1902 года — иеромонах.

С 1903 года — казначей Московского Чудова монастыря в Кремле, с 1904 года — наместник Московского Чудова монастыря в сане архимандрита. Открыл при монастыре послушническую школу, в которой преподавались церковная история, богослужение, катехизис и аскетика. Поддерживались стройное пение и истовое уставное богослужение, привлекавшие в монастырь многих богомольцев. Была повышена дисциплина среди братии — запрещались разговоры певчих на клиросах, признавалось безусловно недопустимым курение табака и винопитие, был введён запрет женщинам входить в ограду монастыря и кельи.

Издавал различные брошюры духовно-нравственного содержания. При участии епархиального миссионера Ивана Айвазова выпускал духовно-просветительную литературу для народа под названием «Лепта обители Святителя Алексия». С 1912 года издавал богословский ежемесячник «Голос Церкви», в котором публиковал свои статьи, в том числе его «Духовные дневники». В годы гонений на церковь при большевистской власти они пользовались среди православных популярностью: отдельные их выпуски передавались из рук в руки, завещались в случае смерти родственникам и друзьям и даже переписывались от руки. В дневниках, в частности, писал, что

в настоящий век происходит странная подмена религиозных понятий. Эксцентричность принимают за высшую духовную силу, простую сентиментальность — за умиление и любовь, действие жизненного магнетизма, а то и простое влияние тёмной силы — за прозорливость, дар чудес, дар утешений. Истинные же носители Святого Духа остаются как-то незаметными. Удивляешься, когда пораздумаешься над всем этим. Всё это является показателем духа времени, настроения современного общества, дряблого и душевно больного.

Открыл при Чудовом монастыре отдел Камчатского миссионерского братства, созданного по инициативе будущего митрополита Нестора (Анисимова); тесно сотрудничал с московским братством Святителей Московских, собрания которого не раз проходили в монастыре.

В 1911 году в кельях наместника Чудова монастыря был устроен храм во имя святителя Иоасафа Белгородского. В 1913 году в монастыре был создан пещерный Ермогеновский храм. В годы наместничества епископа Арсения Чудов монастырь стал одним из центров духовного просвещения Москвы и всей России (в годы советской власти он был разрушен).

Епископ

8 июня 1914 года в Алексиевском храме московского Чудова монастыря был хиротонисан во епископа Серпуховского, викария Московской епархии с оставлением в должности наместника Чудова монастыря.

В 1918—1919 жил в полузатворе вместе с архимандритом (впоследствии епископом) Серафимом (Звездинским) в Серафимо-Знаменском скиту Подольского уезда Московской губернии, будучи духовником и старцем схиигумении Фамари (Марджановой) и сестер основанного ею скита.

29 сентября (12 октября) 1923 года Патриарх Тихон удовлетворил его прошение об уходе на покой

С 1924 по 1925 проживал в селе Кузьменки Серпуховского уезда в доме настоятеля местной церкви. В 1926 был выслан в административном порядке в Нижегородскую губернию и в 1926—1927 проживал в Серафимо-Понетаевском монастыре.

После выхода «Декларации» 1927 года, содержавшей призыв к полной лояльности советской власти, епископ Арсений не имел литургического общения с единомысленными митрополиту Сергию (Страгородскому) архиереями и священнослужителями, хотя и не присоединился к какой-либо организованной оппозиции Заместителю Патриаршего местоблюстителя.

В 1931 году был арестован, через два месяца освобождён. В апреле 1932 года вновь арестован, вскоре освобождён. Следующий арест последовал в мае 1933 года: тогда епископ был обвинён в антисоветской агитации и осуждён на три года ссылки в Казахстан. После обжалования — владыка Арсений ссылался на психическое расстройство, в котором находился во время дачи показаний на следствии — тройка ОГПУ по Московской области признала приговор условным.

Жил в дачном посёлке Котельники, в четырёх километрах от станции Люберцы под Москвой, в доме, купленном при содействии митрополита Сергия (Страгородского). Туда к нему приезжали духовные чада, участвовавшие в тайных богослужениях в домовой церкви владыки. Работал над воспоминаниями о подвижниках Православия, с которыми был лично знаком, и над своей автобиографией, оставшейся незавершённой.

Последний арест и гибель

14 апреля 1937 года епископ Арсений был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. На допросе 28 мая 1937 признал, что совершал тайные богослужения. 26 сентября 1937 епископ Арсений был осуждён тройкой при УНКВД СССР по Московской обл. по обвинению в «руководстве и организации контрреволюционной нелегальной монархической организации церковников» и приговорён к расстрелу. На следующий день он был расстрелян.

Библиография

• Православная энциклопедия. Т. 3. М., 2001. С. 399—401.

Труды

• Преподобный Макарий Египетский. Москва, 1911.
• Гефсимания (Краткие сведения о Гефсиманской женской общине). Москва, 1911.
• [www.facebook.com/ArsenijZhadanovskij Духовный дневник. // Голос Церкви 1912—1916, и отдельные издания: М. 1910—1912; М., 2006.]
• Воспоминания. М., 1995.
• Свете тихий. Жизнеописание и труды епископа Серпуховского Арсения (Жадановского): в 3 томах. Т. 1, М., 1996. Т. 2, 3. М., 2002.

Ссылки

• [www.facebook.com/ArsenijZhadanovskij Духовный дневник Священномученика Арсения (Жадановского)]
• [www.russia-hc.ru/rus/religion/legend/arszhad.cfm Епископ Арсений (Жадановский)] На сайте Россия
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_3335 Биография]
• [www.hrono.ru/biograf/arseniy.html Биография]

Отрывок, характеризующий Арсений (Жадановский)

Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.